— Меня вполне устраивал наш распорядок, — продолжала я упираться, — сменами проще работать. Сдалась мне эта пятидневка! Ни по делам никуда не сходишь, ничего. С утра до вечера на работе.

— Зато суббота и воскресенье полностью свободны, — возразила Нина Петровна, — а насчет дел в будние дни всегда можно отпроситься. Я сама пятидневкой работаю, и точно знаю, что по закону должны отпускать с работы. Ну, это же логично — в других организациях такой же рабочий день, и у нас нет иной возможности сходить по делам, кроме как посреди дня.

— А еще ты здесь на время декрета, — вспомнила Сталина, — вот исполнится Ленкиному ребенку полтора годика, и она выйдет на свое место.

— Она может и раньше выйти, — поддакнула Нина Петровна, — до полутора лет сидят без оплаты, а у нее муж непутевый. Сдаст ребенка в садик…

— Да нет, — стала с ней спорить Сталина, — в садик принимают с полутора лет, в ясли.

— А могут и раньше принять.

В общем, они заспорили, а я опять задумалась. Когда бы эта декретница не вышла, хоть раньше срока, хоть в срок, все равно мне придется ее место освободить. И тогда куда я пойду, интересно? Обратно в избушку на курьих ножках на Спутнике? А если и там уже место занято? А тут такая возможность…

— Подождите, — перебила я спорящих, — а кто вообще сказал, что мой перевод в Управление — дело решенное? Я так поняла, что вы, Нина Петровна, всего лишь выдвинули мою кандидатуру, верно?

— Да, но ты, на мой взгляд, вполне на эту должность подойдёшь, и тебя обязательно возьмут.

— А на взгляд руководства? — задала я риторический вопрос. — Вот то-то же. Так что не будем торопить события. Сколько получится тут проработать до выхода декретницы, столько и проработаю.

Тут в одно из окошек настойчиво постучали.

— Ой, пассажиры! — воскликнула Сталина и ринулась выполнять текущие дела.

А мне Нина Петровна еще сказала:

— Ты подумай все же. Я бы на твоем месте сама в Управление съездила и поговорила. Ты знаешь, почему меня лично пятидневка устраивает? Потому что я работаю средь бела дня, и не надо ночами тут сидеть. Я тоже раньше была молодая и здоровая, как ты, но с годами из-за ночной работы стало падать зрение. Хорошо, что предложили на старшую перейти. Пятидневка лучше, уж поверь мне.

Я не стала спорить и села на свой стул перед кассой.

Сталина сдала мне смену и уехала. Вскоре приехали две кассирши, которые работали пятидневкой. И, к моему молчаливому неудовольствию, Нина Петровна громогласно известила их о новости с моим возможным переводом.

— Представляете, девочки, ей предлагают в Управление перейти, — она подняла указательный палец, — в Управление! А она артачится.

— Да правильно, — сказала одна из них, — мне тоже сменами больше нравится. Все успеешь, и ребенку с домашкой помочь, и по делам сходить. Нина Петровна, чур я перейду на сменную, если Новосельцева уйдет!

— А почему это ты? — ввязалась в спор другая. — Я давно просила меня перевести на смены. И вообще не понимаю, почему на смены поставили новенькую.

— Что вы начинаете? — одернула их Нина Петровна. — Когда Ленка в декрет ушла, вы же сами сказали, что не хотите на ее место!

— На ее место мы и сейчас не хотим, — захихикала одна из них, — примета есть такая — если на место декретницы сядешь, то и сама в декрет загремишь. А на место Новосельцевой я согласна.

Да, сейчас средств контрацепции почти нет, экология хорошая, и женщины залетают только так. И на аборты часто ходят, наверно.

— Вы давайте на своем месте сначала начните работать, у вас вон очередь, — урезонила их Нина Петровна.

А я мрачнела все больше и больше. Мне не хотелось с кем-то обсуждать свои обстоятельства, и я делала вид, что занята работой.

Я уже и не рада была, что связалась с этим поступлением в институт. Еще больше не рада была, что Нина Петровна влезла не в свое дело. Предложила она мою кандидатуру, видите ли. А меня сначала нельзя было спросить, чего я сама хочу?

