По щеке все же скатилось пару слезинок. Я вытерла их рукавом свитера и вновь шмыгнула носом. Неожиданный порыв ветра подхватил мой шарф, и он ударил меня по лицу.

— Ох! Поняла. Слезы не принимаются, — пропыхтела я, поднимаясь на ноги. — Только улыбки и смех.

Я ненадолго замолчала, не отрывая глаз от могильной плиты.

— Ты так и не увидел падения тех людей, что причинили и тебе, и мне, и многим другим людям столько боли. Не так давно закончилось последние слушания, где огласили приговор для всех теневых партнеров Ричарда. Собранные материалы обеспечили многим пожизненный срок в тюрьме. Только отца Уильяма и Эдгара отпустили. Но его наказание суровее приговора суда. Уильям мертв. А Эд так и не пришел в себя. Его отключили от аппарата жизнеобеспечения несколько недель назад. Теперь продолжить династию некому. А что касается меня?..

Поежившись от холода, я спрятала руки в карманы и улыбнулась.

— Кэт и Наташа не дают мне отдыхать и погружаться в депрессивные мысли. Бизнес захватил меня с головой. Не думала, что когда-нибудь буду испытывать столько удовольствия занимаясь семейным делом. Катерина помогает мне разобрать с бумагами, а Наташа натаскивает меня по переговорам и обучает всем тонкостям общения с высокомерными мужланами. Но главное — она поделилась личными секретами, — я глубоко вздохнула, переводя дыхание. — Я вернулась в особняк моей семьи. Планирую сделать небольшой ремонт, так как до сих пор чувствую запах сигар дяди, а в кабинете Маринетт мне порой мерещится аромат крови.

Я замолчала. Хоть я мысленно старалась себя бодрить, но слезы все равно скатывались по щекам. Грудь разрывало от скорби. Хотелось выть, чтобы хоть как-то выпустить боль наружу.

— Мне не хватает тебя.

Прошептала я сквозь слезы.

— Нам всем его не хватает.

Сильные руки обхватили меня сзади и прижали к себе. Знакомый запах с едва уловимыми нотками клубники ударил в нос. Я расслабилась в объятьях Алана, но эмоции сдержать не смогла. Безмолвные слезы градом стекали по щекам.

В памяти снова всплыли строчки из предсмертного письма Теодора Штейна:

«Моя дорогая крестница,

Мне так жаль, что у нас было так мало времени, чтобы сблизиться и узнать друг друга лучше. Нам не дали шанса стать настоящей семьей. Но я невероятно счастлив, что последние свои дни смог провести с тобой. Я не смог добиться твоего полного доверия за этот срок. Но то, что ты больше не пыталась меня убить и смогла поверить моим словам, уже многое для меня значило.

Мне так много хочется тебе сказать, но сейчас слова совсем не хотят складываться в голове.

Я надеюсь, что ты будешь помнить меня, когда болезнь все же возьмет верх надо мой. Мне бы очень хотелось, чтобы ты навещала мою могилу, рассказывала о своих успехах, мечтах и планах. Но не обращайся ко мне на «вы»! Мы это уже с тобой ни раз проходили. Но ты продолжаешь так ко мне обращаться. Близкие люди не обращаются так формально друг к другу. Старику будет приятно услышать, как ты обращаешься к нему на «ты».

Не могу сдержать смеха, перечитывая такие глупые слова сентиментального старика.

Как странно. Мысли совсем не хотят ложиться на бумагу.

Но последнее, что я хочу сказать: я люблю тебя, Рейчел, как единственную внучку. Я всегда думал о тебе и буду продолжать думать даже после смерти.

Я покидаю этот мир, зная, что тебя есть кому защитить. Алан доказал мне, что ему это под силу. Я буду молиться за вас обоих.

С любовью,

Теодор Штейн.»

— Я думала, Додвелл тебя будет держать у себя весь день. Вы успели разобраться со всеми вопросами? — спросила я.

Алан недовольно фыркнул.

— Новое дело, которое он хочет повесить на меня, совсем мне не нравится. Да и выполнять какие-либо трюки мне сейчас не под силу. Лучше пока буду разбирать бумажки, чем вмешиваться в очередную перестрелку.

