Она подозревала, что на этот раз ей совсем не удалось скрыть своего удивления. Он угрожал сломать мужчине пальцы? Его приятели все еще не смотрели на нее, ссутулив плечи в попытке казаться меньше, возможно, надеясь избежать ее пристального взгляда.

— Да, я дам ему знать.

— Очень хорошо.

Взяв кружку, он начал глотать содержимое.

Она не была уверена, что винит его. Она также не была уверена, почему незнакомец заступился за нее, но не могла отрицать, что получала огромное удовольствие от его усилий быть ее защитником. Прошло слишком много времени с тех пор, как кто-то, кроме ее братьев, вставал на ее защиту.

Она направилась к столу верзилы, чтобы забрать его пустой стакан. Когда она добралась до него, то увидела покоящийся там соверен. Взяв стакан, она направилась прочь.

— Это для тебя.

Она оглянулась на Роба, который вытирал соседний стол. Обычно высокий стройный молодой человек собирал все со столов и тщательно вытирал их, но, поскольку клиент пробыл там недостаточно долго, чтобы устроить беспорядок, она решила избавить его от лишних хлопот.

— Я уверена, что он оставил его тебе за уборку.

Более чем щедрое вознаграждение за услугу.

Он подошел к ней.

— Он дал мне мой, сказал, что этот для тебя.

— Он дал каждому из нас по соверену?

Стоимость монеты в фунт была вдвое больше десяти шиллингов — если не считать вылитое пиво — которые она обычно зарабатывала за шесть дней, которые работала в неделю.

Молодой человек пожал плечами, каштановые пряди, закрывавшие его лоб, упали ему на глаза.

— Как и все Тревлавы, он, вероятно, так же богат, как Крез.

Он был Тревлавом? Без сомнения, именно поэтому он выглядел знакомым. Вероятно, она видела его на недавних свадьбах, когда несколько Тревлавов обручились с дворянами. Владелица этого заведения вышла замуж за герцога Торнли. Расскажет ли этот Зверь своей сестре, как грубо она с ним обошлась? Потеряет ли она свою работу? Но тогда зачем ему было оставлять ей чаевые, если он собирался предпринять действия, чтобы ее уволили?

— Давай, возьми это, — сказал Роб, начиная водить влажной тряпкой по столу.

Очень осторожно она подняла монету и сунула ее в карман.

— Он часто сюда приходит?

— Зависит от того, что для тебя часто. Все братья проводили здесь большую часть своего времени до того, как поженились. Он единственный, кому удалось избежать супружеских оков, но теперь, когда остался один, он приходит не так часто.

Когда мистер Тревлав вернется, она не только сообщит ему, что Джимми извинился, но и поблагодарит его за то, что он поговорил с этим буйным молодым человеком. Она не думала, что кто-нибудь за его столом будет уделять ее заднице какое-либо внимание в ближайшем будущем.

Конечно, никто не беспокоил ее остаток ночи.

И все же она была благодарна, когда в полночь клиентов выпроводили, а входную дверь заперли на засов. Она и другие рабочие начали расставлять стулья на столах, подметать, мыть, убирать. Прошло чуть больше получаса, когда все они вышли в переулок. Мак запер за ними заднюю дверь, попрощался и направился в комнаты, которые причитались ему согласно его должности. Пока остальные — Полли, Роб, повар, еще один бармен и еще одна служанка — желали ей спокойной ночи и шли дальше, она побрела на улицу, на которую выходила таверна. Ее брат обычно стоял, прислонившись к фасаду здания, и ждал, чтобы проводить ее домой. Ему не нравилось, что она разгуливает ночью одна по Уайтчепелу. Ей не нравилось гулять ночью одной.

Как только она вышла на улицу, ее пронзила волна страха. Гриффита там не было. Он всегда действовал быстро, что поначалу стало для нее шоком. Как запасной наследник, он всегда интересовался только весельем, никогда не брал на себя ответственность ни за что, кроме как отлично проводить время.

Уличные фонари, усеявшие этот район, не могли сдержать всех теней. Оглядевшись, она увидела пару людей, идущих вдалеке, становящихся все меньше по мере того, как они удалялись от нее, но он все равно не пришел бы с той стороны. Возможно, он просто опаздывал.

