Согреть ее надо. Она вся ледяная — в такую жару. Чаю что ли горячего…

Согрел бы своим теплом, своей любовью. Да на кой ей моя любовь? Разрушил все своими руками. Теперь уже до основания. Оставил ее одну в этом желтом городе. На голых камнях.

— Даня… — шепчет она, и замолкает. Я бросаю самобичевание. Надо поскорее убраться с опостылевших улиц. Они ее, должно быть, пугают.

Смотрю на часы. Время «все на борт» давно прошло. Но лайнер еще в порту. Есть мизерный шанс успеть. Призрачный шанс. А если нет, все равно в порт — за деньгами и документами.

Звоню Оксане, говорю, что нашел Таню, и попробуем успеть. Если наш гид может хоть что-то сделать в этой ситуации, поможет.

Надеяться на лучшее себе запрещаю, но надо сделать все возможное.

Таня, конечно, нет сил идти. Прошу:

— Держись за меня, — и подхватываю на руки.

Нужно выйти на улицу с автомобильным движением. Двусторонним или в сторону порта. Соображаю, как лучше пройти, куда свернуть. Стараюсь идти быстро. Танина рука, сначала безвольно повисшая, цепляется за мою шею.

Вот только я… Как тяжело… Последние метры до угла улицы уже даются с трудом.

Побегал по городу и устал? Что ж я хилый такой?!

На нашей свадьбе машины не смогли припарковаться у ЗАГСа. Встали метрах в двухстах. И после церемонии я нес Таню на руках через весь сквер. Она пищала, возмущалась. А мне было легко нести жену и крохотного сына в ее животике — все свои сокровища.

Ставлю Таню на мостовую. Придерживаю и голосую. Вот сейчас как никогда нужна удача. Так нужна!

Невольно воздеваю глаза к небу. Пожалуйста! Тане повезло выиграть этот круиз… Не оставаться же ей теперь на острове без теплой одежды, и крыши над головой.

Когда рядом тормозит машина, я даже не успеваю понять, в чем дело, поверить. Усаживаю, кладу почти, Таню на заднее сиденье, залезаю сам.

«Порт, порт!» — кричу водителю. Тот широко улыбается, кивает. Тычу пальцем в запястье левой руки: «Время!» Кивает и газует.

Достаю свою круизную карту. Протягиваю мужику и указываю на название корабля: «Спейс оф зэ сиз». «Окей!» — кивает он и складывает пальцы колечком.

Едем каким-то странным путем. Только собираюсь уточнить, правильно ли меня понял водитель, вспоминаю: мы поднимались на лифте. Набережная намного ниже уровня города, за стенами оборонительных сооружений. Ему виднее, как ехать.

Чтобы отвлечься и не питать преждевременных надежд, отступаю от принципа: решать проблемы по мере их поступления, и морально готовлюсь к худшему.

Начинаю обдумывать план Б. Если опоздаем, как добираться до Неаполя? Самолетом? Наверняка авиабилеты стоят бешеных денег. И ночь надо где-то провести. Хватит ли на этот вариант наших финансов?

Идут ли отсюда пассажирские суда в Италию? Где и как это узнать? Без языка и интернета. Голова пухнет.

Таня начинает шевелиться, вздыхает, прижимается щекой к моей груди:

— Ты меня не бросил…

Замираю. Мысли рассыпаются, как горох.

И как это понимать? В том то и дело, что бросил. Только она думает, что я мог бы… уехать без нее? И рада, что этого не сделал? Чувствую себя распоследней сволочью.

Даже открываю рот, чтобы объясниться, но понимаю, что мы оказались на набережной. Приближается порт. Вот наш корабль. Еще стоит, трап не убран, рядом на причале люди.

Протягиваю водителю десятку, примерно столько же мы отдали в Шереметьево, когда опаздывали на самолет. Пока помогаю выбраться Тане, он выходит из машины, сует в руки пятерку сдачи. Не все таксисты наживаются на чужой беде.

Бежать Таня не может. И идет-то еле-еле. А я? От корабля нам машут, кричат. Снова беру жену на руки, бегу из последних сил.

У трапа человек в форме отдает наши паспорта и деньги. А рядом стоит наш экскурсовод Юлия. Облегченно улыбается. Вот уж кого не ожидал здесь увидеть. Она свою работу давно выполнила.

Вижу, как на борту машет руками и подпрыгивает Оксана. Рядом с ней Кристина и Тамара Петровна.

