Татьяна

После выхода из Помпей дают немного свободного времени. Во всех городах на маршруте мы покупали недорогие магнитики себе на память и самые дешевые сувениры для коллег. Магнитик я выбираю быстро, но интересуюсь и другими сувенирами. Декоративные тарелки, бокалы, статуэтки, брелоки и пепельницы в основном эксплуатируют эротические мотивы. Рассматриваю маленькую металлическую подвеску в виде крылатого фаллоса — амулеты такой формы для защиты от сглаза были найдены в Помпеях. Забавная вещица. Показываю Дане, он усмехается и шепчет мне на ухо:

— У меня есть получше…

Меня обдает жаром с головы до ног. Чувствую, как под чашками бюстгальтера твердеют соски. Как я по нему скучала. По этому мужчине, который соблазнял меня, зажигал, дарил неземное удовольствие. Как я, сама того не осознавая, скучала по его… Пора останавливать поток нескромных мыслей, а то трусики намокнут раньше времени.

Занимаем свои места в автобусе. Склоняю голову Дане на грудь. Мне теперь все время хочется его касаться, чувствовать тепло и силу.

Все произошло очень быстро, под воздействием эмоций. Если бы не мои злоключения в Валлетте, не прошедшие сквозь меня чередой ужас, паника, облегчение, благодарность, все было бы иначе. Я бы долго колебалась, не решалась впускать его снова в свою жизнь. Страшно обжечься вновь. Но еще хуже страдать поодиночке, в шаге друг от друга. Мучиться оттого, что обида и недоверие мешают быть вместе, в то время как порознь невозможно, немыслимо. Самое важное в себе и друг в друге мы поняли, поговорили. И открыли новую страницу. Да, так получилось, в постели.

Где-то совсем недавно об этом говорилось…

— Дань, — поднимаю я голову, — помнишь старушку, у которой мы останавливались на ночь перед вылетом? Зоя Михайловна?

Он кивает:

— Ты чего вдруг вспомнила?

— О чем вы с ней разговаривали, когда я спать ушла?

Только бы он не стал врать, я ведь почувствую. Пусть скажет неприятную, но правду. Мне отчего-то так важно сейчас, чтобы он ответил честно.

Удивленно поднимает брови и отводит взгляд, припоминая.

— Она о семье своей рассказывала, о внуках.

— А ты?

— И я про Вальку рассказал. Какой он молодец, как мы им гордимся.

— А про меня?

Он смотрит недоуменно.

— Жаловался на меня? — его брови взлетают вверх. — Я решила, что мне косточки перемывали…

— Тань, ты что? — он открыто смеется и обнимает. — О тебе ничего плохого. Она говорила про чашку. Разбитую. В переносном смысле. И… совет мне хороший дала. Только я им не воспользовался.

— Почему? Очень даже воспользовался, — смеюсь в свою очередь я. — Она советовала в постели мириться.

У Дани в глазах пляшут чертики. Притягивает меня ближе и жадно целует. Внутри все томительно сжимается. Скоро продолжим мириться. И я даже знаю, как именно.

На лайнере понимаем, что слишком голодны, чтобы еще час дожидаться ужина в основном ресторане. Калории из вегетарианских гамбургеров давно потрачены на продолжительной прогулке. Поднимаемся в ресторан со шведским столом.

Неаполь за панорамными окнами настолько прекрасен, что, любуясь им, иногда забываю о восхитительных блюдах, которые ем. Повара специально приготовили традиционные неаполитанские равиоли капрезе, пиццу Маргарита и Сфольятелле — слоеные пирожные с рикоттой.

После ужина хочется еще немного посмотреть на город, подышать воздухом южной Италии. Едва мы выходим на смотровую палубу, звонит мой телефон. Это Лада. Я отвечаю, и подруга тут же начинает каяться:

— Таня, прости, пожалуйста! Я что-то не то сделала. Рассказала твоей маме про ваш с Даней развод. И только сегодня вспомнила, что для всех это тайна, и ты просила ни с кем не обсуждать. Это все гормоны, ничего в голове не держится, прости, а?

— Все нормально, Лад, не волнуйся, мы все утрясли, — успокаиваю ее, решив не посвящать в изменения наших с мужем отношений. Скажи лучше, как у вас дела, как ты себя чувствуешь?

— Нормально себя чувствую, кроме дурной головы. Были сегодня на УЗИ. Все хорошо и… говорят, что девочка. Не поверю, пока не увижу, — последнюю фразу сопровождают звуки, выражающие мой восторг.

