Хорошо, что Елену нормально слышно по радиосвязи. Через несколько минут она просит всех на выход, и, не дожидаясь, пока соберется вся группа, ведет по внутреннему коридору к Собору Святого Петра. Тани у дверей нет, догоняю экскурсовода и испытываю дежавю: растворилась Танюша, на этот раз в Ватикане. Набираю номер телефона, но вместо гудков слышу ее взволнованный голос, так и не понял, кто из нас кому дозвонился:

— Ты где? Я вышла, а никого нет, и голос экскурсовода пропал.

— Куда ты вышла? В какие двери?

— Как в какие? Где заходили.

— А нужно было в другие, напротив. Стой на месте, горе мое.

Бегать по музею неприлично, в Ватикане неприлично вдвойне, но приходится. Охранники зыркают, но не останавливают. В обратную сторону бежим с Таней за руку. Пусть попробует вырваться.

Хорошо, что коридор не разветвляется. В Соборе Святого Петра догоняем свою группу.

— Ну вот, «Пьету» пропустили, — досадливо шепчет Таня.

— Кого?

— Скульптуру Микеланджело «Оплакивание Христа».

— Ту, что сумасшедший молотком побил?*

Жена смотрит на меня с уважением. Не такой уж я и валенок.

Собор Святого Петра поражает богатством отделки. Но несмотря на мрамор и позолоту ощущения праздника не создается. Сказывается огромное количество надгробий.

Считается, что человеку любого вероисповедания будут отпущены грехи, если дотронуться до ступни бронзовой статуи Святого Петра. Прикасаемся к ступне, почти сравнявшейся с постаментом, выходим из собора на Площадь Святого Петра. Обелиск в центре площади, колоннады по бокам и парные фонтаны, фасад Собора — пожалуй, это самая красивая и гармоничная площадь, которую я видел в своей жизни.

Когда выбираемся из толпы туристов и отходим на почтительное расстояние от храма, начинаю выговаривать Тане:

— С твоим топографическим кретинизмом ни шага в сторону нельзя делать. Держись все время за мою руку.

— Нет у меня никакого кретинизма, — упрямится она. — Я просто экскурсовода плохо слушала.

— И что б ты делала, если бы не дозвонилась до меня?

— Подумаешь, стала бы восемьсот первым жителем Ватикана. Жительницей. У них тут почти все мужчины, — хихикает Таня.

Похоже, я успел испугаться сильнее, чем она. Вот что с ней делать!

— В следующий раз привяжу тебя к себе, — угрожаю я, сделав голос как можно строже. — Знаешь, Тань, есть такие специальные наручники…

— О-о! — заинтересованно тянет она. Широко распахивает глаза, в которых плещется бесстыжее желание. — Так я уже согласна…

______________________

* Один из известнейших актов арт-вандализма. В 1972 году австралийский геолог Ласло Тот серьезно повредил «Пьету» Микеланджело ударами скального молотка. Его признали психически больным, а «Пьету» после сложной реставрации установили за пуленепробиваемым стеклом справа от входа в Собор Святого Петра.

Данила

В завершение экскурсии по Риму нам показывают находящийся неподалеку от Ватикана Замок Святого Ангела — гробницу римских императоров, превращенную после падения империи в оборонительное сооружение, и мост Святого Ангела через реку Тибр. Впервые вижу, чтобы вода в реке была такого ядовито-зеленого цвета. Зато перекинутый через нее арочный мост с мраморными фигурами ангелов очень красив.

Последний пункт в экскурсионном маршруте — площадь Навона. Она овальная, сильно вытянутая в длину, повторяет форму стадиона, который был на этом месте в первом веке до нашей эры. Елена рассказывает о расположенных здесь церкви, дворцах и фонтанах.

На площади много гуляющих. Продаются сувениры, мороженое и воздушные шары. Художник расставляет личный вернисаж, уличные актеры, мимы, собрали вокруг себя несколько десятков зрителей. «Живые статуи» поставили около себя жестянки для монет. Только здесь, в Риме, увидел людей, зарабатывающих таким образом на хлеб. Стоят по нескольку минут, замерев в одном положении, в костюмах под бронзу, позолоту или мрамор, а когда зазевавшийся прохожий подходит близко, резко меняют позу.

