Я ахнула.

— Да-да, — подтвердила женщина, — и такие попадались. Конкретного диагноза ни один из них не поставил. Но потом я попала к хорошему врачу, и та стала отправлять меня в санатории. И вот я каждое лето стала по санаториям мотаться. Однажды приехала в Шмаковку, это недалеко от вашего города.

— Знаю такой! — воскликнул дед. — Я сам туда несколько раз ездил, когда с легкими проблемы были. Помнишь, Альбина?

— Конечно, помню, — подтвердила я.

Хотя понятно, что ничего такого я помнить не могла. Однако, взяла себе на заметку этот факт. Надо будет потом поговорить с дедом. Почему он продолжает курить, если были проблемы с легкими?

— И вот, в Шмаковке, привязался ко мне этот Василь Васильич. Он тогда был заместителем начальника отдела в пароходстве. Позже стал начальником. В общем, большой человек, на «Волге» ездит. Встретил меня на танцах, да и влюбился до потери пульса. Да и я влюбилась, что греха таить? Муж-то из морей не вылезает, а тут такая романтическая обстановка в санатории, такой мужчина видный. Роман закрутился так, что я и не заметила. Только ведь он женатый был, и двое детей в семье. И я замужем. Стал Василь Васильич меня уговаривать — разведись, мол, с супругом, и я со своей разведусь, и поженимся. Жену свою ругал нещадно — и пьет она, не просыхая, и гуляет, и хозяйство не ведет. Только не поддалась я на уговоры. Как только моя путевка закончилась, собралась и улетела в Петропавловск-Камчатский. Я очень любила свою квартиру, вечно наводила уют, доставала мебель, всякие красивые мелочи.

С шумом отодвинулась дверь купе, и вошла проводница.

— Я смотрю, у вас тут чаепитие, — заметила она приветливо, — может, еще чаю принести?

— Да, пожалуйста, — я отдала пустые стаканы и опять повернулась к Валентине Николаевне, приготовившись слушать продолжение истории.

— Я так понимаю, на этом ваши отношения с Василь Васильичем не закончились? — заинтересовался и сосед по купе.

— Ой, — тяжело вздохнула Валентина Николаевна, — ваша правда. Василь Васильич откуда-то узнал мой адрес, наверно, по своим связям. И начал забрасывать меня письмами и телеграммами, а еще звонил по межгороду. Конечно, муж вскоре обо всем узнал. И решил во что бы то ни стало меня удержать. А как лучше всего удержать? Детьми, конечно. Но у нас их по-прежнему не было. Тогда по совету знакомых решено было взять малютку из детдома. И мы поехали с мужем в ближайший детдом и удочерили пятилетнюю девочку.

— Так у вас дочка есть? — решила я уточнить.

— Да, есть, — опять почему-то вздохнула женщина, — с того самого дня и есть. Ну, теперь уже мой Сергиевский не только материл и посылал Василь Васильича, когда тот звонил. Он еще говорил, что у нас семья и на минуточку ребенок.

— И что, ухажер перестал звонить и писать?

— Да, перестал. Я спокойно занималась ребенком и хозяйством, муж спокойно ходил в рейсы, все было хорошо. Однако, прошло пару лет, и Василь Васильич прилетел к нам в Петропавловск собственной персоной. Сказал, что жена его погибла.

— Как погибла? — ахнула я.

— Тогда я не стала особо выяснять. Муж был в очередном рейсе, а тут любимый человек на пороге… Это уж потом, когда я с Василь Васильичем в ваш город переехала, узнала, как все было. Оказалось, что однажды Василь Васильич с детьми поехал проведать своего отца. А когда вернулся, жена лежала на полу мертвая. Многие тогда заметили, что очень уж вовремя он уехал из дома с детьми — именно в тот момент, как все случилось. Но виновным его никто не признал, алиби железное. Дело закрыли с формулировкой «погибла при невыясненных обстоятельствах».

— А причина смерти? — не поняла я.

— Не выяснено, — развела руками Валентина Николаевна. — У нее была репутация пьяницы, ее даже регулярно закрывали в квартире, чтобы не напилась. Но тогдасобутыльники по веревке через окно передавали спиртное. И в общем, никто особо не удивился такому финалу.

— От пьянки, конечно, можно умереть, — пробормотала я, — но не так же быстро. А вскрытие было?

