Теперь она была под его крышей, под его опекой. И его забота не должна включать поцелуи, которые даже сейчас, несмотря на холод, умудрялись сохранять тепло его губ. Когда он был достаточно глуп, чтобы провести по ним языком, он все еще чувствовал ее вкус. Не вкус хереса или скотча, которые она пила, под всем этим чувствовалась смесь корицы, масла и сахара, все сладкое. Вкус, который был уникальным, который он будет вспоминать и смаковать до последнего вздоха.

К концу их совместного проживания он станет на тысячу фунтов беднее, потому что будь он проклят, если научит ее, как соблазнить другого мужчину.

Это был всего лишь поцелуй. Она пронесла литанию этих слов в свой сон, а проснувшись, обнаружила, что они все еще издеваются над ней. Это был всего лишь поцелуй, точно так же, как пир — это всего лишь одно блюдо, или буря — всего одна капля дождя, или метель — одинокая снежинка.

Это было все, всепоглощающее, самое яркое солнце, самая большая луна, тысячи и тысячи звезд. Это было нечто большее, чем податливые губы, двигающиеся в тандеме, пробующие, скользящие, проникающие внутрь. Это были языки и зубы, вздохи и стоны. Это распространилось не только на губы, но и на конечности, грудь и то очень чувствительное место между ее ног, которое тянулось к нему, покалывало и пульсировало, и казалось почти экстатичным, когда она почувствовала неопровержимое доказательство его желания, прижатое к ее животу. Он потеплел. Это была искра, которая зажгла страсть. Это не было похоже ни на что, что она когда-либо испытывала раньше, и в то же время в этом было что-то знакомое, как будто каждый аспект ее признавал, что она каким-то образом принадлежала ему.

Что было абсолютно абсурдно, особенно учитывая, что было очевидно, что он не испытывал ни малейшего отупляющего притяжения, как она. Было очевидно, что он не смог уйти от нее достаточно быстро, признал их встречу ошибкой. Странно, что его побег причинил боль гораздо большую, чем то, что Чедборн отвернулся от нее, когда она считала, что он сделал шаг вперед, чтобы показать Обществу, что действия ее отца ничего не изменили между ними.

Умывшись, расчесав и сделав прическу, переодевшись в простое синее платье, она изо всех сил старалась не вспоминать о том опустошении, которое обрушилось на ее мать, когда все Общество в буквальном и переносном смысле отвернулось от них, предоставив им самим решать свои проблемы, самостоятельно, без какой-либо помощи или поддержки. В ту ночь начался упадок сил ее матери, и она винила свет не меньше, чем своего отца, в том, что они уничтожили такую гордую, добрую женщину.

Когда она отбросила эти размышления, то обнаружила, что предвкушает встречу с Бенедиктом за завтраком, надеясь, что стул рядом с ним был зарезервирован для нее — несмотря на его поспешное отступление. Она найдет способ отшутиться от этого, создать впечатление, что она рассматривает это всего лишь как первый из нескольких уроков, чтобы он понял, что она не воспримет всерьез любые эмоции, которые могут возникнуть из-за его близости, его прикосновений, его обучения.

Но когда она направилась в столовую, то обнаружила, что стул во главе стола пуст, и это поразило ее почти как физический удар.

— Бенедикт, — все женщины уставились на нее, — Зверь не присоединится к нам за завтраком?

— Он отсутствовал до рассвета, — сказала Джуэл.

— Думаю, он еще спит.

Она представила его растянувшимся на кровати, которая была больше обычной, специально спроектированной и построенной с учетом его габаритов. Был ли он в ночной рубашке? Она очень в этом сомневалась. При мысли о том, что на нем, вполне возможно, вообще ничего не надето, у нее пересохло во рту. Она не хотела видеть его голым. Ну, может быть, без рубашки. Будут ли его руки такими же крепкими и жилистыми, как на ощупь? Будет ли его грудь представлять собой набор мышц? Она скорее представляла себе его моделью для скульптора, который создавал статуи греческих богов.

