- Этого не произойдет. Ты слишком сильна для этого.

- Я не сильная, Джастин. Я уже почти сдалась, когда встретила тебя. В ту ночь, когда разразилась буря, когда ты нашел меня на выступе скалы, я была готова умереть.

- Ты была в ужасе. И это вполне объяснимо.

- Да, - тихо признала она. - Но я не могу продолжать бояться. Даже если для этого есть причина. Я должна найти способ стать той, кем была до того, как начался этот кошмар. Если я этого не сделаю, мой дядя и мистер Глайд победят.

В тот вечер они посетили театр «Хеймаркет». Единственной постановкой, на которую мистер Финчли смог достать билеты за столь короткий срок, была новая пьеса под названием «Оплакиваемый друг2. Пьеса была заявлена как комедийная, но в ней было не так много сцен, которые вызывали бы смех. В сюжетной линии рассказывалось о несчастной вдове, которая, хотя и недавно вышла замуж за маркиза, только и делала, что оплакивала потерю своего дорогого покойного первого мужа. Зрители скорее выражали свое недовольство шипением, чем смехом или аплодисментами.

С помощью Дженни Хелена тщательно подобрала вечернее платье из голубого шелка цвета глазури с глубокими тройными воланами и короткими рукавами, отделанными кружевом. Вырез в форме сердца был по-модному глубоким, открывая больше, чем она когда-либо демонстрировала в присутствии Джастина - если не считать той ночи, когда он снял с нее мокрую одежду.

Оно было не более и не менее смелым, чем то, что она надевала во время предыдущих визитов в театр, но, тем не менее, вызывало у нее смутное чувство неловкости.

- Мне было бы удобнее в берте, - сказала она Дженни. Кружевной воротник «берта» был широким и круглым, застегивался у горла и закрывал шею и плечи. Многие дамы сочетали его со своими платьями.

- Почему? Твои синяки уже почти рассосались. Те, что нет, хорошо скрыты твоими перчатками и рукавами.

- Меня беспокоят не синяки. А моя скромность. Я бы предпочла прикрыться.

- И чтобы все это заметили?

Дженни покачала головой.

- Нет. Достаточно того, что у тебя нет украшений. Я не допущу, чтобы люди говорили, что ты стала немодной.

Сидя в частной ложе второго яруса, которую мистеру Финчли удалось раздобыть для них, Хелена не чувствовала себя такой уж немодной. Несмотря на это, она не сомневалась, что люди говорят о ней. В свете газовых фонарей и сверкающей подвесной люстры она увидела множество театральных биноклей, направленных на нее - и на Джастина тоже.

- Они заглянут в антракте, - сказала она. - Они захотят с тобой познакомиться.

Джастина, казалось, ничуть не смутила эта информация. В своем черном вечернем костюме и брюках, с кремовым шелковым шейным платком, завязанным узлом на шее, он чувствовал себя как дома среди толпы хорошо одетых джентльменов и модно одетых дам. Кроме того, он выглядел удивительно красивым.

- Это то, ради чего мы здесь.

Она посмотрела на него еще мгновение, и странное томление скрутило ее грудь. Когда он повернулся и поймал ее взгляд, она одарила его слабой печальной улыбкой.

- Ты хотел бы вернуться в Девон?

- В аббатство?

- У тебя там столько дел. Мистер Бутройд, должно быть, без тебя хлопочет.

- Он справится, - сказал Джастин. - Кроме того, где в Кингс-Эбботе мы могли бы провести такой вечер, как этот?

Хелена раскрыла изящный бумажный веер, который носила на шелковом шнурке на запястье. На его листьях была изображена тщательно проработанная сцена, изображающая величественный загородный дом на фоне живописного пейзажа. Джайлз купил это украшение для нее у знаменитого мастера по изготовлению вееров М. Дювеллеруа, когда они много лет назад посетили Хрустальный дворец.

- Пьеса ужасна, - сказала она.

- Я говорил о компании.

- О.

Хелена обмахнулась веером.

- Ты прекрасно выглядишь сегодня вечером. Я тебе это уже говорил?

