Хотя ей было наплевать на нежелательное внимание здесь, по крайней мере, зарплата была лучше, чем в других местах. Другие профессии могли бы быть более приемлемыми, и она лучше подходила для них, но никто из аристократии не собирался нанимать ее в качестве гувернантки или компаньонки, особенно после того, как действия ее отца превратили членов ее семьи в изгоев.

Когда все было прибрано, а заведение плотно закрыто на ночь, она последовала своему обычному распорядку и вышла на улицу. Разочарование захлестнуло ее, потому что Гриффита нигде не было видно… снова. Что, черт возьми, он делал, что стало причиной его опоздания? Если это убьет ее, она выведает у него ответ, когда он появится.

Решив, что ожидание подвергает ее такой же опасности, как и прогулка, она вынула кинжал из ридикюля и быстрым шагом направилась домой. У нее снова возникло то теплое ощущение, как будто кто-то обхватил рукой ее затылок. Не останавливаясь, она развернулась и пошла назад, прищурившись вглядываясь в темные тени. Она никого не видела, но все равно чувствовала, что за ней наблюдают.

Развернувшись, она ускорила шаг и крепче сжала оружие. Конечно, она могла столкнуться с Гриффитом в любой момент. Даже извозчику она будет рада. Она могла бы использовать часть монет, которые получила сегодня вечером, чтобы добраться домой.

Оглянувшись через плечо, она ничего не увидела, ничего не услышала. Вероятно, это была просто паранойя с ее стороны после всех предупреждений Гриффита. Он не хотел, чтобы она работала по ночам, но это была единственная должность—

Внезапно чья-то рука схватила ее за запястье, впиваясь в нежную плоть, и чья-то рука с силой обвилась вокруг ее талии. Издав леденящий кровь крик, когда ее затащили в темный переулок, она вслепую ударила кинжалом, вздрогнув, когда он попал в цель.

— Ты, сука! Ты порезала меня!

Кирпичная стена врезалась ей в затылок, и боль рикошетом прошла сквозь нее. Вспышки яркого света плавали вокруг нее. Ее ноги потеряли упругость, и она медленно заскользила вниз, вниз, вниз…

С большого расстояния, где-то за пределами того места, где она существовала, она услышала рычание, за которым последовал гулкий хруст раздавливаемой кости. Ворчание. Шаги.

Большая рука нежно обхватила ее голову.

— Останься со мной, Красавица, останься со мной.

В его тоне отразилось отчаяние, и она очень хотела последовать его требованию, но забвение манило, отказываясь быть отвергнутым.

Первое, что заметила Алтея, было окружающее ее тепло, отсутствие холода, который так долго был ее неотъемлемой частью. Затем на нее обрушился сильный аромат розы, от которого у нее заслезились глаза. Кто-то попеременно похлопывал ее по тыльной стороне ладони и потирал ее.

— Вот и все, милая, давай. Проснись.

Женский голос был грубым и хриплым, напоминающим голос человека, который провел много времени в кашле.

Открыв глаза, она увидела лицо женщины, которая, по ее мнению, была на несколько лет старше ее собственных двадцати четырех лет, с огненно-рыжими волосами. Изумрудные глаза женщины сверкнули, и ее улыбка обнажила один передний зуб, перекрывающий другой. Ее доброе выражение лица предлагало отпущение грехов, как у пастушки, привыкшей принимать заблудших ягнят.

— Вот так, вот так, хорошая девочка. Ты заставила его поволноваться.

Она слегка откинула голову назад, и Алтея посмотрела мимо нее и увидела Зверя Тревлава, стоящего, прижавшись правым плечом к стене с темно-зеленым и бордовым рисунком возле окна, скрестив руки на массивной груди, которую, как ей почему-то показалось, она знала на ощупь. Раньше он всегда носил пальто, и она думала, что это отчасти объясняло его широту. Она ошибалась. Он был весь мускулистый.

— Что случилось? Как я здесь оказалась?

Она находилась в тускло освещенной гостиной, довольно броско украшенной подушками с красной бахромой, а также многочисленными статуэтками и картинами, демонстрирующими упругие ягодицы и дерзкие груди обнаженных пар в различных любовных позах. Здесь же был самый удобный диван, на котором она когда-либо отдыхала своим усталым телом.