— Не знаю, об этом речь как-то не заходила. Мы с Сергиевским развелись заочно, и я вышла замуж за Василь Васильича. Его дети, хоть и были маленькими тогда, а с характером — ни меня, ни мою дочь принимать не хотели. Много с этим было трудностей. Но тем не менее, много лет мы прожили в одной квартире., а когда моей дочери исполнилось пятнадцать, она вдруг резко изменилась — стала пить и гулять.

— Да вы что? — изумилась я. Это в советское время и в приличной семье!

— Да, и никто ничего с ней не мог поделать. В восемнадцать лет она уже выскочила замуж, и самое интересное, за приличного парня, курсанта морского училища. Может, он по расчету на ней женился, не знаю. Но только издевается она над ним, как может. Изменяет, пропадает в каких-то компаниях. Иногда на его глазах садится в такси с другим и уезжает.

— А где они живут?

— У его родителей. Они ее прописали на радостях. Как же, такое родство с самим Василь Васильичем. Мечтают о внуках. А вскоре после этой свадьбы — как гром среди ясного неба — Василь Васильич нашел себе другую женщину, моложе его на двадцать лет. И она уже ждет ребенка.

— Да вы что? — я в который раз ахнула. — А с вами-то что?

— А со мной он развелся.

— И где вы теперь живете?

— А нигде, — на лице женщины отобразилась грусть. — Своего жилья у меня нет, дочь сама живет у родителей мужа. Разменивать квартиру Василь Васильича я даже пытаться не стану. Сами понимаете. Во-первых, тягаться с такой величиной бесполезно. А, во-вторых, он теперь в трехкомнатной с двумя взрослыми детьми и молодой женой. Да и третий ребенок скоро появится. К Сергиевскому возвращаться — вообще не вариант. Он тоже давно женат на другой женщине. А у меня из родственников — только сестра в Москве да мать в Тульской области. Вот, еду в Москву. Не знаю, как сестра примет и поможет ли чем-то, но надеюсь устроиться там. Не получится — поеду к матери. Но больше всего я хочу начать новую жизнь с хорошим человеком.

Она украдкой взглянула на нашего деда, и тот ответил ей теплым взглядом.

Ритка, не удержавшись, фыркнула. Я моментально наградила ее укоризненным взглядом.

Тогда девчонка, зажимая рот ладошкой, выскочила из купе.

А дед и Валентина Николаевна ничего не заметили и продолжали смотреть друг на друга.

Что ж, я буду очень рада, если у них получится завязать крепкие отношения. В случае чего, ему есть куда привести свою избранницу. Главное, ни в коем случае не торопиться ее у нас прописывать. А то сколько таких случаев, когда нового родственника прописали, а потом пожалели, да поздно.

Смотрела я на этих немолодых людей, и начали меня вдруг терзать мысли о том, что их ждет в недалеком будущем. Пройдет каких-нибудь девять лет, и Советский Союз распадется. Что будет с дедом и Валентиной Николаевной, которые сейчас так счастливы и не могут наглядеться друг на друга?

А будет ужасное. Первым делом заморозят их счета на сберкнижках. Я помню рассказы Пал Саныча о том, что творилось в девяносто первом, сразу после развала Советского Союза. Деньги начали стремительно обесцениваться. То, что вчера было целой тысячей рублей (примерно полугодовой средний заработок), на другой день станет стоимостью булки хлеба и нескольких стаканчиков мороженого.

Если люди приходили в сберкассу и хотели снять хотя бы эти деньги, им отказывали, говорили, что денег нет. Потом вроде бы стали понемногу выдавать, но очереди растягивались на многие километры. И получали люди совсем не те деньги, которые когда-то вкладывали.

— Знаешь Катерину Геннадьевну из отдела кадров? — рассказывал Пал Саныч. — Так вот она с мужем приехала к нам из Полтавы.

— Откуда? — изумлялась я. Не знала таких подробностей о нашей кадровичке.

— Из области на Украине. У них была цель — заработать в морях денег на дом в Полтаве и уехать туда, на свою родину. Катерина Геннадьевна получила расчетку за первый месяц путины и глазам своим не поверила. Бегала, у всех спрашивала: «Это за год зарплата или за месяц?». Оказалось, за месяц. Да, тяжело обрабатывать рыбу на конвейере, стоять в резиновых сапогах по колено в воде. Даже в туалет отойти некогда. Но и платили за это достойно.