— Пристреливается, падла, — прошептал я себе под нос.

— Саша, — вдруг раздалось откуда-то сверху. Я оглянулся, поднял голову.

Ихаб стоял надо мной в полный рост и не боялся вражеской стрельбы.

«Что же такого должен бандитам Юсуфзы этот человек, раз они не рискуют его убивать?» — Подумалось мне.

— Пойдем, — сказал охотник. — Я тебя проведу к твоей розетке. По мне они стрелять не будут.

Я задумчиво глянул на берег и дальше, через Пяндж. Посмотрел на холм, за кишлаком «Комар». Откуда, предположительно, вели огонь.

Ихаб встал к берегу спиной, закрыл меня от обзора снайпера. Потом опустился на присядки. Тогда я медленно поднялся с лесной подстилки, встал на колено и заглянул ему в глаза.

— Я тебе должен по гроб жизни, — сказал вдруг Ихаб, — никогда не расплачусь. Разве что своей жизнью. И если меня сейчас чужой снайпер решит убить, пусть так и будет.

— Снайпер не торопится, — ответил я. — Значит, нужен ты им живой, охотник. А зачем, это уже не я буду разбираться.

— Будь со мной, что будет, — смирился с судьбой Ихаб, — но хоть чем-то я тебе помочь еще могу. Прими эту помощь, пожалуйста, Саша. Не прогоняй меня.

— При одном условии.

— Каком?

— Скажи честно, чем я тебе обязан? Сын твой, выходит жив, и месть за него уже не сойдет за основание для долга.

Ихаб опустил взгляд. Поджал губы, решаясь на что-то, потом выдохнул:

— Я был у людей Юсуфзы. Ходил туда за сыном. Но и не только за ним. Чтобы мне его вернули, мне пришлось рассказать, кто пленил Аббаса. Я назвал им твое имя, Саша. Готовься. Юсуфза — злопамятный человек. Он никогда ничего не забывает. Он попытается забрать тебя живьем, чтобы отрезать голову.

— Пусть попробует, — сказал я мрачно.

Вдруг в голову мне пришла мысль о том самом смертельном дозоре, в котором Сашка пропал без вести. Я никогда не знал, при каких обстоятельствах он пропал. Не, знал кто именно захватил его при выполнении боевой задачи. Но… Могли ли это быть люди Юсуфзы? Мог ли главарь бандитов мстить моему брату?

Но за что? Ведь Саша никогда не бился под вершинами Бидо, как я. Никогда не захватывал Аббаса, сына Юсуфзы. Не означает ли это, что теперь мы с Сашкой обменялись судьбами, и разными путями придем к одним и тем же результатам. Он, в конце концов, станет пожилым егерем, а я сгину на границе.

Я никогда не верил в судьбу. Всегда считал, что каждый сам творец своего счастья. Но сложно не поверить в какое-то проведение, когда судьба дает тебе второй шанс после смерти. Тем не менее я сделаю все, чтобы остаться кузнецом своей судьбы.

Пусть приведут меня пограничные тропы к тому смертельному дозору, в котором сгинул Сашка, но я сделаю все, чтобы выжить. Все, чтобы разрушить планы коварных врагов.

— Прости меня, Саша Селихов, — грустно сказал Ихаб…

— Пойдем, пока он не решил и по тебе стрелять.

Вместе с Ихабом мы перебежками добрались до молодого дуба. Старик шел тяжело, изо всех сил, старался не отставать. Я присел у корневища дерева, нашел розетку, скрытую в его бугристых корнях. Ее тут приладили к коре, а провод пустили под землей.

Вставив штекер от трубки, я вышел на связь, сообщил дежурному, что нас обстреляли с того берега Пянджа, в том числе снайперским огнем.

— Подожди, Селихов, — ответил дежурный по сигнализации и связи, — перевожу тебя на шефа.

Спустя полминуты в трубке я услышал голос Тарана.

— Доложили, Селихов, вас обстреливают? Тут вся застава слышит, как ведется бой. К вам следует тревожная группа. Застава поднята по тревоге. Как обстановка? Раненые есть?

— Никак нет, товарищ старший лейтенант. Наряд укрылся в лесу.

— Откуда ведется огонь?

Я оглянулся, всмотрелся вдаль.

— Могу сказать только по визуальным ориентирам: Третий, нет, второй холм над кишлаком Камар.

