- Прошу прощения, сэр. Могу я занять отдельную гостиную на час или два?

Джастин весь напрягся.

- Пожалуйста, миледи, - сказал мистер Блевинс.

Она повернула голову, чтобы посмотреть на Джастина, и обнаружила, что он смотрит на нее с таким недоверием, что можно было подумать, будто она призрак, который только что материализовался рядом с ним из ниоткуда. Его черные волосы были взъерошены, как будто он проводил по ним руками, а на щеках виднелась щетина. Он выглядел усталым, отчаявшимся и душераздирающе милым.

- Привет, - сказала она.

Он нахмурился.

- Что ты здесь делаешь?

- Я приехала повидаться с тобой.

- Проделав весь этот путь из Лондона?

Он выпрямился во весь рост.

- Что-то случилось с твоим дядей?

- Нет, - быстро ответила она. - Насколько я знаю, он все еще в Гэмпшире. Он не пытался связаться со мной.

Выражение беспокойства исчезло с лица Джастина, сменившись тем же отстраненным выражением, которое было у него в тот день, когда он так жестоко отверг ее.

- Как ты узнала, что я буду здесь?

Хелену не испугал холод в его голосе.

- Мистер Бутройд сказал мне.

- Ты была в аббатстве?

- Естественно. Сначала мы отправились туда.

- Мы?

- Я все объясню, но я бы предпочла не делать этого на виду у всех. Не пройдешь со мной в отдельную гостиную? Мы можем поговорить там без зрителей. Если только ты не предпочитаешь...

- Пойдем.

Он взял ее за руку и повел через зал. Он не был груб, но, тем не менее, она чувствовала себя как капризный ребенок, которого строгий учитель тащит обратно в классную комнату.

Гостиная была такой, какой она ее помнила. Тот самый маленький столик, за которым она сидела с мистером Бутройдом, и те же стулья у камина, на которых она когда-то подавала Джастину чай.

Он отпустил ее, когда они переступили порог. Она услышала, как он закрыл за ней дверь, но не повернулась к нему, пока не сняла шляпку, перчатки и накидку и не положила их на свободный стул.

Джастин стоял у двери, наблюдая за ней.

- Объяснись.

Хелена на мгновение засомневалась. Его лицо было таким суровым, а поза такой неприветливой. Что, если она ошиблась? Что, если…

Но она отказывалась в это верить. Она заставила себя медленно подойти к деревянному столу. Она остановилась за одним из кресел, положив руки на его спинку.

- Мы сидели здесь вместе в тот первый день. Ты помнишь?

Он скрестил руки на груди.

- Хелена, я думал, что ясно выразился в Лондоне.

Хелена продолжала, как будто не услышала его.

- Я сказала тебе, что мне очень жаль, что ты понес свои ранения. И ты сказал... - Она облизнула губы. - Ты помнишь, что ты сказал?

Его челюсть напряглась.

- Что-то грубое. Какая разница?

- Да, это было очень грубо. На самом деле, это была самая шокирующая вещь, которую мне когда-либо говорили. Если бы я не была в таком отчаянии, я бы сбежала прямо тогда.

Ее руки крепче сжали спинку стула.

- Позже, в отеле, я спросила, почему ты так сказал. Ты помнишь?

Джастин отвернулся от нее.

- Хелена…

- Ты сказал, что знал, что я слишком хороша для тебя. Что ты пытался быть благородным.

- Я не вижу смысла все это вспоминать...

- Дело в том, - сказала она, - что мне не нужно, чтобы ты был благородным. Мне нужно только, чтобы ты был моим.

Его пристальный взгляд снова скользнул к ней. Холодная маска, которую он носил, начала давать трещину, глубокие эмоции пытались прорваться наружу.

От прилива восторга у нее перехватило дыхание. Она была права. В конце концов, она действительно была ему небезразлична.

Она убрала руки со стула и шагнула к нему.

- Твои синяки быстро заживают.

- Прошло уже несколько недель.

- Как хорошо мне это известно. - Еще один шаг, и она приблизилась к нему. - Ты читал новости из Лондона?

Он покачал головой.

- Редакционная статья мистера Пелхэма вызвала большой переполох, как и предсказывал мистер Финчли. «Таймс» опубликовала собственную серию статей о частных лечебницах. Парламент пока не проявил желания действовать, но я надеюсь, что они это сделают. Я жертвую средства на это дело. Это стало чем-то вроде моего благотворительного проекта.

