Он провел рукой в перчатке по ее руке, которая покоилась на его руке.

— Все будет хорошо.

Подняв на него глаза, она заставила себя улыбнуться. Сколько раз он испытывал такой же трепет, и все из-за своего рождения?

— Вы прибыли! — объявила высокая стройная женщина, быстро подойдя к ним. Ее рыжие волосы, подстриженные короче, чем у Бенедикта, обрамляли лицо.

— Как раз вовремя, чтобы помочь нам украсить дерево.

Алтея не знала, видела ли она когда-нибудь более приветливую улыбку. Ей пришлось отпустить Бенедикта, когда герцогиня Торнли обняла его, а он ее.

Когда они разошлись, она сразу же взяла Алтею за руки и сжала.

— Алтея, мы так рады, что ты смогла присоединиться к нам. Я Джилли.

— Для меня большая честь быть приглашенной, ваша светлость.

Она снова улыбнулась.

— Мы здесь не придерживаемся формальностей. Я полагаю, ты знаешь Торна.

Герцог подошел и встал позади своей жены, и, даже не оборачиваясь, она знала, что он был там. Точно так же, как всякий раз, когда Алтея входила в комнату, независимо от того, насколько Бенедикт был поглощен своей книгой, он, казалось, чувствовал ее присутствие и поднимался на ноги.

— Привет, Алтея. Ты хорошо выглядишь, — сказал Торн.

Она должна была признать, что с тех пор, как переехала в бордель, она чувствовала себя лучше. Обильная еда, тепло и кров имели свои преимущества, хотя она подозревала, что могла бы приписать больше своего благополучия мужчине, стоящему рядом с ней.

— Спасибо. Ты тоже.

— Как поживают твои братья?”

— Ну, насколько я знаю, неплохо. В последнее время я о них ничего не слышала.

— Что ж, мы рады, что ты здесь.

— И с этой целью, — Джилли вплела свою руку в руку Алтеи, — позволь мне представить тебя всем.

Бенедикт последовал за ней, и она подвела ее к тому месту, где стоял Эйден со своей женой, бывшей герцогиней Лашинг.

— Мы уже виделись, — сказал Эйден, прежде чем Джилли успела заговорить.

— О? — сказала Селена. — В ”Элизиуме"?

Он ухмыльнулся.

— Нет, в Цербере. Она вела себя как разбойник с большой дороги.

Ее щеки вспыхнули.

— Я думаю, мне немного помогли.

— Нет ничего плохого в небольшой помощи, когда она служит большему благу.

Селена протянула руку и сжала ее ладонь.

— Я рада, что ты смогла присоединиться к нам.

Следующими были Финн и Лавиния. Она не могла не думать, что в чем-то Финн и Эйден похожи друг на друга.

Как только они были представлены друг другу и обменялись приветствиями, Лавиния улыбнулась Бенедикту.

— Спасибо тебе за всех кукол и деревянных солдатиков, которых ты прислал. Завтра утром двести детей будут вне себя от радости.

— Двести детей? — спросила Алтея.

— У них на конной ферме есть детский дом, — тихо сказал Бенедикт.

И он снабдил детей игрушками. Она бы никогда не узнала, если бы не пришла сюда сегодня вечером, и ей было интересно, что еще он сделал такого, за что не искал и не получал никакой похвалы.

— Это Робин, — сказал Финн, положив руку на темноволосую макушку мальчика с озорными карими глазами, который выглядел так, как будто у него были секреты, которыми он умирал от желания поделиться.

— Привет, Робин, — сказала она. — Я слышала, ты любишь животных.

— Люблю. Вы были в зоологическом саду?

— Прошло много времени с тех пор, но да, была.

— Это мое самое любимое место во всем мире.

— Тогда это делает его очень особенным, не так ли?

Он кивнул.

Представив Алтею Мику и Эслин, а также Фэнси и Роузмонту, Джилли извинилась, и Бенедикт проводил Алтею к креслу, где сидела маленькая женщина с темными волосами, тронутыми серебром, со спящим ребенком на руках. Когда они подошли, он наклонился и поцеловал щеку, которую женщина наклонила к нему.

— Привет, мама.

— Привет, сынок. Извини, что не могу встать, но я не хочу будить малышку. Она только успокоилась.

— Все в порядке. Лучше, чтобы ребенок Джилли спал, чем плакал. Я бы хотел познакомить тебя с Теей.

Ее улыбка была венком счастья.

