Поднялась из кресла и размяла спину и шею. Потерла глаза. Ночь стремительно опускалась на остров. Прикрыла рот, скрывая зевок и поплелась к себе в комнату. Что день грядущий мне готовит?

Оказалось, что и этот еще не закончился для меня. И после целого дня спокойствия подкинул подлянку, напоминая, что расслабляться нельзя ни секунды.

До коридора, в котором притаилась дверь в мою комнату осталось лишь пересечь холл. Но стоило в него вывернуть, как неприятность меня уже поджидала.

— А-а, это ты, — Тайлинг стоял посреди темного холла, широко расставив ноги, руки плетьми висели вдоль тела. Мужчина шатался. Я замерла и пригляделась. Да он же смертельно пьян. Едва на ногах держался. Он скривился и тряхнул головой. Волосы упали на лицо.

Говорить что-либо не стала. Решила аккуратно обойти невменяемого мужчину и проскользнуть к себе. Он следил за моими перемещениями и то криво улыбался, то хмурился, сжимая кулаки.

— Крадеш-шся, — прошипел он, — Мар-ргар-рита, — это уже был рык. Вздрогнула и ускорила шаг.

И я уже почти выдохнула, когда сравнялась с ним и была готова скользнуть ему за спину. Быстрый выпад и он дернул меня на себя. Резко выдохнула, когда впечаталась в его грудь, и застыла. Думала мы вместе завалимся, но мужчина устоял. Удерживал мое запястье в стальной хватке у своего плеча, вторую руку по-хозяйски расположил на моей талии и прикрыл глаза. Глубоко вдохнул. Вот сейчас грянет музыка и мы пустимся выписывать па по холлу в танце. Глупая мысль на секунду заглушила панику. А потом я дернулась. Мужчина распахнул свои глаза. Сейчас в них плескалась расплавленная сталь. Тихонько взвизгнула от страха и снова дернулась, пытаясь освободиться. Но ничего не вышло. Мужчина лишь еще крепче прижал меня к себе.

— Страшно? — он прошептал мне прямо в губы, обдавая запахом алкоголя и сигар.

— М-мгм, — судорожно кивнула, как завороженная глядя в сумасшедшие глаза Тайлинга.

— И все равно упрямишься, колючка. Молчишь, лжешь, — он выплевывал слова, обливая меня глухим раздражением и досадой. В глазах мужчины горечь смешалась с лихорадочным блеском. — Виляешь, ускользаешь, как песок сквозь пальцы. — Он судорожно вздохнул. Втянул воздух у моего виска сквозь сжатые зубы, пошевелил волосы теплым дыханием. Я снова дернулась. — Не нравлюсь? — он хмыкнул, обвел взглядом мое лицо, взгляд замер на губах. — Молчишь. Опять молчишь, хагрова девчонка, — последние слова он едва слышно прошептал. Вновь взглянул в мои глаза и склонился. — Недотрогу из себя строишь. — Его губы искривила ухмылка.

Еще миг и его горячие сухие губы накрыли мои. Я вздрогнула. Даже не сразу поняла, что произошло. Он отстранился на секунду, а потом снова прижался, сминая в горячем поцелуе с привкусом горечи. Ужалил, словно клеймя, будто этим поцелуем пытался подавить сопротивление, надавить, подчинить. Дернулась, когда поняла, что хватка ослабла, ударила в плечи мужчины ладонями, он пошатнулся, устоял, но я успела выскользнуть и бросилась обратно. Бежала, не разбирая дороги, даже сама не поняла, как оказалась у входа в зимний сад. Сердце пыталось пробить грудную клетку. Прислонилась лбом к прохладной деревянной двери. Несколько раз вдохнула и выдохнула, успокаиваясь. Даже думать не буду, что это сейчас было. К черту все. Немного успокоившись, оглянулась. Прислушалась. Тихо. Идти обратно опасалась. Бродить по спящему дому — тоже так себе идея. Еще раз бросила взгляд на дверь, за которой скрывался зимний сад. Мне в него ходить не рекомендовали, но не запрещали ведь.

