— Это кто же? — Наташа снова сделала вид, что удивилась.

— Ты. Сегодня. У маршрута.

Наташа опять рассмеялась и, положив мне голову на плечо, нежно прошептала:

— Дурачок ты, Сашка.

Так и сидели мы с Наташей, прижимаясь друг к другу. Сидели и наблюдали за Муськой, с аппетитом уплетавшей консервы.

В тот момент я будто бы до конца прочувствовал, что вернулся в молодого себя. Что Наташа тут, и моя жизнь действительно началась заново. Правда, теперь, вместо непоседливой юной души, какая была у меня когда-то, в груди поселилось спокойная уверенность. Теперь все будет хорошо. Теперь, чтобы ни случилось, жизнь моя пойдет по иному пути. По тому, что я уже начал сам себе прокладывать.

Внезапно Муська оторвалась от банки, приподняла головку и навострила уши. Глянула куда-то вправо.

Я насторожился, но решил пока не беспокоить Наташу. Девушка, положив мне голову на плечо, прикрыла глаза. Ее теплые ручки нежно разминали грубые пальцы моей правой руки, бессознательно игрались с ними. Перебирали.

Когда Муська вдруг схватила банку с остатками еды в зубы и поволокла ее в нору, я услышал вдали голоса. Неразборчивые, они тем не менее становились громче с каждой секундой.

— Что там? — встрепенулась Наташа.

— Тихо. Кто-то идет.

— Кто?

В глазах девушки блеснул страх. Ей нельзя было находиться так близко к границе, и если поймают, хлопот не оберешься.

— Усиление наше. Ребята-танкисты, — я поспешил пересесть на одно колено, всмотрелся в голый лес.

Там уже виднелись приближающиеся фигуры. Их было трое.

Наташа, попыталась было вскочить на ноги, но я ее остановил.

— Тихо, говорю. Попадешься — у всех будут проблемы.

— Они, похоже, сюда идут… — Прошептала девушка.

— Да. Сюда. Пойдем, попробуем обойти.

Мы встали на полусогнутых и хотели было уже удалиться, как я, наконец, смог расслышать голоса солдат:

— Гля! Какой ствол!

— Орех?

— Видать. Потянет на доски. Давай срубим, распустим.

— Они Муськин домик разрушат! — Испугалась Наташа, — Срубят, перетопчут все вокруг! Ее напугают! Куда же она тогда пойдет⁈

— Тихо, пойдем, — сказал я и потащил Наташу в сторону.

— А Муська⁈

— С ней все будет хорошо. Я улажу. А ты подождешь меня в одном месте. Есть тут хорошее укрытие.

Я повел Наташу прочь и помог ей спрятаться метров за пятьдесят от дерева, в большой яме от вывороченного пня. Девушка прыгнула туда, притаилась за ветвистыми, торчащими во все стороны корнями, отходившими от остатков упавшего ствола.

— Скоро вернусь, — шепнул я ей и торопливо пошел обратно.

Когда вышел к ореху, трое танкистов уже стояли у дерева. Один нес на плече большую двуручную пилу. Двое других пришли с топорами.

— Кто там идет? — Крикнул один из них знакомым голосом, когда услышал мои шаги.

Я выбрался к ореху, поправил автомат, висящий в положение «за спину».

— А, Селихов, — суховато сказал старший сержант Серега Симонов.

Вместе с ним были Игорь и Максим. Оба уставились на меня холодноватыми взглядами. Не сказать, что к этим двоим у меня была какая-то неприязнь. Парни как парни. Да только видел я по их суровым лицам, что обоих Симонов настроил против меня.

— А ты тут каким боком? — Спросил Сергей, опустив топор низко в руке.

— Это дерево рубить нельзя, — сказал я холодно.

Танкисты переглянулись.

— Это почему ж, нельзя? — Дерзко кивнул на меня старший сержант.

— Кто с вами из наших, заставских? — Вместо ответа спросил я.

Сергей не ответил, сверля меня взглядом своих прищуренных глаз.

— Если честно, — он бросил топор под ноги, направился ко мне, — на дерево мне побоку. Не это, так другое. Но к тебе, Сашка, у меня есть один разговор. Раз уж ты мне тут попался.

Его бойцы переглянулись, потом последовали за ним.

— Вы, тут, видать, совсем отвыкли от элементарной вежливости, — сказал Сергей хмуро, — никакого порядка у вас на заставе нету. Привыкли старших по званию унижать прям при личном составе.