Он не говорил. Когда она спускалась по лестнице на Хаф-Мун-стрит, одетая во все свое великолепие, он просто взглянул на нее. В его глазах мелькнул тревожный блеск. Свирепый и голодный. Скорее, как у хищного волка. Это вызвало у нее странное ощущение в животе.

- Впрочем, ты всегда так выглядишь, - задумчиво произнес он. - Я уже должен был бы привыкнуть к этому, но каждый раз, когда я тебя вижу, это поражает меня по-новому.

- Тебе не обязательно говорить мне красивые комплименты.

- Ах. Верно. Я совсем забыл. - Его губы изогнулись в сухой улыбке. - Ты бы предпочла, чтобы я воздержался от любых намеков на романтику.

- Я бы предпочла, чтобы ты не дразнил меня и не заставлял краснеть.

- Я не дразню, - сказал он. - Но в будущем я воздержусь от ухаживаний, если ты этого хочешь.

- Такова была договоренность, не так ли? Никакой романтики. Только дружба.

- И нечто большее, чем дружба, - напомнил он ей.

Хелена вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, о чем он думает.

- Романтика - это нечто большее?

Выражение его лица было непроницаемым.

- Ты мне скажи.

В театре было полутемно, звуки спектакля и голоса зрителей сливались в непрерывный шум на заднем плане. И все же среди такого количества людей можно было найти уединение. Действительно, в этот момент их ложа на втором ярусе казалась им целым миром, отделенным от всего остального. Освещенное газом убежище, в котором она могла спокойно высказать самые сокровенные желания своего сердца.

- Нет, - сказала она. - Это нечто большее - не романтика. Это любовь.

Джастин пристально смотрел на нее, его суровое лицо было наполовину скрыто тенью в свете газовых фонарей.

- Любовь, - повторил он. Его низкий голос был таким же невыразительным, как и его лицо.

Смущение быстро погасило краткую вспышку надежды в груди Хелены.

- Говоря в общих чертах, - добавила она. - Философские размышления, это не про меня лично.

- Ах, - сказал он. - Понятно.

Она снова сосредоточила свое внимание на сцене.

Джастин сидел рядом с ней в мрачном молчании. Раз или два она чувствовала на себе его взгляд, но не обращала на это внимания. Занавес скоро опустится. Тогда у нее будет много дел. Ей нужно было сохранять самообладание. Чтобы не расстраиваться из-за такой глупости, как предполагаемый отказ от своих зарождающихся чувств.

Если кто и имел право расстраиваться из-за этих отношений, так это Джастин. Она перевернула всю его жизнь. Сначала вышла за него замуж под надуманным предлогом, а затем втянула его в скандал. Она не имела права просить его о чем-то большем. Не тогда, когда он и так уже отдал столько себя ей и ее несчастному делу.

После нескольких долгих минут созерцания сцены, когда она делала вид, что ее не волнуют такие тривиальные понятия, как любовь и привязанность, занавес, наконец, опустился, и в театре зажегся свет.

Взволнованная публика поднялась на ноги, звуки разговоров и смеха достигли апогея.

Хелена обмахивалась веером, наблюдая, как пустеют ложи в другом конце зала. Джентльмены вышли, чтобы принести своим дамам прохладительные напитки, а дамы отправились навестить своих друзей. Уже скоро.

- Ты видишь кого-нибудь из своих знакомых? - спросил Джастин.

Она кивнула.

- Несколько человек.

От нервного напряжения у нее участился пульс.

Были ли они должным образом подготовлены к встрече с любопытствующей толпой? Несколько мгновений назад она чувствовала себя относительно уверенно. Они с Джастином планировали сказать, что познакомились, когда она была в отпуске в Девоне. Что их познакомил общий знакомый. Это было не так уж далеко от истины. Однако, учитывая всеобщее любопытство, она вдруг задумалась, будет ли этого объяснения достаточно.

Возможно, им следовало придумать более убедительную историю о том, как они познакомились и поженились? Что-нибудь, что объяснило бы, как дочь графа оказалась замужем за бывшим солдатом. Человеком, у которого не было ни семьи, ни связей, о которых стоило бы говорить.

Но времени придумать новую историю не было. Прежде чем она успела высказать свои опасения, в их ложу вошел первый посетитель.