— Какая радость познакомиться с тобой.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, миссис Тревлав. Ваш сын — замечательный человек.

— Я не могу с тобой спорить. Но потом я ими всеми горжусь.

Посмотрев на Бенедикта, она слегка вздернула подбородок.

— Подвинь этот стул поближе, чтобы твоя девушка могла сесть, и мы могли мило поболтать.

— Она не моя девушка.

— Я не его девушка.

Они заговорили одновременно, их взгляды встретились, и она увидела, что его щеки порозовели. Если жар, обжигавший ее лицо, был каким-то признаком, то и у нее тоже.

— Стул, сынок, — настаивала его мать.

Он пододвинул стул поближе, и Алтея села.

— А теперь иди, — сказала миссис Тревлав своему сыну.

Она могла сказать, что он не решался оставить ее.

— Со мной все будет в порядке.

— Ты не обязана отвечать на вопросы, на которые не хочешь отвечать.

Он неохотно ушел.

— А теперь расскажи мне все о себе, — попросила миссис Тревлав.

Прибыла вереница нянь, чтобы отвести малышей в детскую. Украшение дерева шло полным ходом. Сначала Зверь помогал, но в конце концов, когда он понял, что его близость к дереву не позволяет ему подслушивать, что обсуждают его мама и Тея, он извинился, отыскал немного скотча и занял стратегическое место у камина. Он по-прежнему не мог их слышать, но со своей новой выгодной позиции он мог, по крайней мере, ясно видеть лицо Теи, наблюдать за выражением ее лица и различать, нужно ли ему вмешаться, чтобы остановить допрос. До сих пор она смеялась три раза, улыбалась восемь раз, несколько раз кивала, подробно рассказала о двух вещах — в зависимости от того, как долго она говорила без перерыва. Ее плечи, большая часть которых была обнажена, были расслаблены, ее руки, обтянутые перчатками, которые он дал ей, скользили в воздухе, когда она дважды, казалось, подчеркивала какой-то важный момент, который она высказывала.

— Уже поцеловал ее, шеф?

Быстро выдохнув, он посмотрел на Робина. Было время, когда он присел бы на корточки, чтобы не властвовать над мальчиком. Но он прибавил несколько дюймов и теперь доходил до середины его груди. Он задавался вопросом, был ли он старше, чем они предполагали.

— Ты умеешь хранить секреты, юный Робин?

Парень кивнул головой.

— Да.

— Я действительно поцеловал ее.

Глаза Робина расширились, как будто это был первый раз, когда кто-то сделал такое признание в ответ на его часто задаваемый вопрос.

— На что это было похоже?

Он снова обратил свое внимание на Тею. С восторгом она внимательно слушала любую историю, которую рассказывала его мама. Как отдать должное описанию их поцелуя? Все слова в его словаре казались неадекватными, неспособными полностью раскрыть силу того, что это заставляло его чувствовать.

— Он был таким же обширным, как океан, таким же бесконечным, как звезды.

Молчание встретило его заявление. Он посмотрел вниз. Лоб Робина был нахмурен, его карие глаза встревожены, рот искривлен.

— Что это значит? — наконец спросил парень.

— Это значит, что я очень хорошо провел время, делая это.

Его глаза заблестели, а улыбка была достаточно широкой, чтобы направлять моряков к берегу.

— Тогда это делает ее лучшей, так ли?

— Не так ли, — исправил он его.

— И, да, она самая лучшая.

Ему не нужен был квалификатор, чтобы определить, в чем она была лучшей. Самое лучшее, само по себе, относилось к ней.

— Робин, — позвала Джилли, — пора водрузить звезду на верхушку елки.

Парень бросился прочь, размахивая неуклюжими руками и ногами. Он вырастит высоким. Но он был еще недостаточно высок, чтобы дотянуться до верхушки дерева, покоящегося на столе. Поставив свой стакан на каминную полку, Зверь неторопливо подошел к Робину, который переминался с ноги на ногу.

— Готов? — спросил он его.

Мальчик с энтузиазмом кивнул. Зверь положил руки на талию Робина и поднял его к себе на плечи. Джилли передала звезду. Робин взял ее, наклонился вперед и приделал на верхушку дерева. Зверь поставил его обратно на пол. Когда Джилли начала зажигать свечи, стоящие на ветвях, он подошел к тому месту, где Тея стояла в задней части толпы, немного в стороне от ее, не являясь ее частью.