— Это не так. — Я протягиваю ему еще один документ. Он берет его и хмурится, глядя на содержимое.

— Это… — Его голос полон недоверия.

— Теперь твой сын волен делать все, что ему заблагорассудится, — объясняю я. Николо и его сообщники давно пытались заполучить материалы для шантажа Франческо. Он думал, что наконец-то преуспел, когда сын-подросток Франческо был пойман полицией во время неудачной поножовщины.

— Но как?

— Я юрист. Я также работал с окружным прокурором, дело твоего сына было сфабриковано. Необходимо было просто распутать паутину улик.

Я уже вижу, что он у меня в руках. Я встаю, чтобы уйти, но не раньше, чем слышу, как Франческо говорит.

— Gracia², дон.

Я киваю и ухожу.

Первый союзник.

Это только начало.

Подготовка к встрече с семьей уже началась. Я решил устроить пышный банкет, который должен был ознаменовать начало моего лидерства. Мне никогда не хотелось оказываться на этой должности, потому что я знаю, что должен делать, чтобы держать всех в узде.

Уважение в семье необходимо заслужить. Но на это потребуется время. Так что пока я буду довольствоваться страхом.

Последние десять лет будут полностью стерты. Все будет так, как будто я никогда по-настоящему не уезжал. Может быть, это моя судьба — делать то, что я ненавижу всем своим существом, но продолжать это делать.

Рассмотрев шедевр, расположенный передо мной, все прежние заботы стираются из моей головы. Я слышу, как Амелия ахает, когда входит в бальный зал, прижимая руку ко рту.

— Сейчас, Амелия. — Я поднял руку. — Пожалуйста, примите всех наших гостей в гостиной. И когда список присутствующих будет заполнен, ты сможешь проводить их сюда.

Ее лицо побледнело, но она медленно кивает мне.

Почти час спустя двери в бальный зал открываются. Я стою, прислонившись к стене напротив дверей, с бокалом шампанского в руке и наблюдаю за происходящим.

Мужчины просачиваются внутрь, все в смокингах. Входит первая партия и останавливается при виде этого зрелища. Я вижу, как несколько мужчин нервно сглатывают, прежде чем двинуться вперед. Так продолжается до тех пор, пока последний человек не войдет внутрь.

— Добрый вечер, джентльмены! — я наклоняю голову и поднимаю свой бокал.

— Что все это значит? — Мой дядя, Николо, выходит вперед.

— Ну, это, как вы можете видеть. Мой подарок семье.

Все мужчины смотрят на стену, выходящую на север, и изображенную на ней резню. Я горжусь этой работой, может быть, потому, что на этот раз она личная.

К стене прибиты два ряда отрубленных человеческих голов. Два ряда сходятся на стыке, образуя букву T. Я уверен, что все в зале знают, что означает это «Т». Traditore. Предатель.

Здесь шесть голов, только так я смог найти убедительные доказательства, чтобы наказать шесть человек за их преступления против семьи. Но они были шестью людьми, управляемыми омертой — они не разговаривали. Сначала мне хотелось вытянуть из них остальные имена с помощью пыток. Но иногда я забываю, что не все реагируют на пытки одинаково. Эти люди не реагировали.

Жаль.

Моя работа будет намного сложнее. Но, по крайней мере, теперь остальные члены семьи знают, что я не играю в игры.

— Пожалуйста, все, присаживайтесь. — В зале три ряда столов, и все они тщательно подготовлены заранее. У них также есть таблички с именами. Это не только демонстрация силы, но и исследование. Рассадив их стратегически правильно, я могу наблюдать за взаимодействием между разными членами группы. Это должно быть весело.

Мужчины немного перемешиваются, ища свои имена на стульях, но вскоре все рассаживаются.

— Перед вами доказательства преступлений, совершенных предателями. Это мой подарок всем вам. Как новый дон, я могу обещать, что паршивых овец здесь больше не будет. На самом деле, шестеро счастливчиков — лишь первые в длинном списке людей, которые эксплуатировали ресурсы семьи в своих корыстных целях.

— Так где же тогда остальные? Ты не знаешь, кто они, не так ли? — Толстый мужчина смеется в конце стола. Я бросаю на него острый взгляд, за которым следует улыбка.

