— Обслужите их бесплатно. Я покрою расходы.

Подмигнув и улыбнувшись, она успокаивающе похлопала Алтею по плечу.

— Допивай свой чай. Бренди пойдет тебе на пользу.

Бренди. Неудивительно, что он был восхитительным на вкус и так тщательно ее согрел.

Она сделала еще глоток, глядя поверх края чашки на Зверя, который еще не пошевелил даже мизинцем. Ей хотелось, чтобы у него зачесался нос, чтобы он занялся каким-нибудь движением вместо того, чтобы пристально следить за ней. Она никогда не знала никого, кто мог бы оставаться таким неподвижным так долго.

Наконец, он сказал:

— Нас так и не представили друг другу должным образом. Меня называют Зверем.

— Я знаю. Полли сказала мне.

— Тогда я в невыгодном положении, так как я не знаю твоего имени.

Она вспомнила, как он обратился к ней в переулке, отчаяние в его тоне, грубость в голосе. Красавица.

— Алтея Стэнвик.

— Что ты здесь делаешь, мисс Стэнвик?

— Ты привел меня сюда.

Он покачал головой.

— Я задаю тот же вопрос, что и прошлой ночью. Почему ты в Уайтчепеле, работаешь в таверне моей сестры, подвергаешь свою жизнь риску, бродя ночью по улицам в одиночестве?

— Я не должна была быть одна.

Она отставила чашку в сторону.

— Я должна идти. Как я уже говорила, мой брат будет волноваться.

Наверное, он уже обезумел от волнения. Судя по часам на каминной полке, было уже больше двух.

— Хирург…

— Я не обращусь к хирургу.

Она осторожно поднялась на ноги, радуясь, что не пошатнулась.

— Где мой плащ?

— Это неразумно с твоей стороны.

— Я не пойму, почему это должно тебя волновать. Мой плащ, пожалуйста, сэр. Сейчас же.

Скрестив руки, он подошел к плюшевому креслу, схватил ее плащ и то, что, по-видимому, было его пальто.

— Я провожу тебя домой.

— В этом нет необходимости.

Его свирепый взгляд мог бы остановить армию вторжения на своем пути.

— Этот вечер ничему тебя не научил?

Она была независимой, упрямой маленькой шалуньей, макушка которой едва доставала ему до середины груди. В таверне она излучала такую уверенность, что было легко считать ее выше ростом. Было сложнее это сделать, когда она шла рядом с ним. С капюшоном плаща, закрывающим голову, она казалась съежившейся внутри бархата, ее тонкие плечи слегка сгорбились, не то чтобы он винил ее. Было достаточно холодно, чтобы при дыхании образовывался туман, а в сырости образовывался лед. Он поднял воротник своего собственного шерстяного пальто.

Она отказалась держаться за его руку для поддержки, но ее шаги были меньше, медленнее, чем раньше, когда он следовал за ней.

Зная, что у нее есть защитник — отказываясь признавать облегчение, которое он испытал, обнаружив, что он брат, а не муж, — он не понимал, почему задержался возле "Русалки". Возможно, потому, что ее сопровождающий опоздал прошлой ночью. Или, возможно, потому, что у него было предчувствие, что сегодня ночью назревают неприятности.

Он научился доверять своим инстинктам и быть осторожным, когда ему было восемнадцать, и девушка заманила его в переулок, где Трехпалый Билл познакомил его с легкостью, с которой нож может вонзиться в плоть, и с болью, которую он причиняет при этом и после. Похоже, Билл не очень-то обрадовался потере своего дохода. На что он не рассчитывал, так это на то, что Зверь так легко не сдастся. Когда Зверь закончил бороться за свою жизнь, Билл потерял свою.

Несмотря на свою победу, в ту ночь он чуть не умер от раны, которую так мастерски нанес главарь банды и сутенер. К счастью, хирург, более искусный в обращении со скальпелем, избавил его от танца с дьяволом в таком нежном возрасте. Стук в дверь Смерти был не тем опытом, который он хотел бы повторить до того, как его черные волосы посеребрятся. Некоторые все еще были недовольны тем, что он бродит по улицам, чтобы никто не воспользовался нуждающимися и не охотился на слабых и обездоленных. Его кулаки послужили многим, у кого самих не хватило сил отогнать негодяев.

