— К кому? — переспросил дед.

— К Падшиным, — повторила я по слогам. — А вам что, послышалось «к Пашиным»?

— А, к Падшиным! — протянул дед. — А я и не понял.

— Ну да, у меня есть коллега, Падшина Валентина, и у нее дочку тоже Аней зовут, — пожала я плечами, — и они сейчас тоже в Москве на отдыхе. И вот их Анечка как раз и уехала в деревню.

— Как хорошо, что моя Анечка не уехала, — Ритка обнялась с подружкой, — и мы теперь вместе куда-нибудь сходим, правда?

— Да, — радостно подтвердила Анечка, — я так соскучилась. Мы с мамой собирались после кладбища в парк Горького. Поедем все вместе?

— Конечно, поедем, — согласились мы с дедом. Про Ритку и говорить нечего, она была в восторге.

Использовать созвучие фамилий — такая хитрость не мной придумана. Это я вспомнила одну свою одноклассницу, Белоусову. Та начала в девятом классе встречаться с парнем постарше. Понятное дело, родители такие встречи не одобрили бы. И Белоусова, собираясь на свидание, говорила им:

— Я пошла к Олеське.

Когда возвращалась домой, и родители ей начинали выговаривать:

— А мы звонили Олеське, так вот, тебя там не было!

Она им спокойно отвечала:

— Я же сказала, что пошла к Колесниковой!

— А, вон оно что, — облегченно смеялись родители, — к Колесниковой! А мы не так расслышали, думали, ты к Олеське пошла!

Ну, либо наоборот, говорила, что пошла к Колесниковой, а потом уточняла, что была у Олеськи. И ни разу наша Белоусова не попалась на лжи. Правда, потом пожалела, что встречалась с тем парнем, но это уже другая история.

Господи, сколько впечатлений за один день! В компании с Пашиными мы не спеша прошли по знаменитому кладбищу. Массивные памятники девятнадцатого века, братская могила жертв Ходынской трагедии с высокой стелой. Могила того самого композитора Агапкина, который написал марш «Прощание Славянки». Могилы знаменитых архитекторов, художников, скульпторов, писателей, спортсменов. Всех и не перечислить!

А потом мы поехали в парк Горького.

На лавочке у входа девчонки увидели оброненный кем-то журнал «Вязание» и тут же схватили его. Начали листать.

— Это я! — закричала Ритка, показывая на молодую блондинку в нежно-голубом вязаном платье.

— Нет, это я! — спорила Анечка, выхватывая журнал. — Мам, скажи, что это я!

— Доченька, да вот же ты, передо мной стоишь! — урезонила Валюша свою дочку и ловко отобрала у нее журнал. — О, новый журнал, я такой еще не видела. Ну, куда пойдем?

— Я хочу на Чертово колесо! — заявила Ритка.

— Мы же в тир хотели, — напомнил дед.

— Так мы же потеряемся в таком огромном парке, — запаниковала я, — а давайте так сделаем. Пусть девочки идут на колесо, дед в тир, а мы с Валей посидим на лавочке у этой скульптуры. Потом все встречаемся здесь.

— Нет, давайте по-другому, — предложил дед, — пусть девчонки идут кататься, а мы втроем подождем их на лавочке рядом с колесом. Потом все пойдем к тиру, там я постреляю и заодно девчонок научу.

— Ура! — завопили Ритка и Анечка, и мы все устремились к колесу обозрения.

Потом дед с девчонками ушли в тир, а мы с Валюшей сидели на лавочке, уплетая восхитительные воздушные пирожки оранжево-коричневого цвета, сделанные в виде толстой трубочки. Какие же они были аппетитные, хрустящие.

— А ты молодец, — Валюша оглядывала меня, не скрывая зависти, — стала следить за собой. Вон, уже и волосы поприличнее стали.

Ох, насчет волос мне приходится трудно. Интернета нет, чтобы советы почитать. Приходится в аптеке консультироваться, а там не всегда еще на вопросы ответят, смотря какой человек попадется. Втираю репейное масло, стараюсь не мыть голову ежедневно. Горячей водой не мою, а только умеренно-теплой. И ни в коем случае нельзя сушить феном. Хотя фена в квартире на Енисейской отродясь не было.

— А у меня новости, — сказала вдруг моя собеседница, — коллега позвонила вчера. И говорит, нам всем отдельные квартиры будут давать.

— Кому всем?

