Игорь отшатнулся. Я заметил, что удивление на его лице быстро сменилось мимолетной тенью обиды.

— Где⁈ — Крикнул Сергей, жадно шаря взглядом вокруг.

Понимая, что он ищет, я спокойно поднял автомат и пристегнул магазин из подсумка, встал. Сергей же кинулся к пистолету. По пути поскользнулся и грохнулся на четвереньки, пополз к своему оружию, схватил. Стал торопливо, неуклюже, подниматься на ноги. А потом бешено зыркнул на меня. Сержант передернул кожух-затвор, загоняя патрон в патронник.

Танкисты остолбенели. Игорь несмело промямлил:

— Серега, ты чего?..

Так Сергей и застыл с заряженным пистолетом. Лицо его сделалось каким-то зверским, он показал зубы в неприятной гримасе. Тяжело задышал.

— Уверен? — спросил я и передернул затвор АК.

— Да я тебя…

— Я спрашиваю: уверен?

— Серег, оставь ты его, — Максим медленно пошел к своему сержанту, аккуратно положил руку ему на плечо.

Тот вздрогнул, обернулся, уставился в глаза Максу.

— Сережа, отдай, пожалуйста, пистолет.

Симонов, глубоко дыша, молчал.

— Серег, оно того не стоит, — добавил Игорь.

— Сержантик, — сказал ему я, и Сергей резко, словно загнанный зверь, повернулся ко мне. — Ты послушай своих ребят. Оно и правда того не стоит. Отдай пистолет Максиму.

— Ну… Вот так, — Макс медленно потянулся к ТТ, аккуратно взял его из рук Симонова, — молодец.

С этими словами он пошел к своему оружию. На ходу разрядил пистолет сержанта и извлек патрон. Потом поднял и их с Игорем пистолеты.

Несколько мгновений Сергей так и стоял. Он застыл сгорбленный, помятый, с дурным взглядом. Сержант вдруг пошатнулся, оперся о ствол ореха, потом резко согнулся, и его смачно вырвало.

— Эта Наташа, — сказал Максим, возвращая оружие Игорю, — она правда твоя девчонка?

— Моя, — холодно произнес я.

Макс ничего не сказал, только грустно покивал, поджав губы. Зато заговорил Игорь:

— Ты… Это… Прости его, Саш. Тогда, в окопе, Сережа все это неподумав сказал. Он же не знал…

— Зато знал, что за языком надо следить.

— Ты прости его, — снова бессильно промямлил Игорь.

Я ему не ответил.

— Орех рубить нельзя, — проговорил я, вместо этого, — это ориентир на границе.

— Мы не будем, — согласился Максим. Потом пошел к Сергею, — пойдем, Сереж. Пошли. Ну?

— Эй, сержантик, — начал я, и Симонов поднял голову, утер грязные губы. — Ты если хватаешься за пистолет, будь готов стрелять. Но для этого надо иметь смелость столкнуться с последствиями. У тебя такой смелости не нашлось.

Никто из танкистов не ответил мне. Никто не возразил. Подобрав поникшего сержанта, они забрали свои инструменты и направились обратно, туда, где все еще звучали стук топоров и прерывистый визг ручных пил.

Когда Шарипов вошел в кабинет, Сорокин все еще сидел за своим столом.

Хаким снял грязную шинель, повесил на вешалку.

— Ну, как дела со схронами? — Спросил Руслан, как бы между прочим.

Хакиму показалось, что хоть Сорокин и задал ему этот вопрос, своим умом он остался где-то далеко, совершенно в других мыслях. Шарипов догадывался, в каких.

— Хреново, — сказал он и прошагал к своему рабочему месту.

— Натоптал, — кисловато заметил Сорокин, приподнявшись над столом.

— А это ты заметил.

— Ну так что там со схронами? — Вздохнув, сказал Руслан.

— Задержанные дали разные показания, но об одних и тех же схронах, — Хаким сел за стол, — Один показал о шести, другой о семи.

— Сколько нашли?

— Шесть.

— А седьмой?

Шарипов вздохнул, опершись локтями о стол, положил голову на руки.

— А седьмого на том месте не оказалось. Но знаешь, что странно? Оба указали одно и то же расположение седьмого схрона. Допрашивали их отдельно, держали тоже отдельно. Сговориться они не могли.

— Не знали? — Спросил Сорокин, не отвлекаясь от своих заметок, которые прямо сейчас черкал в тетради.