Хотя у нее не было аппетита, она наполнила тарелку едой из буфета, села и заставила себя есть так, как будто ее желудок не был скручен узлом от дурных предчувствий и сомнений.

— Ты выглядишь обеспокоенной, девочка.

Она перевела взгляд на Джуэл и задалась вопросом, знала ли она когда-нибудь кого-нибудь, кто производил впечатление по-настоящему заботливого человека, как эта леди ночи. Ей нужно было овладеть этой техникой, но ее воспитали так, чтобы она никогда не показывала точно, что она чувствует, особенно когда это связано с сильными эмоциями. Даже во время приема, оказанного ей на ее последнем балу, она держала голову высоко поднятой, отказываясь сдаваться под тяжестью их отказа.

— Бенедикт упомянул, что собирается к портнихе в десять. Я подумала, что, возможно, он передумал.

— О, — сказала Эстер взволнованно.

— Он купит тебе платье, чтобы напомнить о твоих мечтах?

То, к чему она стремилась, не было ее мечтой. Это была просто альтернатива кошмару. Но она не хотела вдаваться во все это, не хотела, чтобы они что-нибудь знали о ее прошлом. Они могли быть грешниками, но это не означало, что они не пришли бы в ужас, если бы узнали правду о ее отце. Она заставила себя улыбнуться.

— Я полагаю, что да.

— Жду не дождусь, чтобы увидеть, как оно выглядит.

Оно будет провокационным, чувственным и, без сомнения, будет состоять из очень небольшого количества ткани.

— О чем ты мечтаешь?

Эстер нахмурила брови.

— Чего ты хочешь добиться?

Прежде чем она смогла ответить, Джуэл сказала:

— Я подозреваю, что Зверь просто хочет выразить свою признательность Алтее за то, что ей приходится иметь дело с вами.

Увидев сострадание в ее глазах, Алтея поняла, что он доверился мадам относительно ее амбиций.

— После того, как мы закончим с завтраком, Алтея, не могла бы ты уделить мне несколько минут в моем кабинете. И да, милая, если он сказал тебе, что отведет тебя к портнихе в десять, значит, так оно и будет. Он не из тех, кто нарушает свое слово.

Когда она спустилась по лестнице позже тем утром, то обнаружила, что он ждет ее в фойе, и она не была особенно довольна радостью, охватившей ее при виде его. Было крайне важно, чтобы она помнила, что у них было деловое соглашение. Ничего хорошего не выйдет из развития какой-либо глубокой привязанности к нему. Она была ему нужна. Ей было что ему предложить. Только их подписи на пергаменте связывали их. Через три месяца каждый из них пойдет своим путем и, они, вероятно, больше никогда не пересекутся.

Как обычно, он пристально изучал ее, и она была благодарна, что ее щеки, которые вспыхнули во время откровенного разговора с Джуэл, наконец остыли. По его просьбе мадам проинструктировала ее о различных методах, которые она могла бы использовать, чтобы избежать беременности. Она была благодарна за информацию, но это также помогло ей осознать реальность того, что она делала.

Не говоря ни слова, он открыл перед ней дверь, и она вышла под карниз. Дождь барабанил по тротуару. В конце аллеи ждал экипаж. Она подозревала, что он отправился на поиски его, чтобы избавить ее от необходимости прогуливаться по холоду и сырости.

Подняв капюшон плаща, она бросилась к экипажу, всю дорогу чувствуя его руку на пояснице. Ей даже не пришлось останавливаться, прежде чем он поднял ее, усадил в карету и устроился рядом с ней.

Алтея начинала с нетерпением ждать тех моментов, когда они вместе поедут в кебе. Бенедикт занимал так много места, что у нее не было другого выбора, кроме как прижаться к нему. Хотя на ней был ее плащ, а на нем его пальто, она все еще чувствовала исходящее от него тепло. Она устремила свое внимание вперед, к открытому виду на пейзаж, который дождь окрасил в темно-серый цвет. Поскольку он даже не потрудился должным образом поздороваться, не сказал ей ни единого слова, она решила подразнить зверя.

— Мне очень понравился вчерашний урок.

— Это не был чертов урок.