Алан все же решил продолжить свою работу на Додвелла как независимый детектив. Но все чаще он наведывался к нам в компанию, чтобы принять участие в переговорах и совещаниях. Он продолжал изучать бумаги и связываться с бизнес-партнерами, но большую часть времени уделял пока расследованиям. В опасных выездах Алан больше не принимал активного участия, чему Наташа и я были очень рады. Хоть он и не исключает их из своих дальнейших планов.

Наташе удалось скрыть тот факт, что Алана на прямую участвовал в событиях в Гштаде от прессы и акционеров. Она не хотела привлекать дополнительного внимания. Катерина не согласилась и с ее «тайной» подачи, некоторые независимые источники пустили слух о настоящих заслугах наследника компании. Я не была на стороне ни одной из них. В те дни я могла думать только о скорейшем выздоровлении Алана.

— Пора возвращаться домой, Ламмет, — прошептал он мне на ухо, вновь вырывая меня из воспоминаний.

— Да, — согласилась я.

На прощание, я коснулась могильной плиты, где было выгравировано моего крестного. Я поправила принесенные мною цветы и еще некоторое время смотрела на дату его смерти. Теодор Штейн покинул этот мир через полгода после того, как пал Ричард. Мы успели растопить последние льды между нами. И его смерть оставила новый шрам на моей душе. Словно я потеряла последнего родного человека.

Но со мной остались друзья и Алан. Я взглянула на него. На его лице, как всегда, играла легкая улыбка.

— Теперь я готова идти домой.

Я поднялась на ноги и взяла протянутую руку Алана. Он переплел наши пальцы и спрятал наши руки в карман куртки.

Всю дорогу я смотрела себе под ноги и даже не заметила, как мы вышли к замершему озеру на территории кладбища.

— Я думала, мы поедем домой, — недоуменно сказала я, остановившись возле берега.

— Я посчитал, что тебе нужно сперва немного прийти в себя, — улыбнулся Алан. — Ты первый раз пришла к нему после похорон.

Я тяжело вздохнула и перевела взгляд на озеро. Над его замершей поверхностью кружили снежные вихри, создавая причудливые узоры. Я словно наблюдала за танцем на сцене из зрительного зала.

Действительно, мне было трудно заставить себя прийти к крестному и правильно попрощаться с ним.

Сначала я чуть не потеряла Алана. Все мои мысли были заняты страхами и паникой. Я практически сутками дежурила в больнице возле его палаты. Даже уговоры друзей не могли меня убедить хоть немного отдохнуть и привести себя в порядок. Единственным человеком, кто смог убедить меня, стала Наташа Фальк. Она молча забрала меня из больницы и отвезла в домой.

«— Он сильный мальчик, не переживай. Алан откроет глаза, а когда это произойдет, первое, что он должен увидеть — здоровую, выспавшуюся девушку. Пока ты больше похожа на призрак.

— Но что если…

Наташа посмотрела на меня таким пронзительным и строгим взглядом, что я отказалась от мысли продолжать спор.

— Сатио и Катерина на связи. Они по очереди дежурят. Любые изменения в состоянии Алана и на мой телефон поступит звонок. Ложись. Тебе нужен полноценный отдых. Тебе тоже сильно досталось.».

После этого мы с Наташей сблизились еще сильнее. Не ожидала, что прочувствую материнскую любовь. Хоть мама Алана этого не признавала, но я чувствовала ее теплое отношение ко мне и заботу.

Алан долго не приходил в себя. Врачи объясняли это большой кровопотерей. Пуля вошла глубоко и задела важные органы, на восстановление которых требовалось время. Я терпеливо ждала и верила в скорейшее пробуждение Алана.

Пока время шло, тревога немного утихла. Но до нас дошла новость об ухудшении состояния Штейна.

— Жаль, что я не успел с ним нормально попрощаться, — выдохнул Алан.

— Никто не успел. Известие о его состоянии застало всех врасплох, — грустно ответила я.

Мистер Симидзу, который приехал в Англию вслед за сыном, чтобы провести переговоры, связался с сыном и сообщил ему о Штейне.

Его перевезли в Лондон на специальном самолете и сразу же увезли в больницу. Он скрывал ото всех, что неизлечимо болен и осталось ему в этом мире недолго. Поэтому он так торопился с делом Ричарда.