— Он травмированный, — возразил я. — Ему нужно привыкнуть к людям заново. Команды он знает, да. Но выполнять будет только от того, кому доверяет. И мне он доверяет, а вот тебе — не очень.

— Бред какой, — неприятно искривился Нарыв, — это собака, Саша. Она такими вещами не мыслит. Просто у него психика поломалась. И все недолга.

— Лежать, — скомандовал я, и Булат выполнил и эту команду.

Я хмыкнул, глянул на Нарыва.

— Ну вот тебе и бред, Славик. Можешь спорить, сколько хочешь. Факт остается фактом. Мне он подчиняется.

После того как я ухаживал за кобелем и обрабатывал его раны, Булат стал мне доверять гораздо больше. Простые команды выполнял без проблем и даже не нервничал в моем присутствии.

Главная сложность, насколько я понял, заключалась в том, чтобы приучить его к работе рядом с другими людьми. С другими собаками. Добиться его душевного спокойствия при этих обстоятельствах. А еще при выстрелах. Что-то мне подсказывало, что последнее будет самым трудным.

С Булатом мы провели еще несколько простых упражнений: походили «рядом». Выполнили команду «гулять» и пес даже вернулся ко мне без особых проблем.

При помощи длинного поводка потренировали команду «место». Я при этом отходил от него метров на десять, чтобы убедиться, что он не пойдет, куда не надо. Булат не пошел.

По сути, нужно было посмотреть, как будет вести себя пес, прежде чем перейти к чему-то более сложному. Все же, он довольно долго никого к себе не подпускал.

Я подошел к Нарыву, скомандовал Булату «рядом», и тот уселся у моей ноги. Признаться, сегодня я даже удивился, что пес был таким послушным. Казалось, он просто доверял мне. Потому и позволял отдавать себе команды.

— Думаю, хватит на сегодня, — сказал я Нарыву, глядя, что Булат все равно беспокоится перед ним, — Нормально для первого раза.

— Дай-ка поводок, Саша, — сказал Нарыв строго.

Я глянул на него из-под нахмуренных бровей.

— Лучше не стоит, пока что, Слава.

— Не стоит? Как это, не стоит? Собака должна уметь подчиняться. Это не дело, если он только с тобой работать сможет. Что будет, когда демобилизуешься?

— Не стоит торопиться. Нужно дать кобелю время пообвыкнуться.

— Слушай, — он вздохнул, — ты сказал, что он чувствует, будто я его боюсь? Так вот, я считаю, что это глупости. Но если даже и нет, я ему щас покажу, как я его боюсь. Дай поводок.

— Я говорю — рано, — настаивал я.

— Ефрейтор Селихов, — посерьезнел Нарвы, — приказываю отдать мне поводок.

Я заглянул сержанту в глаза. В них читалась необдуманная, горделивая решимость. Он просто хочет доказать мне, какой он профессионал. Что уж в собачьем деле он лучше меня. А тут я и не спорил. Да только откушенных пальцев такие выкрутасы не стоят.

— Нет, — ответил я. — Не дам. Для твоей же пользы.

— Это приказ, ефрейтор Селихов, — с нажимом проговорил Нарыв.

— Слава, чего ты мне этим доказать хочешь? Что ты профессионал службы собак? Так я это и без тебя знаю.

— Вы отказываетесь исполнять приказание?

С такими словами сержант, все это время державшийся на некотором расстоянии от собаки, приблизился к нам с Булатом.

Пес, сидевший рядом со мной, уставился на него. Булат стал нервно топтаться на месте и навострил уши. Стал приподнимать круп, норовя подскочить.

— Булат, Фу. — Скомандовал я, но на собаку это никак не повлияло.

— Дай поводок, Саша, — не обращая на пса никакого внимания, подошел Нарыв и потянулся за поводком.

— Булат, Фу! — Крикнул я, когда пес подскочил и рванулся к Нарыву.

При этом Булат не издал ни звука. Не рычал, не лаял. Он метнулся к Сержанту тихо, как бывает, когда служебная собака преследует и настигает нарушителя, чтобы его задержать.

Я среагировал мгновенно: успел схватить пса за ошейник, натянул поводок. Крикнул, добавив командирского тона:

— Фу, сказал!

Нарыв просто испуганно отскочил, когда я задержал Булата, и пес оказался между нами.

Слава уставился на кобеля дурными глазами.