Компания молодежи с гитарой устроилась в центре площади у Фонтана Четырех рек. Тощий парень в растянутой футболке пытается подобрать «Volare». Фальшивит, уши в трубочку сворачиваются. И не отойти, Таня как раз взялась фотографировать фонтан в деталях и со всех ракурсов. Не выдерживаю, прошу у парня гитару, наигрываю мелодию, показываю аккорды. Он повторяет, бурно выражает восторг и жмет руку. А когда отхожу, встречаюсь с таким Таниным взглядом, которого не видел много лет.

Сияющие глаза той самой влюбленной семнадцатилетней девочки. Будто и не было этих двадцати лет. Ради такого взгляда можно землю обойти и звезду с неба достать. Чтобы поймать такой женский взгляд, обращенный на них, мужчины развязывают войны, убивают соперника на дуэли, слагают стихи, покоряют горные вершины и космическое пространство, совершают другие подобные безумства все равно порой не добиваются желаемого. А тут подобрал несколько аккордов…

Невозможно понять женщину. Ее можно только любить.

Садимся в автобус и отправляемся в обратный путь. Танюша прислоняется к моему плечу и начинает дремать. И хорошо. День сегодня длинный, насыщенный впечатлениями и утомительный. И завтрашний будет не легче.

Круиз заканчивается. Завтра вечером будем в России, в Москве, а послезавтра днем дома. У Тани выходной. А мне еще вчера позвонил начальник. Поинтересовался, выйду ли я в понедельник на работу. Хотя сам подписывал мне заявление за свой счет. Когда узнал, что только приеду, просил забежать хотя бы на часок. Пошло-поехало.

Да, дома все будет иначе. Здесь — сказка, там — быль. Здесь калейдоскоп впечатлений и развлечений. А дома — быт, вечная экономия.

На несколько дней мы попали в другой мир, и эти несколько дней перевернули всю жизнь. Но многое осталось прежним: наш дом, сын, родители, работа. Кредит и зарплата, на которую нужно выживать. Именно на этом фундаменте нам строить будущее, сохранив частичку счастья сегодняшнего дня, оберегая ее, поддерживая, как священный огонь в древнеримском храме Весты.

А в жизни еще много чего будет: и усталость, и боль, и обиды.

Сегодня в соборе, когда стояли в быстро продвигающейся очереди к ступне Святого Петра попробовал прикинуть, на сколько томов потянет список моих грехов. Почему-то отчетливо вспомнился не грех даже, эпизод из нашей досвадебной жизни, за который стыдно.

Было начало июля. Таня уже сдала все экзамены, перешла на второй курс. У меня намечался первый в трудовой жизни отпуск. Мы встречались для любовных утех урывками, когда родителей, ее или моих, не было дома. Давно было известно, что ее мама уходит к подруге на юбилей, в нашем распоряжении целый день. Таня открыла мне дверь и юркнула в комнату. Зашел. Она сидела на диване с красными от слез глазами. Показала мне узкую полоску картона. Я и не понял ничего. Сказала, что у нее задержка и положительный тест на беременность. Разревелась.

Я, конечно, не стал задавать дурацких вопросов, от кого ребенок. Но растерялся. Предохранялись презервативами. Дешевыми и, должно быть, некачественными. Новость была слишком неожиданной. Я не обрадовался, не сказал теплых слов. Даже успокоить как следует не сумел.

Лишь спустя несколько недель, когда уже было подано заявление в ЗАГС, осознал, что все идет так, как хотел. Хотел ее себе навсегда, все равно женился бы, может, чуть позже. Какая разница, по залету или нет?

Почему вспомнилось именно это? Сколько всего в жизни было после. Сколько ссорились и ругались. До хрипоты орали друг на друга. Неделями жили в параллельных мирах. Сколько грязных слов и некрасивых поступков.

И несмотря ни на что, она рядом. Спит, зарывшись носом мне под мышку…

Таня поднимает голову, лишь когда автобус останавливается в порту Чивитавеккьи у причала, где пришвартован лайнер.

До ужина остается менее получаса. Таня настаивает, что нужно идти в основной ресторан. Там сегодня особый гала ужин, посвященный окончанию круиза. Согласен, два предыдущих вечера мы «отрывались от коллектива», в последний надо поучаствовать в общественной круизной жизни. Для других приятных вещей у нас будет еще достаточно времени.