Рынок. Невольничий. Эти два слова выбили у меня почву из-под ног. А женщина, которая умывала и переодевала меня, говорила так, словно, это само собой разумеется. Я потрясла головой. Глубоко вдохнула. Горячий воздух обжег пересохшее горло.

— Это какая-то ошибка, — проговорила я, набрала воздуха в грудь, чтобы начать расспросы и пригрозить… чем-нибудь, как в шатер влетел опять мальчишка. Я едва успела запахнуть свежий халат все той же «веселенькой» мышинной расцветки.

Мальчишка схватил меня за руку и потащил к выходу.

В лицо пахнуло жаром. И только в этот момент меня осенило — вокруг невыносимая жара. А должна быть зима. Я уверена. Со снегом, морозом и гирляндами повсюду. Хотела притормозить, обдумать несостыковки, но меня ощутимо дернули вперёд. Мысли суетливыми пчелами роились в голове. Я шла куда-то, но ничего не видела и не слышала вокруг себя. Спотыкалась и даже не замечала этого. Силилась вспомнить, что произошло перед тем, как пришла в себя. Сначала решила, что меня похитили и каким-то образом вывезли куда-то на юг. Когда и как произошло — не помнила. Да и такая открытая торговля людьми, о которой говорили незнакомцы, не вписывалась в мои ощущения нормы. У меня подкосились ноги, и я едва устояла. В голове метались мысли и вопросы, но я не могла сформулировать ни один, да и провожатый казался не очень общительным. И тогда я решила оглядеться. В сознание ворвалось многоголосье рынка. Разные языки, мужчины в светлых одеяниях, украшенных яркой вышивкой, женщины с покрытой головой, животные, специи, посуда на прилавках, украшения, бусы, ткани. Я словно оказалась на ярмарке. Глазела по сторонам и не обращала внимания на укор во взглядах остальных обывателей рынка. А потом увидела то, что повергло в шок. Постаменты под огромными шатрами. А на них люди. В основном девушки. На ногах каждой были оковы, от которых шли цепи к высоким столбам. Мужчины — рабы обнаружились дальше. В клетках. И все в таких же серых одеяниях, как и у меня. Накрыла паника. Все это не шутки. И сколько бы я не щипала себя за руку, не могла проснуться. Не сон.

Вскоре мальчишка остановился перед постаментом, на котором стояли молодые девушки. И все они очень недружелюбно косились на меня. Но лишь несколько открыто кривили губы. Они выделялись симпатичными мордашками, в отличие от других девушек, на лицах которых не было отпечатка не только красоты, но и интеллекта.

Причина злости девушек стала понятна, когда меня приковали к столбу. Одна из девушек, стоящая рядом тихо прошипела сквозь зубы:

— В следующий раз, когда решишь подохнуть, вспомни, что накажут за твою смерть всех нас, — темноволосая девушка сплюнула под ноги.

— Дохнуть в мои планы не входило, — тихо и примирительно проговорила, — а вот выбраться отсюда надо.

— Дура, — резюмировала собеседница.

— Была б умной, не оказалась бы тут, — ответила я, которая уже в который раз пожалела о потерянной памяти. Воспоминания словно солнечные зайчики, которые я пыталась поймать. Казалось, напрягись немного и все вспомнишь, но стоило сосредоточиться, как все рассыпалось искрами, а голова начинала гудеть с большей силой.

Моя собеседница посмотрела на меня как на ненормальную и решила не связываться, тем более, что за разговоры можно и схлопотать. Так Норик говорил, кажется. Но я не собиралась отпускать внимание болтушки.

— Что произошло? Я ничего не помню.

— Пф! Яду напилась. Где только взяла, — собеседница повела плечом. — Померла бы ты, а высекли бы всех нас. Хотя нет. Не всех. Некоторых портить не стали бы. Воды бы лишили и еды, — она гулко сглотнула. — А как по мне, так лучше бы девочки молчали, — обвела меня оценивающим взглядом. — Осточертели твои нытье и сопли за два дня. Да и дура дурой, да в хорошем борделе это не так важно, как симпатичное личико. А там при хорошей работе, да с умом, можно и на свободу заработать.

— Если бордель — это предел мечтаний, страшно представить, что может быть хуже?

— Смотря, какой бордель, — хмыкнула девушка. — Хорошо бы к господину попасть. Но отсюда… — она поморщилась, — не то место.

— А сбежать? — с надеждой спросила я.