— О, я знаю… Правда, знаю. — И когда я говорю это, то позволяю своему взгляду блуждать по комнате, останавливаясь на каждом человеке. — Но я просто жду.

— Чего? — кричит мой дядя.

— Чтобы они споткнулись.

Мужчины уже встревожены. Помогает то, что комната заполнена скрытыми камерами. Язык тела будет красноречивым.

— Но хватит этих болезненных разговоров, — продолжаю я, — давайте насладимся мирным ужином, прежде чем говорить о делах.

По моему сигналу персонал входит в бальный зал с первым блюдом и начинают сервировать столы.

Завязываются светские беседы. Со своего места во главе стола я наблюдаю за происходящим.

Некоторые мужчины продолжают поглядывать на отрубленные головы. Другие очень стараются этого не делать. Но есть и те, кого совершенно не беспокоит кровавое месиво на стене, и я знаю, что именно за ними мне нужно присматривать. Начиная с моего дяди Николо. Из-за его должности консильери, которую, к сожалению, он все еще занимает, — он сидит рядом со мной.

— Я должен признаться, это было неожиданно, что ты взял на себя руководство, — начинает Николо. Я наклоняю голову и, выглядя совершенно невозмутимым, отвечаю.

— Я бы предположил, что ты ожидал, что эта роль достанется тебе. — На моем лице появляется улыбка. Он вторит мне. Оба наших рта напрягаются, чтобы изобразить противоположность тому, что мы чувствуем.

— Это было естественное предположение… с твоим уходом из семьи. Ты действительно думаешь, что они примут тебя? Ты и раньше показывал себя ненадежным. Может быть, ты не совсем предал семью, но ты покинул ее.

— И теперь я вернулся.

Он смеется.

— Ты думаешь, этот твой маленький трюк тебе что-нибудь даст? Конечно, трусы отпрянут в страхе, но разве ты этого хочешь?

— Нет… Я хочу навести порядок. Всё просто. Для того, чтобы семья процветала, нам нужны некоторые правила.

— И ты тот, кто должен их установить?

— Я здесь, не так ли?

— Ненадолго.

Николо бросает мне вызов своим пристальным взглядом, и я не отступаю.

— Хм…Интересно. Может быть, нам стоит отложить этот разговор до ужина. Я уверен, что другим будет интересно то, что я хочу сказать… — я замолкаю и наблюдаю, как мой дядя помрачнел.

В одном он прав: трусы мне не нравятся. Но обычно трус — это еще и предатель. Отрубленные головы были просто закуской, небольшим напоминанием о том, что я тоже состоявшийся человек. После ужина мне необходимо напомнить им, что это еще не все, чем я являюсь.

Николо переключает свое внимание на других людей рядом с ним, и наш разговор прекращается. По крайней мере, теперь ясно одно. Он стремится к власти и думает, что имеет на нее право.

Проходит время, и мужчины становятся более расслабленными. Может быть, это еще и потому, что алкоголь льётся рекой.

Вскоре наступает момент обсудить дела, а где ещё, как не в подвале. Мужчины сдержанны, когда слышат о месте назначения, но уже румяные от алкоголя, они приносят свои сигары, и мы переносим мероприятие в подвал.

Они, вероятно, ожидают еще одного кровавого места преступления, но я уже всё убрал, когда поручил нескольким людям избавиться от обезглавленных тел.

Подвал разделен на несколько комнат, самая большая размером почти с бальный зал. Я распорядился, чтобы его украсили для церемонии верности. Нам нужно сделать всё официально.

В конце комнаты стоят два охранника, и я быстро занимаю свое место. Франческо уже там, и он одобрительно кивает мне.

— Джентльмены, начнем? — спрашиваю я, садясь напротив них. Я бросаю взгляд на Франческо, и он начинает говорить.

— Прежде чем мы обсудим что-то важное, каждый из вас должен будет поклясться в верности Марчелло Ластра как вашему новому дону. Я уверен, что вы уже ожидали этого. — Он оглядывает мириады лиц. Некоторые мужчины насмехаются, другие кажутся довольно заинтересованными, а третьи излучают чистую злобу.