Знаю, что Лада, желая второго ребенка в принципе, конечно же больше хотела девочку.

— А что у тебя? Как круиз?

— О-о! Это фантастика! — обрушиваю на подругу свои эмоции. — Лайнер шикарный, блюда в ресторане умопомрачительные! А главное, столько интересного удалось посмотреть. Представляешь, я сейчас стою на палубе, разговариваю с тобой и смотрю… на Неаполь!

Лада мудрая женщина, и прекрасно понимает, какие чувства хочу вызвать своими словами. Да, иногда очень хочется, чтобы тебе немножко позавидовали.

— А я, представляешь, — счастливо мурлыкает она, — разговариваю с тобой, а меня изнутри пинают!

Ловко! Улыбаюсь и слышу раздающийся в телефоне приглушенный голос Ладиного мужа Федора:

— Дай, ну дай! Лад, дай…

— Не дам! — отвечает ему подруга.

Улыбка спадает с моего лица.

— Дай, Оладушек! Ну дай, пожалуйста-а…

В трубке слышна возня.

Господи! Что он от нее так настойчиво требует? Лада беременна, на сохранении недавно лежала.

— Лад, что он от тебя хочет? — вмешиваюсь я.

— Телефон отбирает… — говорит подруга.

Снова раздаются шорохи и стуки, похожие на звуки борьбы, и вдруг Федин голос орет мне на ухо:

— Тань, привет, Самсон далеко?

Есть у него такая привычка — громко кричать в телефонную трубку.

— Рядом, — недовольно отвечаю я и передаю телефон Дане.

— Привет, Самсон! — у моего телефона хорошие динамики, но с Фединой манерой разговаривать было бы слышно с любыми. — Как ты? Подцепил какую-нибудь красотку?

— О-о! А как же! — заводит свою игру муж. — Шикарная женщина! Шатенка, стройная, фигуристая. И грудь, и попа — все при ней.

Прижимает меня к себе и кладет руку на последнее из списка.

— Итальянка? Француженка? — захлебывается вопросами Федя. — Молоденькая?

— … И такая горячая! — продолжает Даня, делая вид, что не слышал вопроса.

— Федя, прекрати! — слышен в отдалении Ладин окрик.

— Сворачивай! Они сейчас подерутся! — умоляю я.

Муж реагирует мгновенно:

— Федь, телефон садится! Пока. Привет семье! — и нажимает отбой.

Кладет телефон в карман своих брюк и долго, чувственно целует.

Еще несколько минут стоим на палубе, любуемся на Неаполь, а с другого борта — на острова, залив и Везувий.

— Знаешь, — говорю я задумчиво, — есть такая фраза: «Увидеть Неаполь и умереть». Позже так стали говорить и о других городах, чаще о Париже. Но первоначально сказали именно о красоте Неаполя.

— Танюш, мне совсем не хочется умирать, — шутливо тянет Даня.

— Да, я слышала, у тебя на жизнь большие планы. Поделишься?

Он довольно долго обдумывает мою просьбу, и я уже понимаю, что откажет. Но почему?

— Я считаю, раз мы увидели Неаполь, а умирать пока не собираемся, стоит загадать желание. А чтобы оно исполнилось, о нем нельзя рассказывать, ты знаешь.

Придумывает такое вот витиеватое объяснение для своего отказа. Меня немного нервирует его ответ, и я переспрашиваю:

— Какие-то из твоих планов связаны со мной? Просвети, будь добр.

— Они абсолютно все с тобой связаны. Об одних ты хорошо знаешь, другие… обсудим потом. Мы на отдыхе, зачем говорить о серьезных вещах?

Смотрит мне в глаза честнейшим взглядом, а сам ведь что-то задумал. Успокаивая, гладит по плечам и снова целует так сладко, что забываю обо всем.

Уходим с открытой палубы, но пока не в каюту. Решили не оставлять покупку сувениров от круизной компании на последний день. Если так поступят многие, того, что нам приглянулось, может не оказаться в наличии. По дороге к сувенирному магазину попадается спорт бар. Сегодня здесь аншлаг. Сборная Италии встречается с командой Коста Рики. Стоит страшный шум. Итальянцы кричат, свистят, дудят, машут шарфами, флагами и просто руками, словно они на стадионе, и их активность может морально поддержать команду. Одним словом, экспансивная нация.