Пожалуйста, дорогой Господь, не допусти, чтобы с ним что-нибудь случилось. В то время как он был искусен в стрельбе по мишеням, овладел фехтованием и занимался боксом для спорта, она не была полностью убеждена, что все это хорошо поможет ему в борьбе со злодеями, для которых Уайтчепел был домом. Он не больше, чем она, привык бродить по этим опасным улицам.

Поплотнее запахнув подбитый горностаем плащ, она зашагала, надеясь вскоре встретиться с ним и оказаться намного ближе к их жилью, когда она его увидит. После десяти часов работы у нее болели ноги, поясница и плечи. Она хотела домой. Даже когда у нее возникла эта мысль, она признала, что они никогда больше не вернутся домой. Его у них отняли, и то, что у них было сейчас, едва ли можно было назвать жильем.

Неожиданно тонкие волоски на ее затылке задрожали, как будто кто-то положил теплую руку ей на затылок. Она резко обернулась.

Люди, которых она видела раньше, были дальше, они не шли за ней. Хотя она не чувствовала себя в опасности, она не могла избавиться от ощущения, что она не одна, что кто-то был достаточно близко, чтобы услышать ее хриплое дыхание, что за ней наблюдают.

Но она видела только тени, слышала только случайное шуршание крыс.

Сунув руку в свой ридикюль, она вытащила маленький кинжал, который подарил ей старший брат и научил ее владеть им, прежде чем он ушел Бог знает куда. Она сомневалась, что четырехдюймовое лезвие убьет кого-нибудь, но оно могло, по крайней мере, задержать негодяя, удержать его на расстоянии.

Кроме того, это могло быть просто ее воображение, играющее с ней злые шутки. Еще три месяца назад она никогда никуда не ходила одна. Ее камеристка, лакеи, ее мать, подруга — кто-то всегда сопровождал ее. Ей никогда не приходилось следить за тем, что ее окружает, никогда не приходилось беспокоиться о том, что к ней могут пристать. Но теперь она стала чрезвычайно бдительной и осторожной. Она ненавидела все это беспокойство, неуверенность и старалась не вспоминать все годы безопасности, которые считала само собой разумеющимися, предполагая, что ее всегда будут баловать, за ней будут хорошо ухаживать и что у нее не будет забот. Когда каждый день был наполнен весельем, смехом и хорошим настроением.

Обернувшись, она резко остановилась, увидев Гриффита в нескольких шагах от себя, и чуть не закричала от его внезапного появления. Это разозлило бы ее еще больше.

— Где, черт возьми, ты был?

Он наклонил свою белокурую голову.

— Прошу прощения. Я чем-то увлекся и потерял счет времени.

— Чем именно?

— Это не важно. Давай отведем тебя домой.

Он подошел ближе, покровительственно положил руку ей на плечо и подтолкнул вперед. Так же, как и она, он был более осведомлен об их окружении, его голова постоянно поворачивалась, когда он искал что-нибудь неладное.

До того, как в их жизни произошел переворот, он едва уделял ей время. Она никогда не была особенно близка со своими братьями. Наследник, Маркус, был на пять лет старше ее. Гриффит на три. У нее сложилось впечатление, что они скорее считали ее помехой, избегали ее, когда это было возможно, редко вступали с ней в разговор, когда не могли избежать ее общества. Они просто сидели в неловком молчании. Казалось, единственное, что у них было общего, — это их родители.

Сделав несколько шагов, она поняла, что теплое ощущение прикосновения к ее затылку растаяло. Она оглянулась через плечо. Неужели кто-то наблюдал за ней и отступил с появлением Гриффита?

— Ты видел кого-нибудь поблизости, когда шел сюда? — спросила она.

— Никого. Никто, похоже, не проявляет к тебе никакого интереса. Еще раз приношу извинения за свое опоздание. Я скучаю по удобству чертовой кареты.

За все свои двадцать четыре года она ни разу не слышала, чтобы он сквернословил. Теперь его речь часто была приправлена словами, которые не следовало произносить в присутствии леди, но она уже не была леди. Она тоже скучала по возможности вызвать экипаж, особенно когда не была уверена, что ее ноги смогут донести ее до дома.