В каюте быстро принимаем душ, собираемся. Понимаю, что для женщины подкраситься, одеться и причесаться для похода в ресторан за двадцать минут — это невероятно, но Таня почти укладывается во время и выглядит великолепно. Настолько, что хочется отменить свое решение и остаться в каюте.

В ресторан приходим в четверть восьмого, последние. За столом опять рокировка. Илларион поменялся местами со своей мамой.

Инна и Герман Александрович, оказавшиеся теперь рядом, улыбаются, шепчут что-то друг другу на ухо. Всем своим видом напоминают влюбленных подростков, только состарившихся на много лет.

Вика переглядывается с Марселем, который сидит через стол от нашего. Ларик бурно обсуждает с Виктором Ивановичем и Тамарой Петровной один из моментов истории древнего Рима.

В меню этого ужина я не вижу особых изысков, отличающих его от других. Впрочем, в высокой кухне я не разбираюсь. Но оказывается, действительно, дело не в содержании, а в форме. В форме подачи.

Через полчаса после нашего прихода, когда основные блюда уже съедены, администратор ресторана делает объявление на итальянском. Пока ничего не понятно. Выходят официанты, встают группами в разных концах зала и исполняют песню под мажорную мелодию. Уходят под аплодисменты зрителей. Гаснет свет, и под вновь зазвучавшую музыку официанты выносят подносы с какими-то блюдами, горящими голубоватым огнем.

— Это мороженое фламбе! — восхищенно объясняет Таня.

Эффектная подача! Свет включают, официанты, чтобы погасить огонь, накрывают подносы большими металлическими крышками, быстро нарезают десерт. Каждый посетитель ресторана получает по куску торта-мороженого: на тонком бисквитном корже ванильное мороженое, окруженное шапкой из взбитых и опаленных огнем белков. И вкусно, и красиво.

После ужина идем гулять по кораблю. Прощаемся. В атриуме самоиграющий рояль исполняет негромкую лирическую мелодию.

Таня просит сфотографировать ее на лестнице с кристаллами Сваровски. В который уже раз! Хочу пошутить на этот счет, но спохватываюсь. В этом наряде она еще не снималась. Наверное, для нее это важно.

— Ты красавица! — шепчу ей на ушко, и она отвечает полным благодарности взглядом, даже краснеет немного.

Проходим по средним палубам из конца в конец. Идем мимо баров и ресторанов. Помню, как их роскошные интерьеры раздражали меня в день посадки на корабль. Вот здесь, у входа в ресторан «Дикий Запад» увидел здоровенные кактусы в кадках. Трезубцами, как на картинках. Проверил — живые. Подумал: «Вот буржуи недорезанные — для антуража лет пятьдесят кактусы растили! Чтобы как в Техасе. Или Оклахоме. Или Канзасе. Да кто разберет, где там у них Дикий Запад».

Сейчас все это не бесит. Смирился? Привык? Даже не знаю. Просто кажется уже не важным место действия.

Понравилось путешествовать, открывать для себя новые города и страны. Понравилось видеть счастливую Таню, получающую удовольствие от каждой минуты круиза.

Кстати, еда в ресторанах тоже понравилась. А антураж прилагается.

В лаундже на шестой палубе ненадолго присаживаемся, чтобы послушать выступление скрипичного дуэта. А в кафе на седьмой палубе, где подают джелато, предлагаю Тане взять по паре шариков. Она бросает на меня растерянный, испуганный даже, взгляд. Но быстро расслабляется, снисходительно улыбается:

— Тебе мороженого не хватило?

— Скажешь, тебе не хочется?

— Хочется, но…

Выбираем из двух десятков вариантов четыре. Садимся за мраморный столик около фонтана. Таня сияет, а я думаю: «Пора поднимать вопрос о должности и зарплате, раз мороженое для нас роскошь».

Пробуем все четыре вкуса, угощаем друг друга и путаемся, кто какое мороженое выбрал. Таня такая забавная и милая, что мне снова хочется отменить все планы и остаться с ней наедине.

Но из всех планов осталась вечеринка «Фортуна ФМ». Гранд-вечеринка. Таня очень хотела на нее попасть. Как раз приближается время начала.

Отправляемся на корму в диско-клуб. По дороге к нему встречается небольшой холл, где на мягком диванчике сидят Инна и Герман Александрович. Обнявшись сидят.

Поскольку взглядами пересеклись, надо же что-то сказать.

— А вы на вечеринку идете? — спрашиваю первое, что приходит в голову.