— Тогда лучше яду снова.

Резко выдохнула и глубоко вдохнула. Что делать, пока не знала.

— Что это за место?

— Рынок, конечно, — одарила меня презрительным взглядом. — Все. Отстань.

Соседка по несчастью встрепенулась и вытянула шею. К постаменту, у которого под широким зонтом сидел Элл, подошёл грузный мужчина. Коротко о чем-то переговорил с хозяином девушек и поднялся к товару.

В этот раз забрали двух совсем молоденьких, крупных девочек. Я выдохнула. В моем плане созрел первый пункт — оставаться у торговца как можно дольше, чтобы хоть немного понять, куда меня занесло.

Я уже около недели провела на невольничьем рынке. Хотя с точностью утверждать не возьмусь. Дни сменяли один за другим, ничем друг от друга не отличаясь. Человека, который хотел продать меня и других девушек, звали Белый Элл. Наверное, он был не самым ужасным торговцем людьми. По крайней мере, мне показалось именно так. Элл не бил девушек за каждую мелочь, хотя так делали многие другие торговцы людьми, я видела. И это было страшно. Били и руками, и плетьми. И всем, что под руку попадалось. Пусть он давал воды не так много, сколько хотелось в такую жару, но все же девушки не падали в обморок от обезвоживания. Дважды в день нас кормили. Жирная, пусть и не очень вкусная похлебка придавала силы. Я уже поняла, что злодейка занесла меня в какое-то дикое место. Здесь рабство — норма. Магические штучки, диковинные зверьки и магия, от проявлений которой у скептика в моем лице едва ли глаза не выпадали, не оставили сомнений, что все это не розыгрыш и не злая шутка. Все казалось неправильным, нереальным. Меня называли Нарией. Чужое имя. Оно мне не подходило. Я знала, что меня зовут Марго. Значит, есть вероятность, что меня с кем-то перепутали. Или назвали чужим именем специально при продаже. И возможно, меня будут искать. Меня — Марго. Не Нарию. Эта надежда придавала сил. Я боялась. И выплескивала свой страх с помощью едких тихих комментариев в адрес Элла, соседок по несчастью и покупателей. Элл хоть и не изгалялся над девушками, но был хамом и грубияном, девушки раздражали своим смирением, а иногда и желанием продаться тому или иному покупателю, а толстосумы — своим отношением к нам. Мы были вещами. Безделушками или инструментами. Не людьми.

Я видела, как покупают других. И каждый раз мурашки бежали по коже от страха, неизвестности и отвращения. Видела, как покупатели раздевают девушек и рассматривают, щупают… Меня каждый раз передергивало от одной мысли, что я — всего лишь товар. Но меня не трогали. Пока. Элл требовал за меня крупную сумму по меркам этого рынка. За меня и еще нескольких девушек. Надеялся хорошо заработать на симпатичных лицах.

Очередной день в калейдоскопе одинаковых. Подъем на рассвете, завтрак, деревянный настил со столбами. Изнуряющая жара сводила с ума. Каждый вечер всех заставляли мазать каким-то вонючим составом кожу, чтобы убрать следы солнечных ожогов.

Я переминалась с ноги на ногу. Ноги гудели. Крики торговцев и покупателей, также как и запахи, научилась не замечать. Пребывала в прострации. Мысли медленно крутились только вокруг одного желания — вернуться. Но как? И Куда? Никаких вариантов. Только смазанное воспоминание какого-то знака на снегу. Единственная зацепка. Но я точно решила, что выжить в борделе не смогу. Лучше самой на себя руки наложить. Поэтому вела себя тихо, не отсвечивала и старалась сильно не понравиться покупателям. Пока Белый Элл не видел, косила глаза, глупо, по-идиотски улыбалась, а однажды пришлось даже слюни пустить, чтобы отвадить одного мерзкого старикашку. Эх, чего только не сделаешь, чтобы не попасть к какому-нибудь уроду.

Ажиотаж на рынке вдруг стих. Вдали показались всадники в тёмных плащах. Снова. Я уже видела это дважды. Всадники проносились по улице, поднимали пыль, от которой дышать становилось просто невозможно, и растворялись в пыли где-то на другом конце рынка. Но в этот раз они не промчались мимо, как обычно. Один из двух всадников резко дёрнул поводья, лошадь встала на дыбы, кто-то даже вскрикнул от неожиданности. Но все стихло мгновенно. Я даже не сразу поняла, что перестала дышать.