Сегодня они послужили ей. Он никогда не был так благодарен за то, что его рост давал ему преимущество в бою, что у него были навыки защиты, что он был рядом, когда она нуждалась в нем.

Он вздохнул с облегчением, когда заметил кеб и смог остановить его, потому что не хотел, чтобы она тащилась всю дорогу до своего дома, и решил, что если ее шаги замедлятся еще больше, он понесет ее. Хотя она, без сомнения, будет протестовать.

Она ничего не сказала, когда он помогал ей сесть в коляску, и он подумал, нужна ли ей вся ее энергия, чтобы просто двигаться. Ему следовало настоять, чтобы она дождалась хирурга. Вместо этого он приказал лакею сообщить мужчине, что его услуги не нужны, после того как послал одного, сказав, что они нужны. Утром он щедро заплатит хирургу за неудобства. Зная доктора Грейвса, он подозревал, что тот, вероятно, пожертвует их благотворительной больнице.

Он дал водителю ее адрес. Она поделилась этим с ним раньше, потому что была незнакома со своим окружением. Новичок в Уайтчепеле, она не знала, как ориентироваться во всех закоулках и переулках, которые составляли лежбища. В то время как он был знаком с каждым закоулком и трещиной, знал, что она живет в одном из менее респектабельных районов. Дом его мамы находился на окраине Уайтчепела, но когда они выросли, он и его братья и сестры проводили много времени на этих улицах, потому что они предлагали приключения. Часто приключения таят в себе опасность, но они волнуют.

Он не думал, что Алтея искала приключений, не думал, что она была бы здесь, если бы в этом не было необходимости. Она была здесь не потому, что вышла замуж за простолюдина, как он первоначально думал.

Кеб остановился перед домом, знававшим лучшие дни. Он протянул плату за проезд через отверстие в крыше. Водитель взял его, и запертые двери распахнулись. Зверь выпрыгнул и спустил ее вниз.

— Спасибо.

Со вздохом она расширила глаза и указала на улицу.

— Вот и твой кеб. Почему ты не остановил его? Вряд ли ты найдешь здесь поблизости другой.

— Я пойду пешком, как только увижу, что ты в безопасности внутри.

— В этом нет необходимости.

— В окнах кромешная тьма. Позволь мне зайти внутрь и зажечь для тебя лампу, убедиться, что все в порядке.

Со вздохом, без сомнения, слишком уставшая, чтобы спорить с ним, она подошла к двери, достала ключ из потайного кармана на поясе и вставила его в замок. Он услышал скрежет, легкий лязг, прежде чем она распахнула дверь.

Следуя за ней внутрь, в тусклом свете уличных фонарей, проникающем через окна, он смог разглядеть очертания лампы на столе. Достав из жилетного кармана спичечный коробок, он чиркнул спичкой, поднял стеклянную крышку и зажег фитиль масляной лампы. При свете стало видно, что единственной мебелью был квадратный дубовый стол и два деревянных стула с прямыми спинками.

— Похоже, твоего брата здесь нет.

— Возможно, он спит в своей комнате. Спасибо, что проводил меня домой.

— Я подожду, пока ты не проверишь.

Вздохнув, она взяла лампу.

— Ты очень раздражаешь.

Она побрела в сторону коридора. Он последовал за ней. Он был коротким, совсем не похожим на коридор. Она постучала в дверь в одном конце.

— Гриффит?

Постучав еще раз, она открыла дверь и подняла лампу повыше, чтобы увидеть одеяла и одежду, разбросанные по полу. Никакой мебели вообще. Как такая, как она, дошла до этого?

Обернувшись, она резко остановилась при виде его, стоящего там, легкое подергивание ее головы заставило ее поморщиться от явного дискомфорта.

— Его здесь нет. Он, наверное, ищет меня. Не подозревая, что я вернулась домой, он может отсутствовать целую вечность.

Она побледнела.

— Если только с ним не случилось что-то ужасное, и это причина, по которой он не пришел за мной сегодня вечером.

В Уайтчепеле всегда можно было ожидать чего-то ужасного, но ее брат держался с уверенностью человека, полностью способного позаботиться о себе. Это была причина, по которой он не продолжал следовать за ней, когда мужчина появился прошлой ночью.