Не ответив, я смерил его холодным взглядом, да таким, что Симонов даже застыл на мгновение. Потом все же ускорил шаг.

— Разобраться хочешь? — Ответил я. — На кулаках?

— Нечего рот разевать зазря, — зло сказал он.

— Ты этот свой совет себе посоветуй, сержантик, — проговорил я. — Наташка и правда со мной. И если я тебя рядом с ней еще хоть где-нибудь увижу. Если узнаю от нее, что ты за ней таскаешься, одним унижением дело не кончится.

— Ты гляди, какой мурый.

Я заметил, что при каждом танкисте был пистолет. Они носили их в нагрудных кобурах, вшитых в карманы комбинезонов. Если ситуация накалится, может начаться стрельба.

Танкисты видели у меня за спиной автомат. И не догадывались, как быстро я могу перехватить его «на грудь». Надеюсь, у них хватит ума не проверять этот факт.

— Да только, знаешь, за слова тоже надо отвечать, — пробурчал Сержант.

— Согласен, — сказал я, — надо отвечать. Вот сейчас ты и ответишь.

Симонов хмыкнул. Игорь беспокойно обернулся назад, видать, проверить, далеко ли офицеры, и не видно ли им нас.

— Мне все равно, — продолжил я, — хоть ты один пойдешь, хоть все втроем. Но предупреждаю: если решите накинуться кучей — все получите по шее. Ну или получишь только ты. Уж сам решай.

От такой моей уверенности, во взгляде сержанта даже на миг промелькнули сомнения. Однако он глянул на своих ребят, как бы ища поддержки. Потом сказал:

— Ты куда прешь, салага? Больно борзый ты, для первого года службы. Я тебя сам уработаю. Научу, как со старшими по званию обращаться. Голыми руками научу.

С этими словами он достал из кобуры пистолет, кинул под дерево. Из второго кармана на груди вынул запасной магазин, который отправился туда же.

— Они тоже, — указал я на его бойцов, взявшись за ремень Калашникова.

Сергей зыркнул на Игоря, и тот полез за пистолетом. По его примеру то же самое сделал и Максим. Их оружие отправилось под дерево. Я медленно снял автомат со спины, положил под кустом. Стал отстегивать подсумок. Когда дело дошло до вещмешка, Сергей внезапно кинулся.

Вот сучий сын… Дождался, что б руки у меня оказались заняты, а от оружия я уже избавился.

Не успел я снять второй лямки вещмешка, как он налетел на меня, но тут же отхватил по голове. В вещмешке грохнуло консервными банками, когда я извернулся и огрел им сержанта.

Симонов изумленно отшатнулся, его танкисты застыли, не совсем осознавая, что же происходит. А вот я не мешкал: подлетел к Симонову, быстро дал ему под дых. Сержант согнулся, не зная, что ему ощупывать: голову или живот.

Я шустро схватил его за одежду, рванул, пнул по сапогу. Симонов грохнулся на землю, рожей прямо в сырой перегной. Я застыл над ним.

— Еще желающие есть? — Процедил я сквозь зубы.

Игорь с Максом, кажется, не горели желанием ввязываться в драку. Они перепуганно смотрели на простого, как они думали, салагу, только что уложившего старшего сержанта на раз два.

Максим даже бросил взгляд на свой пистолет, лежавший под стволом дерева.

— Не советую, — угрожающие сказал я ему. — Мне до автомата ближе.

— Сучек… М-м-м-м-м… — застонал Симонов у меня под ногами и стал отплевываться грязью.

Сержант лежал наполовину на боку, наполовину на животе, слабо шевелился и смешно отклячил жопу.

Я легонько пнул его по почкам, и тот вздрогнул, застонал.

— Пасть закрой. И если чего про Наташку еще будешь болтать, я на тебя сам уздечку накину. Станешь у меня по двору заставы скакать, понял?

Сержант попытался встать, но я его толкнул, и тот снова грохнулся во влажное месиво полусгнивших листьев.

— Понял, я спрашиваю?

— Пх… Понял…

— Ну и хорошо.

Я выпрямился, одернул бушлат. Пошел за автоматом. Танкисты подбежали к сержанту, помогли ему подняться. Симонов кривился от боли в животе, силился стать ровно, но не мог.

— Да отстань ты! — Крикнул он Игорю, а потом оттолкнул, когда тот попытался подлезть к нему под руку, чтобы поддержать.