— Так она и по дому ничего не делает?

— Абсолютно ничего.

— Странно, — пробормотала Валентина Николаевна, — я же ее всему учила.

— Так она все умеет, только не делает ничего. Однажды ни с того ни с сего приволокла курицу из магазина. И принялась ее запекать в духовке. Со специями. По-моему, даже замариновала предварительно. Все, как положено. Мы с мамой смотрим на это. Ну, думаем, невестка наша за ум взялась, решила в кои-то веки мужу еды приготовить. Знаете, чем закончилось? Она эту курицу завернула в газетку и пошла в гости. Оказывается, для шалмана закуску готовила.

— Для какого шалмана? — не поняла я.

— Для собутыльников своих.

— А-а…

— А вы какими судьбами? — вдруг спросила девица у Валентины Николаевны. — Мы думали, вы уехали к матери куда-то в Подмосковье.

— Моя мать живет не в Подмосковье, а в Тульской области, — объяснила женщина, — я к ней ездила в гости этим летом. Но постоянно я живу здесь, кстати, не так далеко от вас, на Енисейской.

— Хм, — в Таниных прищуренных глазах отчетливо промелькнула палитра мыслей — от отчаянной надежды до решимости на чем-то настоять. И мне это жутко не понравилось.

— Ладно, мы тогда пойдем, — неуверенно начала я, соображая, как бы поскорее откланяться. Раз дочери Валентины Николаевны все равно дома нет, смысл сидеть тут и мешать молодой девушке наслаждаться отдыхом? В кои веки многочисленные члены семейства куда-то отчалили.

— А послушать не хотите? — вдруг злобно кинула нам Таня.

— Что послушать? — я с самым наивным видом кивнула на пианино. — Вы хотите нам сыграть сюиту Шостаковича?

— Нет, — девица со стуком захлопнула крышку инструмента. — Я хочу, чтобы вы послушали, что ваша Ирка у нас здесь вытворяет! И поняли, как я ее ненавижу!

Вот не было печали!

— Я знаю, Таня, — мягко пыталась остановить ее Валентина Николаевна, — уж мне ли неизвестны выкрутасы дочери? Просто я надеялась, что теперь, когда будет ребенок…

— И что изменится от того, что будет ребенок? — кипятилась девушка. — Вы поймите одно — этот ребенок станет очередной нашей проблемой. И вашей тоже! Потому что мы не станем молчать, когда этого младенца скинут на нас! Мы будем вам звонить… А кстати, продиктуйте-ка ваш новый адрес и телефон.

Валентина Николаевна беспомощно посмотрела на меня.

— Записывайте, — решительно сказала я девице, схватившей записную книжку, — Енисейская, двадцать два, квартира двадцать восемь. Телефон…

Я намеренно изменила в адресе и телефоне по одной-единственной цифре. На всякий случай. Если правда вскроется и последуют возмущения, скажу, что меня не так расслышали.

Таня отложила в сторону записную книжку.

— Как же так, Валентина Николаевна? — с горьким упреком заговорила она. — Вы скажите честно: вы ведь знали, что ваша дочь не только гулёна и пьяница, но еще и отвратительная, мерзкая воровка? Неужели нельзя было сказать об этом на свадьбе, предупредить нас, честных людей? Да мы ни в жизнь бы не прописали ее в нашей квартире!

Я боялась взглянуть на Валентину Николаевну. Представляю, каково ей.

— Воровка? — переспросила я упавшим голосом. — Как же это?

— А вот так, — развела Татьяна руками, — а мы ее так хорошо приняли в семье! Мама ей и лучший кусок, даже платья мои отдавала. Сколько я слез пролила, а мама мне: «Надо делиться, ведь Сергей нам все заработки отдавал до свадьбы, а теперь у него жена есть». Конечно, пока Ирки не было, мой брат с морей и вещи привозил, и деньги давал. Мы же очень хорошо жили.

— Подождите, так он же еще курсант, — решила я уточнить, — какие заработки он вам отдавал?

— Он сейчас на последнем курсе, — уточнила Таня, — несколько раз ходил на практику, там и зарабатывал. Дело не в этом. Просто мы ей всё, а она в ответ знаете что? На днях мне одноклассница дала почитать две замечательные книги, «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок». Я принесла их домой, поставила на эту вот полку в «стенке». А ночью слышу — дверь в зал скрипнула, потом дверца «стенки» отворилась. Я вскочила, бегом сюда. Смотрю, а книг на полке нету!