По трапу Таня поднимается сама. Прямо за нашими спинами закрывается тяжелая дверь.

Данила

Убираю отсканированные круизные карты. Делаю пару шагов и сползаю по стенке на пол. Роняю на себя ослабевшую Таню. Хорошо у них тут в коридорчике у входа, мягко. Ковролин.

Перепсиховавшая, как видно, Оксана стоит напротив, закрывает лицо ладонями. Сдвигает их вниз, открывая глаза. Но при виде нас, расположившихся на полу, тут же снова прячет лицо целиком. В общем, глаза бы ее нас не видели.

Кристина гладит ее по плечу, успокаивает. Смутно догадываюсь, что за потерю туристов на организованной экскурсии Оксану по головке не погладили бы.

Интересно, нас все-таки ждали? Или мы успели ровно к отплытию. Нет сил даже посмотреть на часы, не то что спросить.

Кристина подходит, опасливо косясь на Таню, свернувшуюся калачиком на моих бедрах. Наклоняется, чтоб не говорить совсем уж сверху вниз:

— Вам нужно снова сдать паспорта на ресепшн.

— Угу, — киваю я.

Уводит Оксану. Должно быть, чем-то отпаивать.

Тамаре Петровне тоже неловко смотреть на нас сверху вниз, но она все же подходит ближе и произносит:

— Мы так за вас волновались! Вам сейчас нужно поесть. И обязательно что-нибудь сладкое: десерт, фрукты, шоколад. Чтобы побороть стресс.

— Угу, — повторяю я.

Тамара Петровна тоже уходит. Мы остаемся вдвоем.

Время словно останавливается. Полный вакуум. Нет движения вокруг, нет мыслей в голове. Нет цели, никуда не нужно бежать. Можно хоть до окончания круиза сидеть, прислонясь спиной к прохладным стеновым панелям. Перебирать упавшие мне на грудь каштановые локоны.

Пять минут проходит, или час, Таня шевелится, поднимает голову:

— Пойдем?

Помогаю встать на ноги. Силы к ней вернулись. Идет хоть и не быстро, но достаточно твердо.

Оказывается, мы совсем рядом с атриумом, поэтому сначала сдаем паспорта.

— Куда теперь? — спрашиваю я.

— В ресторан, наверное. Поесть надо.

Поднимаемся на четырнадцатую палубу. В холле у лифтов Таня хватается за меня с шумным вдохом:

— Надо Вале позвонить!

— Он звонил. Когда я искал тебя… У нас талантливый сын, — целую ее в затылок, — сдал сложнейший экзамен на пятерку!

— Что ты ему сказал?

— Что ты не можешь сейчас подойти…

— Да нет, про развод?

— Сказал… что это «сломанный телефон». Бабушка что-то перепутала…

Она с облегчением выдыхает.

Сажаю Таню за столик и понимаю, как мне трудно оставить ее одну даже на минуту.

— Сиди здесь, никуда не уходи, — говорю, словно маленькой девочке.

Приношу кучу разных блюд, несколько десертов. Самому кусок в горло не лезет. Зато пить хочется страшно. Пока бегал по городу, не замечал, как жажда копилась. Не приходило в голову бутылку из рюкзака достать.

Но та, что сидит напротив, тоже лишь ковыряет вилкой в тарелке. Не донесла в рот ни кусочка.

— Та-ань! — окликаю осторожно. Ее затуманенный взгляд фокусируется на мне. — Ешь давай!

— Не хочу.

— Как это? Надо! Ты же хотела, сказала, пойдем в ресторан.

— Это тебе надо поесть! — бесцеремонно приказывает она.

— Не хочу.

Сидим напротив, уставились друг на друга. Я все же что-то засовываю в рот. Демонстративно пережевываю.

— Тань, хотя бы десерт, — двигаю к ней кусок шоколадного торта. — Как лекарство.

В каюте Таня сразу открывает дверь санузла. Но я ее останавливаю:

— Только не запирайся, пожалуйста.

Она смотрит на меня, как на больного, но кивает. Спорить сил нет.

Подпираю спиной дверь. Слышу слив унитаза, шум воды в раковине, а потом подозрительно долгая тишина.

— Ты там что задумала?

— Я скоро, — отвечает невпопад. — Ощущение, что вся в пыли, будто мной улицы подметали. Сполоснусь…

Врываюсь. Она уже сняла сарафан. Смотрит диким взглядом.

— Не хочу, чтоб ты голову разбила, — объясняю свою бесцеремонность.

— Я в порядке! Выйди!