Вечером я шла с электрички и вдруг меня окликнул знакомый голос:

— Альбина! — меня догоняла Светка Лосева. — Ух ты, какая хитренькая, приехала, и молчок, никто ничего не знает! И давно ты от подруг скрываться начала?

Я еле сдержалась, чтобы не послать ее туда, куда послал когда-то Володька.

— Привет, — постаралась я натянуть на себя доброжелательный вид, — а почему я должна кому-то докладывать? И каким образом я должна это делать?

— Кому-то? — переспросила она с возмущением. — Мы что, не подруги с тобой? Могла бы позвонить или Ритку послать к нам, чтобы сказала.

Ритку послать? Да она что, сбрендила? А Ритка ей что, девочка на побегушках?

— Мы буквально пару дней как приехали, — сказала я ровным голосом, — не до звонков было.

— Ой, а я сегодня даже не присела ни разу, — защебетала она, идя рядом со мной в сопку на Енисейскую, — весь день то одно, то другое. Целую сетку пустых бутылок в приемный пункт отнесла, представляешь? Кстати, у вас дома есть пустые бутылки? Я, как санитар, везде, где можно, их забираю.

— Я же говорю, мы только приехали, какие бутылки? — я с опаской покосилась на нее. Уж не собирается ли она за разговором незаметно прийти вместе со мной к нам в гости? Судя по всему, так и есть.

— Ой, и еще так интересно посмотреть, что вы из Москвы привезли! Ты когда будешь хвастаться? Я могу прямо сейчас зайти.

— Света! — я остановилась и раздраженно взглянула на нее. — Ну я же с работы иду, устала, как собака. У меня сейчас одно желание — принять душ и завалиться спать! Давай я тебе потом позвоню, как выходная буду.

— Ну давай, — примирительно сказала она, — только долго не тяни. А то я уж губу раскатала что-нибудь из обновок у тебя выпросить. Или ты конкретно для меня что-то привезла? В подарок, так сказать.

Ага, мечтай. Уж про Светку я в Москве вспоминала в самую последнюю очередь. Вернее, вообще не вспоминала.

— Как у тебя дела? — решила я перевести разговор в другое русло, полностью проигнорировав вопрос о подарках. — Что на Спутнике происходит?

— На Спутнике? — слегка разочарованно протянула она. — А что там может происходить? Как обычно, работаем да билеты продаем. Трава в этом году выросла за кассой в человеческий рост, так выходили на субботник, косили. Потом старшую нам новую прислали. Молодая девчонка совсем, только из института.

Ага, значит, старшую уже прислали, и теперь даже в избушку на курьих ножках никто не требуется.

— Что-то так душно, — пожаловалась я, — и темно. Похоже, дождь собирается. Пойдем быстрее. Тебе же по пути этой дорогой?

— Да, я здесь и хожу домой. Блин, — скривилась она вдруг, — так ноги натерла новыми босоножками! Можно к тебе зайти переобуться?

— Во что? — изумилась я.

— Ну, у вас же там полно всяких тапочек в прихожей валяется. Я бы…

— Такого давно уже нет, — ответила я, — Ритка такая чистюля у меня стала. Ты знаешь, убираться научилась, за порядком следит. И весь хлам на мусорку вынесла. Какие там старые тапочки, ты что? Лишней тряпки в доме нет!

— А моего Вовку не заставишь убраться, — с досадой сказала Светка.

Так приучать надо было вовремя! Но вслух я это не стала говорить.

В небе прогремели раскаты грома, и хлынул дождь.

— Света, ты извини, я побежала, — крикнула я, сняла свои туфли на каблуках и, взяв их в руки, бегом побежала к своему дому.

Намокшая земля скользила под ногами, а в воздухе царили ароматы летнего дождя и мокрой травы.

— О-о! — только и вымолвил дед, открыв дверь и увидев меня насквозь промокшую. — В самый ливень попала!

— Да, — я прошла в ванную, захватив с собой домашний халат.

— А я только что чайник вскипятил. Сейчас борщ разогрею.

Выйдя из ванной, я пошла на кухню и первым делом напилась горячего чаю. Через минуту дед уже снял с плиты железную миску, придерживая ее кухонным полотенцем, и поставил передо мной.

— Зачем ты? Я бы сама взяла, — смутилась я.

— Ты после смены, — не стал он слушать.