— Как нету? — ахнула я.

В эти времена книги очень ценились. Их доставали, за ними стояли в очередях, давали почитать только проверенным друзьям.

— А вот так — нету, — подтвердила Таня, — я подняла крик, разбудила родителей. Так и так, говорю, Ирка украла чужие книги. Мне как теперь перед одноклассницей глазами хлопать? Стала колотить в их дверь. Сергей открыл и давай возмущаться, мол, ты что нам спать мешаешь? Ничего не знаю, говорю, мне надо книги у Ирки забрать, которые она украла. Тут родители тоже возмутились. Так и так, говорят, Сережа, пусти-ка нас. Если она в самом деле взяла, то книги у вас в комнате.

— И он пустил?

— Конечно. Мы ворвались, перерыли там все — все шкафы, полки, столы. И нашли только «Двенадцать стульев». А где «Золотой теленок», я до сих пор не знаю. Наверно, она под ночнушку себе спрятала, сволочь. Я своему брату говорю: «Твоя жена — воровка, понятно?». Привел в дом гадину! Представляете, какие проблемы у меня теперь в школе будут? А если про меня скажут, что это я воровка, взяла почитать и не вернула?

— Да уж, — сочувственно вздохнула я, — теперь один выход — найти точно такую же книгу или хотя бы равноценную.

— Да, только где такой дефицит найдешь?

— Может, к Василь Васильичу обратиться? — я вспомнила, что бывший супруг Валентины Николаевны какой-то большой начальник.

— Что ты? — вскинула она на меня испуганные глаза. — Мы когда женаты были, он ее знать не хотел, а сейчас и подавно. Она же не его дочь. Не будет он ради Ирки суетиться.

— Но помочь человеку как-то надо. В самом деле, девчонку заклюют в школе из-за этой книги. Таня, а ты сейчас искала в их комнате? Пока их нет дома?

— Да нет, — растерялась она. — Они и дверь на ключ закрывают.

Я ненадолго задумалась. Наверняка простую деревянную дверь можно поддеть простым топориком, который найдется в каждом доме. Но это будет настоящим взломом, преступлением. Кто знает, как на это отреагируют Сергей с Иркой? Скажут еще, что девчонка сама у них что-нибудь украла.

— Тогда мой тебе совет, — предложила я решение, — когда родители и Сергей будут дома, попроси поискать еще раз. И на этот раз проверьте кровать. Куда-то же Ирка спрятала книгу! И я сильно сомневаюсь, что под тонкой ночнушкой. Вы в тот раз поднимали матрас на кровати?

— Нет.

— Так попробуйте, вдруг книга именно там.

— Ох, сомневаюсь я что-то, — поежилась Таня, — Ирка такая хитрая тварь…

— А что же Сергей? — поинтересовалась я. — Когда ты сказала, что его жена — воровка, он что-то сказал на это? Он хоть как-то попытался с ней поговорить?

Таня и Валентина Николаевна горько рассмеялись, причем одновременно.

— Сергей у нее как бычок на веревочке, — объяснила Таня, криво усмехнувшись, — любит ее до посинения. Только сдается мне, что никакая это не любовь. Скорее, ненормальная зависимость. Он же в рот ей заглядывает, каждое слово на лету ловит. И всё — Ира то сказала, Ира это сделала. И она им крутит-вертит как хочет.

— А у него что, глаз нет? — удивилась я.

— Глаза есть, но разум любовью отшибло, — сказала Валентина Николаевна. — Он только познакомился с ней, сразу все видел. И запасы спиртного в ее комнате, и с какими людьми дружбу водит. Но ничего же не остановило, предложение сделал и женился. Василь Васильич только рад был ее спихнуть. Он уже тогда, по-видимому, и от меня, и от нее решил избавиться.

— Ну ладно Василь Васильич. А вы-то сами пытались парня предупредить?

— Нет, не пыталась, — со вздохом призналась Валентина Николаевна, — я подумала, у него свои мозги есть. Что ж я буду его учить-то? Да и дочери собственной пакостить — разве можно?

— А теперь приятно такое выслушивать? — не выдержала я.

Женщина лишь вздохнула. Я понимала, что дочь не родная ей. И вполне возможно, Иркины родители были точно такими же. А с генами не пошутишь. И осуждать человека, который взял ребенка из детдома, а потом так пролетел — тоже не годится.