— Он не нормальный, этот Булат, — процедил Нарыв, тяжело дыша от страха и злости, — ненормальный и не исправимый!

— Я тебя предупреждал, Слава, — сказал я, удерживая Булата, чтобы тот не пошел дальше.

К чести пса, он, казалось, хотел лишь отогнать от меня сержанта. Видать, подумал, что Нарыв хочет на меня напасть, потому и встал между нами, чтобы защитить меня собой. Да только, как бы повел он себя, не среагируй я вовремя? Проверять это я не собирался.

— Глупая псина, — зло сказал Нарыв, и Булат угрожающие заурчал. — Была б моя воля, я б тебя списал куда подальше! Что б вообще от людей оградить!

Внезапно Булат рванулся, да так, что мне больно дернуло руку. Я крепче вцепился в ошейник, и кобель встал на задние, зло гавкнул. Нарыв испуганно попятился.

— Фу! Фу! — Крикнул я, оттаскивая пса, — рядом! Рядом, я тебе говорю!

Успокоить Булата я смог не сразу. В конце концов, тот, вроде остыл. Да только так и стоял он напряженный, как струна. Смотрел на Нарыва готовый в любую секунду ринуться на сержанта.

Нарыва остолбенел и тоже не сводил с пса глаз, потом все же поднял взгляд на меня.

— Я доложу Тарану, — сказал Нарыв, — пес непригодный. Агрессивный. Его следует списать.

— Доложи, если хочешь, — ответил я холодно.

— И о тебе доложу. Скажу, что ты не подчинился приказанию, Селихов!

— А что бы было, если б подчинился?

Нарыв не ответил. Он только зло хмыкнул.

— Хочешь с ним возиться? Сам и возись. Я к собаке не притронусь. Помощи от меня тебе тоже не будет.

— На здоровье, — процедил я.

Нарыв поправил сумку с тренировочным инвентарем для собаки, горделиво приподнял подбородок и, не обронив больше ни слова, направился к заставе.

Булат, видя, что «чужой» уходит, сел. Проводил Нарыва внимательным взглядом.

Я опустился рядом с кобелем на одно колено. Потрепал Булата по холке, чувствуя, что он расслабляется. Пес вывалил язык, активно задышал, заплямкал. Обратил ко мне свою мощную морду.

— Ну и чего ты на него внимание обращаешь? — Спросил я с доброй улыбкой. — Дурак-человек. Чего с него взять?

Пес уставился на меня как-то осуждающе. Смотрел он так, будто явно не соглашался с моими словами.

— Много кто наделал ошибок, когда твой прошлый хозяин погиб: и люди, — я со значением глянул на Булата, — и собаки. Нельзя нам, Буля, зацикливаться на прошлом. У нас служба. Она ждать не будет.

Булат пискнул, улегся. Положил голову на лапы. Я наблюдал, как Нарыв спускается с холма, как медленно, шаг за шагом, исчезает из поля зрения.

— Вот я зациклился в своей прошлой жизни, — проговорил я тихо. — И ничего хорошего из этого не вышло. Всегда мне было неспокойно. Горько. Как и тебе сейчас.

Булат поднял голову, снова гляну на меня и забавно склонил ее немного набок. Я улыбнулся ему, потрепал по большому лбу.

— Ну ничего. Я уже опытный. Смогу тебе с этим помочь, Буля.

Большой пикап «Тайота Хайлюкс» дернулся, когда капрал О’Конелл слишком резко нажал на тормоз. Уильям Стоун удержался от того, чтобы чуть было не впечататься лицом в спинку водительского сидения.

Больная от похмелья голова Стоуна еще сильнее загудела, и специальный агент ЦРУ покривился от боли.

— Прошу, капрал, аккуратнее, — недовольно процедил он.

— Простите, сэр.

Стоун собрался было уже выходить, но заметил, что крупный сержант-негр по имени Джозеф Линкольн потянулся за своей М-16А1.

— Я бы не советовал вам брать оружие, Сержант, — кисловато проговорил Стоун.

Линкольн надул крупные губы. Нахмурился.

— При всем уважении, специальный агент Стоун, — начал он низковатым басом, — мне поручено защищать вас. Неизвестно, что в голове у этих дикарей.

Он вытянул шею и привстал, чтобы посмотреть в лобовое. Добавил:

— Они встречают нас вооруженными до зубов.

«Черножопый тупица», — подумал Стоун.