— Кажется, ты упала в обморок, милая, — сказала женщина.

— Я не падаю в обморок.

Она никогда в жизни не падала в обморок.

— Называй это как хочешь, но ему пришлось нести тебя сюда.

В этих массивных руках, прижатых к широкой груди. От этой мысли у нее пересохло во рту.

— Кстати, меня зовут Джуэл. Давай-ка я помогу тебе подняться, налью тебе немного теплого чая. -

Обняв Алтею, пока она не прижалась к ее пухлой груди, она помогла ей слегка приподняться и отодвинуться в угол, украшенный плюшевыми подушками. Алтея поморщилась, когда на нее накатило головокружение, а череп пронзила боль. Она прижала руку ко лбу, но это не помогло.

— Я послал за хирургом, — тихо сказал он.

Она встретила его пристальный взгляд.

— Мне не нужен хирург.

— Узел у тебя на затылке и кровь говорят об обратном.

Внезапно воспоминания нахлынули на нее, и она вспомнила, как ее затащили в переулок, боль отдавалась эхом в ее голове. Рычание, хруст. Я могу много чего сломать. У нее было предчувствие, что сегодня вечером он, возможно, сломал человека, который напал на нее.

— Ты следил за мной.

— Не с каким-либо гнусным намерением. Я лишь хотел убедиться, что тебе не причинят вреда, раз твой муж не пришел за тобой.

— Мой муж?

Она покачала головой, чуть не вскрикнув от боли, прижала пальцы к вискам. Не двигаться, казалось, было ее лучшим решением.

— Не мой муж. Мой брат.

Затем ее осенило кое-что еще.

— Как ты вообще узнал о нем?

У него был вид виноватого человека.

— Ты следил за мной и прошлой ночью.

Он был тем теплым ощущением на ее затылке.

— Только до тех пор, пока не удостоверился, что ты не одна. Затем я продолжил свой путь.

Она разрывалась между признательностью за его внимание и возмущением им.

— Мой брат будет волноваться. Я должна идти.

— Нет, пока не приедет хирург.

— Хирург стоит денег.

— Я позабочусь об этом.

— Я не хочу быть обязанной.

— Думаю, ты уже ему обязанна, милая, — сказала Джуэл, протягивая ей чашку с блюдцем. Она подняла чашку—

— Я могу это сделать.

Взяв чашку, она была удивлена тем, как дрожат ее пальцы. Она обхватила обеими руками изящный фарфор, вдохнула насыщенный аромат, сделала глоток и чуть не застонала от восхитительного вкуса. Если бы она смогла прийти в себя, то смогла бы уйти до приезда хирурга. Но если бы она сейчас встала, то, вероятно, упала бы ничком, а она отказывалась демонстрировать эту слабость перед ним. Она еще раз огляделась вокруг.

— Это… бордель?

Гортанный смех Джуэл эхом разнесся вокруг нее.

— Это действительно непристойный дом.

Сузив глаза в подозрении, она вернула свое внимание к Зверю, задаваясь вопросом, включало ли его предыдущее предложение ее работу здесь, а не просто заботу о нем лично. Возможно, он нанес ей более серьезное оскорбление, чем она первоначально предполагала.

— Ты управляешь борделем?

— Джуэл управляет этим. Я просто живу здесь.

Она в замешательстве нахмурила брови.

— Ты — как бы это сказать? — мужчина-шлюха?

Он по-прежнему не улыбался ей, но уголки его рта приподнялись сильнее, чем она когда-либо видела.

— Нет.

— Не из-за недостатка дам, делающих предложения, — сказала Джуэл.

— Я говоорила ему, что он мог бы хорошо заработать, если бы был доступен.

— Джуэл, почему бы тебе не позаботиться о клиентах, которые ждут своей очереди?

Его тон подразумевал, что он отдает приказ, а не предлагает.

Когда женщина поднялась со своего места на диване, Алтея была удивлена тем, какой высокой и плотной она была. Ее красное шелковое платье плотно облегало ее, не оставляя сомнений в том, что у нее было достаточно достоинств, чтобы предложить их мужчине.

— Тебе лучше перенести ее наверх. Джентльменам не понравится долго стоять в фойе. Я думаю, ты напугал парочку из них, когда крикнул им всем убираться после того, как ворвался сюда как сумасшедший с ней на руках.