— Оба-на, — сказал Таран, помолчав пару мгновений, — этот холм я вижу прямо из окошка канцелярии. Так. К нам там час назад «усиление» прикатило. Ждите. Оставайтесь на своих местах. Конец связи.

Таран отключился, а спустя минуту вершина хола, с которой, скорее всего, вели обстрел, просто лопнула. В воздух поднялся столб земли и пыли. Через мгновение по небу прокатился громовой раскат артиллерийского выстрела.

— Ни хера себе! — Крикнул Стас Алейников.

Земля, пыль и камни грибком взлетели на воздух и, словно в замедленной съемке, принялись осыпаться на холм. Большое пылевое облако повисло над воронкой от взрыва, но спустя полминуты его развеял злой афганский ветер.

Когда рвануло, Ихаб аж присел, пригнул голову.

— Миномет? — Спросил он, как только стих грохот выстрела.

— Нет, — покачал я головой, — работал бы миномет, мы бы услышали свист мины, потом взрыв. Тут грохнули из какой-то ствольной артиллерии.

— Мужики! Видали⁈ — Крикнул Стасик, — Разнесли в клочья всю вершину холма! Это наши, что ли?

— С заставы передали, что подоспело усиление, — сказал ему я.

Алим снял шапку, повесив ее на дуло автомата, приподнял над собой, подождал с полминуты. Душманский стрелок, ожидаемо, никак не отреагировал.

— Это с заставы стреляли? — Тоже удивился Гена Малюга.

Я принялся вставать, но Ихаб пугливо меня остановил, положил руку на плечо.

— Стой! А вдруг не попали⁈ Вдруг они еще там сидят⁈

— Не думаю, что сидят. А вот что лежат, это очень может быть.

Из колокола, висевшего на ближайшем столбе системы связи, раздался сигнал, призывающий связаться с заставой. Я прислонил трубку к уху.

— Селихов? — Спросил Таран на том конце.

— Я, товарищ старший лейтенант.

— Ну и как у вас там дела обстоят? Докладывай.

— Попали. Снайперский обстрел прекратился. Пока сидим в укрытии.

— Тревожная группа подходит на машине. Они заберут Ихаба. Дождитесь их. Дальше выполнять приказ на охрану Государственной границы. Сохранять скрытность и повышенное внимание. В оба глядите. При малейшей провокации или попытке нарушить границу — доложить и дальше действовать по обстановке.

— Есть.

Как я и ожидал, духи обстрела больше и не вели. Что бы ни стреляло с заставы, если даже и не накрыло огневую точку, то как минимум попортило боевикам нервы, и те сразу смылись.

Были у меня определенные мысли насчет того, что же к нам прислали, но делать однозначных выводов я не хотел, пока не увижу это «усиление» собственными глазами.

Группа на шишиге прикатила минут через семь. Возглавляемая старшиной Черпипановым, забрала нарушителей, чтобы доставить их на заставу. Прихватили с собой и тело несчастного осла, ценой своей жизни давшего нам понять, что рядом враги.

Тогда наряд пошел дальше. Да только места для шуток-прибауток про заставских котов и всезнающую Границу больше не было.

Теперь мы двигались скрытно: переходили от одного удобного места для наблюдения, к другому… Все внимательно слушали Границу. Внимательно осматривались окрестности.

Над Алимом больше никто не шутил.

Несколько часов спустя. Московский погранотряд

— Ты опоздал на несколько дней, Ихаб, — сердито вздохнул Сорокин. — А мы ведь тебя ждали. Да еще и пересек границу средь бела дня, попался наряду.

— Из-за тебя у нас теперь будут серьезные проблемы, дружище, — Хаким устало вздохнул. Стоя у стола, Сорокина, сложил руки на груди.

Ихаб сидел на табурете, посреди кабинета особистов. Охотник опустил взгляд и молчал.

— От тебя нужен подробный отчет в письменном… — Начал было Сорокин, но Шарипов склонился над ним.

— Какой отчет, Русик? Он не умеет по-русски писать.

Шарипов нахмурил светлые брови, вздохнул.

— От тебя нужен подробный отчет. Расскажешь нам все, что происходило с тобой на той стороне.

— Я сказал им все, что вы от меня хотели. Сказал то, что вы приказали передать, — вздохнул Ихаб, — но я не знаю, послушали ли они меня. С Юсуфзой я не встречался. Только с его старшим сыном, Аллах-Дадом.