Приоткрыла дверь и замерла. Я настолько оказалась поражена увиденным, что оказалась способна только на восхищенный вздох. Никогда бы не подумала, что во владениях моего хозяина, у которого одно выражение лица на все случаи жизни — невозмутимое, холодное и безразличное, может быть вот такой уголок в доме. Место, не привычно мрачное или безликое, как все в этом доме, а наполненное светом, жизнью, спокойствием и даже романтикой. Это была огромная оранжерея. Цветы, деревья и кустарники хвастались сочностью красок. Буйство зелени и ярких красок цветущего сада. Рай, среди каменной крепости. Очнувшись, прошла внутрь и вдохнула полной грудью. Потрясающее место. Ароматы цветов щекотали нос, влажный воздух наполнял легкие, тропинка, уводящая вглубь разбившегося здесь сада, манила за собой. И я не устояла. В конце концов, я впервые почувствовала себя комфортно в этом доме. Здесь все дышало жизнью. А некоторые растения, спрятанные за стеклянными перегородками и вовсе были живыми в самом деле. Они перебирали листочками, чем-то звучно чавкали, а особо прыткие тянулись ко мне, когда я подошла ближе. Миг и зеленая плеть хлестанула по стеклу. Я шарахнулась в сторону. Да уж, даже сад тут и тот недружелюбный.

Медленно брела по тропинке, иногда останавливалась, чтобы вдохнуть аромат какого-нибудь особенно красивого цветочка, не закрытого стеклом. Касалась пальцами листьев, тихо напевала под нос незамысловатую мелодию и постепенно успокаивалась. Даже не заметила, как вышла к широкой, сейчас распахнутой двери. Она вела на улицу. В ту часть, где сад продолжался уже под открытым небом. Это была небольшая поляна, усыпанная белыми цветами. Они покачивались на легком ветру. В центре этой поляны стояла крохотная белая каменная беседка. Резными колоннами, увитыми зеленью, поддерживалась куполообразная крыша. В беседку вела одна ступенька. Внутри стоял маленький круглый столик. Беседка явно не предполагала нашествия больших компаний. Максимум была рассчитана на пару человек. Я с трудом заметила тонкую тропинку, ведущую к беседке сквозь цветы. Решила, что если я пару минут посижу на свежем воздухе, точно приду в себя.

На улице было прохладно. Каменные лавочки оказались ледяными. Но это не остановило меня. Я все же присела и прикрыла глаза. Как же все надоело. Как же хочется домой. Почему я оказалась тут? Как? И главное — зачем? Мысли текли вяло. Я медленно погружалась в аппатию. И словно пытаясь меня встряхнуть, прямо над головой небо раскололось сверкающей молние, осветив беседку. Следом послышался мощный раскат грома. Вздрогнула. Поднялась и поспешила в дом. Надеюсь, пьяный вирр уже дрыхнет. Уже когда ступила на тропинку, на голову попала первая капля. Дождь. Дожди на этом острове были частым явлением. Чуть прибавила шаг. Но это не спасло, дождь тут же обрушился на землю стеной, вымочив меня до нитки за пару секунд. Но вместе с шумом разбивающихся капель о землю, слуха коснулся тихий перезвон, который с каждым мгновением нарастал. Замерла и огляделась, во второй раз за день пораженно ахнула. Цветы, которые еще пару секунд назад укрывали землю белоснежным покрывалом, стали прозрачными. И кажется… Стеклянными. Или хрустальными. По крайней мере, от соприкосновения друг с другом и каплями дождя издавали тихий перезвон, словно хрустальные рюмочки. Они создавали мелодию. Какую-то грустную, которая проникала под кожу, в самую душу. Так глубоко и проникновенно. Что тоска по дому, усталость и отчаяние, которые я прятала глубоко внутри, стала прорываться наружу, накрывать с головой. Стало так жалко себя. Хотелось вернуться в беседку, уткнуться лицом в ладони и прорыдаться, выплеснуть свои эмоции, пожалеть себя и побыть наедине со своими переживаниями. Усилием воли заставила себя отвернуться и пошла прочь, пока в спину, словно осколки этих цветов, врезался перезвон.

Настроение и так было ни к черту. Жалость к себе быстро стекала с меня, как дождевые капли. Ну что ж за невезение? Плакать уже не хотелось, была злая как голодная гиена. А тут навстречу мой хороший, мой любимый крокодил. Тьфу, всякая чушь в голову лезет.

Домомучительница окинула меня взглядом. Легкая насмешка тронула губы и исчезла, как ни бывало. В глазах вновь раздражение.

— Почему вы мокрая? — голос ровный, как и всегда.

— Уплыть пыталась с вашего острова, — проворчала я, не останавливаясь.

— К-как? — на секунду растерялась всезнающая Змеида.

— Брасом, — рявкнула я и прошла мимо. Нашла время для расспросов.