— Попозже придем, — отвечает Инна. — Уж очень там шумно. А вы ступайте, ступайте.

— Что ты об этом думаешь? — обращаюсь к Тане, когда мы отходим на достаточное расстояние.

— По-моему, здо́рово! Одинокие люди, познакомились в романтической обстановке. Герман Александрович вдовец, Инна, как я понимаю, давно в разводе. Живут не на разных концах страны: он в Питере, она в Ломоносове, это Ленинградская область. Так что у них все шансы.

Вот как она все обо всех помнит?

Заходим в диско-клуб. Там диджей Ларин уже объявляет о начале вечеринки. Сегодня артисты выступают друг за другом нон-стоп. В зале полно людей. Как видно, мероприятие разрекламировали в круизной газете, пришло много иностранцев.

Сколько хватает желания и сил танцую рядом с Таней. Приглашаю на все медленные танцы, никому не отдаю. Ревность — страшная сила.

Когда совсем уж надоедает, отхожу в сторонку передохнуть.

Обнаруживаю Иллариона, подпирающего стенку. Смотрит на то, как перед ним метрах в пяти Марсель танцует с Викторией. Ну как танцует, в своей манере. Лапает. А Вика и рада, едва из платья не выпрыгивает.

— Бортанула? — запоздало сочувствую я Ларику.

— Кто? Вика? Сдалась она мне! — фыркает парень. — У меня невеста есть. Не какая-нибудь вертихвостка, кандидат наук. Это мама просила Вику отвлекать, чтобы все время возле отца не крутилась.

— А-а, значит, мама?..

— Ну, да, — кивает он. — И ведь добилась своего, Герман Александрович ей уже предложение сделал. Теперь, получается, эта мне сестрой будет. Вот, присматриваю.

Вечеринка затягивается до двенадцатого часа ночи. До каюты идем в обнимку. И чувство абсолютно такое же, как в молодости, когда возвращались с дискотеки в городском парке.

Когда за нами закрывается дверь, прижимаю Танюшу к стене и начинаю раздевать. Заждался уже. Она вырывается и верещит:

— Чемоданы нужно собрать.

— Утром соберешь, — зажимаю ей рот поцелуем.

Она больше не сопротивляется, но начинает меня щекотать с единственной целью — чтобы оторвался и дал сказать.

— Да-ань, — с упреком произносит, когда прерываю поцелуй. — Ты забыл, что багаж надо выставить за дверь каюты до часа ночи?

Точно, забыл.

Ладно, думаю, в два счета соберем. И в постель.

Как бы не так. Керамические магниты и сувенирные бокалы, их у нас оказалось четыре, надо завернуть, чтобы не разбились. Надеялся почти все вещи убрать в Танин чемодан, мой ведь без колеса. Не вышло. Розово-перламутровое чудо оказалось внутри меньше, чем казалось снаружи. Поместились только Танины вещи, пара моей обуви и те самые кружки.  К ни го ед . нет

— Тань, все-таки придется новый чемодан покупать, — чешу я в затылке, вспоминая, как намучился с ним, донеся всего лишь от зала выдачи багажа в аэропорту до стоянки автобуса. А сколько нам по Москве ехать. И от вокзала до дома.

— В Милане и купим, — соглашается Таня. Хитро смотрит на меня: — Пригодится еще.

Идет в душ, а я прикрепляю подписанные багажные бирки и выставляю чемоданы за дверь. Когда Таня выходит, тоже отправляюсь умываться.

Возвращаюсь из душа, и вижу: Танюша улеглась в постель, накрылась чуть не до подбородка.

— Ты что, спать собралась?

Забираюсь на кровать, сдергиваю одеяло. Пижаму она убрала в чемодан, поэтому легла в трусиках и майке.

Приподнимает голову, и я, шутя, выбиваю из-под нее подушку. Только силу не рассчитал. Подушка летит на пол, а Таня, посмотрев на меня с укоризной, лезет ее доставать. И как! Надо же до такого додуматься! Встает на четвереньки и тянется за ней.

Та же поза на той же кровати. Маленькие трусики почти ничего не прикрывают. Вид оттопыренной попки за секунду превращает меня в маньяка. Рука непроизвольно поднимается и шлепает по ягодице. Жду возмущенного визга, но Таня молчит. Больше того, замирает в соблазнительной позе. Это… приглашение? Шлепаю по второй сочной половинке. Выдыхает, прогибается в пояснице, подставляясь. Еще?