— Либо не знали. Либо врут, — Шарипов поднял свой задумчивый взгляд к потолку. — Либо они и сами были уверены, что в том месте есть оружие.

Особист ожидал, что Руслан как-то прокомментирует его слова, но тот, будто бы и не слушал вовсе.

— Э. Але, гараж, — позвал Хаким недовольно.

— А? Чего?

Шарипов вздохнул.

— Ты опять возишься со своей дурацкой идеей? — Спросил он недоверчиво. — Сам знаешь, что ни начальство отдела, ни начальство отряда твою задумку не одобрят.

— А че это она дурацкая? — Обиделся Сорокин.

— Ты, вообще-то, предлагаешь ловить душманов на живца. А живцом собираешься сделать пограничника. Как ты вообще это себе представляешь?

— Пока не знаю, — признался Руслан. — Но идея все равно не дурацкая.

— Еще какая.

— Хаким, но посуди сам: Аллах-Дад, это тебе не мальчишка Аббас. И раз он поклялся свершить кровную месть, от своего не откажется. У них так не принято.

— Я знаю. Ну и что?

— Ты только представь, что будет, если мы его возьмем? Это ж сколько можно узнать! Тут тебе и численность банды, и их постоянные лагеря, и тайные маршруты! Аллах-Дад же — один из полевых командиров Юсуфзы. Его поимка может обеспечить нам преимущество. Останется только послать туда ДШМГ и все. Постреляют их там всех, как кроликов.

— Тут ты прав, — устало вздохнул Хаким и откинулся на спинку стула. — Но как ты его возьмешь? Душманы не знают наверняка, в каком наряде пойдет Селихов. Не знают, по какому участку и в какое время. Единственное, что они могут делать — просто нападать наугад. Ну и надеяться, что в наряде будет этот самый Селихов. Так нападут один раз, нападут второй. Получат по шапке и оставят эту дурацкую затею.

В ответ Сорокин едва разборчиво пробормотал что-то похожее на: «если им с этим, конечно, не помочь».

— Чего? — Шарипов аж привстал.

Сорокин сделал вид, будто ничего не сказал и приподнял взгляд. Буркнул:

— Что «что»?

Хаким не ответил, только сухо сплюнул и заерзал на своем стуле.

— Я очень испугалась, Саша, — сказала Наташа, когда я вел ее обратно к началу маршрута. — Вы там друг друга чуть не перестреляли.

— Никто бы не стрелял, Наташ.

— Почему ты так думаешь? — Удивилась она.

— Я не думаю. Я знаю.

Мы вышли к вытоптанному пятачку перед маршрутом. Туда, где встретились. Девушка вздохнула.

— Ну вот и кончилось наше с тобой первое свидание.

Я улыбнулся от слов «первое свидание». М-да. В прошлой жизни оно состоялось в гораздо менее «экстремальных» условиях — в одном из душанбинских парков.

Немного помолчав, Наташа добавила:

— Спасибо.

— За что это?

— Что не дал Муську в обиду. Что не позволил этим хамам дерево срубить. Того, которого ты в грязи извалял, я даже узнала.

— Симонова?

— Не помню, как зовут, — призналась Наташа. — Лупатенький такой. Я его в Московском видела. Приставучий оказался, как репей. Еле отделалась.

«За это и получил» — подумал я.

— Меньше будет пасть раздевать.

Наташа хихикнула, но сразу помрачнела.

— А тебе за это ничего не будет?

— За драку?

— Ну да.

— Не будет. Симонов о своем позоре никому говорить не захочет. Особенно офицерам.

— Понятно, — Наташа улыбнулась, — в общем… спасибо. Но мне пара идти.

Девушка потянулась ко мне с объятьями, и я на них ответил. А потом почувствовал, как плотно она ко мне прижалось. Так, будто нам тут, среди просторов Границы, не хватало места.

— Когда мы снова увидимся, Саша? — Прошептала она мне на ушко.

— Я не знаю. Но увидимся. Обещаю.

Девушка чуть-чуть отпрянула, заглянула мне в глаза.

— Ведь скоро?

— Скоро, Наташ.

Она подалась немного вперед, прикрыла глаза. На щечках ее я заметил легкий румянец. А потом сам сделал первый шаг. Я крепко-крепко обнял ее за талию и поцеловал. Поцеловал нежно, но жадно. И на миг показалось, что вся Граница растворилась в этом поцелуе. Что ее, Границы, больше не было. А остались только я и Наташа.