— Ну, мы же в коммуналке живем, три семьи в трехкомнатной квартире, — объяснила она, — хорошо живем, дружно. А что, мы все матери-одиночки, и у всех дочери. Потому и не ругаемся никогда. Все у нас тихо-спокойно. А тут сказали, нашу трехкомнатную отдадут Шарапову из отдела планирования. Он взамен отдаст свою однокомнатную и тещину квартиру. Ну, а третью квартиру возьмут из фонда нашего НИИ. Так все по разным квартирам и разъедемся.

— Вроде как обмен получается внутри предприятия, — поняла я.

— Ну да. У Шарапова давно проблема назрела, ютился с женой и детьми в однокомнатной. А теща старенькая, за ней уход нужен. Сам пытался обменять, через объявление, но за две однокомнатные можно выменять только двухкомнатную. А так, через предприятие, у него трехкомнатная получится.

— Ой, ну я так рада за тебя…

— Да пока рано радоваться, — Валюша с досадой скомкала бумажную обертку от пирожка и бросила в ближайшую урну, — меня это все не очень устраивает. То есть, меня, конечно, устраивает в отдельную переехать. Но нам с Анькой светит лишь однокомнатная. Ты понимаешь, всего лишь однокомнатная конура! До чего дурацкие у нас законы! Если бы сын был старше восьми лет, дали бы двухкомнатную, представляешь? А с дочкой якобы однокомнатной хватит.

— Странно как-то, — согласилась я, — ей ведь через десять лет восемнадцать будет. Да и сейчас спальня нужна своя, чтобы стол для занятий поставить…

— Да и я про то же говорю, — поморщилась Пашина, — а мне в ответ руками разводят, мол, не положено.

— Да уж, сочувствую, — вздохнула я.

— Но я им уже сказала — никаких однокомнатных, и точка!

— Думаешь, послушают? — с сомнением спросила я.

— А куда они денутся? У меня вообще-то план есть.

— Какой?

— А я опять замуж выйду. За Валерку. На семью из трех человек обязаны двухкомнатную дать.

— Как, вы же развелись, — растерялась я.

— Для такого дела опять поженимся. Поеду в Арсеньев, там всего два завода, быстро его найду. За шкирку — и в ЗАГС.

Я невольно поежилась:

— Но ты же говорила, что он работяга, ты такого больше к себе не подпустишь.

— Но ради нормальной квартиры стоит на такое пойти, — усмехнулась Валюша, и ее бледно-голубые глаза вспыхнули алчным огнем. Да уж, умная женщина, ничего не скажешь. Как там дед про нее сказал — хитромудрая, как змея?

— А он сам-то захочет?

— А куда он денется? Кому он такой нужен? Он же после того случая… ну помнишь, обокрали его в заводской общаге… пить начал, чудить, едва в дурдом не угодил. А тут я такая приеду и снизойду до него.

— Подожди-подожди, — по-прежнему не могла я понять, — так с ним же жить надо будет. Как я поняла, он тебе не то, что не нравится, а чуть ли не противен. Его же потом не выгонишь. Если он в ордере будет вписан, то и жить он будет в твоей квартире. Опять же прописка. Законный муж, отец твоей дочери. Ты понимаешь, что это на всю жизнь? Не лучше ли фиктивный брак с кем-нибудь состряпать?

— Лучше, — согласилась Валюша, — но такого человека найти — надо время. И деньги. Кто ж согласится просто так? А у меня ни того, ни другого. Денег таких нет, и занять не у кого. И времени нет, потому что срочно все надо провернуть. Чтобы, когда обмен начнется, у меня на руках были все основания получить двухкомнатную, понимаешь?

— Понимаю, — кивнула я удрученно.

— А с Валеркой я потом как-нибудь разберусь.

— Как?

— Да пристрою его куда-нибудь. И даже знаю, куда. В ЛТП, к примеру, годика на два.

— Что за ЛТП? — ни разу не слышала такого названия.

— Лечебно-трудовой профилакторий, для алкоголиков, — объяснила Валюша, — их там лечат, кормят, работать заставляют, а всю зарплату переводят семье на книжку. И отдохнем без него, и деньги получим.

Оказывается, в эти времена даже такое было! То есть государство заботилось и о самих алкоголиках, и об их семьях! А в той моей прошлой жизни это является проблемой самих больных и их близких. Хочешь вылечиться — лечись, но исключительно за свой счет и за большие деньги.