Джастин ничего не сказал. Он просто смотрел на нее, и в его дымчато-серых глазах боролись эмоции, когда она приблизилась к нему.

- Видишь ли, мне приходилось чем-то себя занимать. Я была так несчастна. Действительно, в тот день, когда ты оставил меня в Лондоне, я плакала впервые почти за год. Я думала, что мое сердце разбито.

При упоминании о ее слезах маска Джастина дрогнула еще больше.

Она остановилась перед ним так близко, что ее юбки задевали его ноги.

- Я всю дорогу думала о том, что тебе сказать. Но теперь, когда я вижу тебя - теперь, когда я стою здесь и смотрю на тебя снова, - все, что я могу сказать тебе, это то, что ты можешь быть настолько холодным и безразличным ко мне, насколько тебе заблагорассудится, но я никуда не уйду.

- Хелена...

- Я не соглашусь расторгнуть наш брак или жить отдельно от тебя. Если ты хочешь избавиться от меня, тебе придется подать на развод. Хотя я предупреждаю тебя, что это будет скандал десятилетия и, скорее всего, погубит нас обоих.

- Ты сама не знаешь, что говоришь.

- Я знаю, чего хочу, Джастин. Я уже не та испуганная девушка, какой была, когда мы встретились.

- Я понимаю это, - сказал он с неожиданной грубостью. - Сейчас ты намного сильнее. Если бы это было не так, я бы никогда...

Он резко замолчал, в явном расстройстве запустив пальцы в волосы. Он повернулся и подошел к камину, повернувшись к ней спиной.

- Тебе не следовало приезжать сюда.

- Чепуха. Аббатство Грейфрайарз теперь мой дом. Где еще в этом мире мне следует быть?

Он пробормотал что-то себе под нос. Это прозвучало скорее как ругательство. Она не смогла разобрать слов. А потом он рассмеялся. Короткий, горький смешок.

- Грейфрайарское аббатство. Знаешь, сколько лет я планировал и плел интриги, чтобы завладеть этим проклятым местом? Я хотел этого, несмотря ни на что. Вопреки всем доводам разума. Я верил, что заслужил его. И я думал, что, если я получу его, пустота внутри меня… Я не знаю. Заполнится или исчезнет.

Она подошла и встала у него за спиной.

- И теперь оно мое. Этот великолепный, но убогий дом, который никогда не приносил мне счастья.

Он долго смотрел в холодный камин.

- То желание, которое я испытывал к Аббатству, всего лишь бледная тень того желания, которое я испытываю к тебе.

У нее сильно забился пульс.

- Тогда почему ты пытался прогнать меня? Ты боишься, что я тоже не сделаю тебя счастливым?

- Как я могу быть счастлив, когда знаю, что уничтожу то единственное, что мне дорого больше всего на свете?

Он повернулся к ней лицом. И маска исчезла. На его месте была абсолютная уязвимость.

- Я не был хорошим человеком, Хелена. Я был эгоистом в своих желаниях. Безжалостным и неумолимым. Но с тобой...

Он покачал головой.

- Я больше не могу быть таким человеком.

- Я люблю тебя, каким бы ты ни был.

Он пристально посмотрел на нее.

- Что ты сказала?

- Я сказала, что люблю тебя таким, какой ты есть. Теплый румянец залил ее щеки. Она не могла сказать, как он воспринял ее признание. Он, казалось, остолбенел, глядя на нее так, словно она только что сказала ему что-то на незнакомом языке.

- Я поняла это в Лондоне, - решительно продолжила она. - На самом деле, я чуть было не рассказала тебе после той ужасной пьесы. Это последний секрет, который я скрывала от тебя. - Она положила руки ему на грудь. - Я отдаю его тебе от всего сердца.

Она любила его.

Джастин уставился на лицо Хелены, его пристальный взгляд обводил каждый контур. Изгиб ее бровей цвета красного дерева, кремовый изгиб скул и изгиб розовых губ. Должно быть, он ослышался. Возможно, он был пьян? Либо это, либо у него галлюцинации. Действительно, само ее присутствие здесь, в гостинице, одетой в то же платье, что и в день их знакомства, было похоже на сон. Как будто она была порождением его воспаленного воображения. Она казалась не совсем реальной. И все же…