Как я уже говорила Дане, моя проблема называлась не топографический кретинизм. У нее красивое название, от которого веет Древней Грецией — агорафобия. На деле — сущий кошмар! Люди с тяжелой формой годами не выходят из дома! У меня, к счастью, легкая форма, но агорафобия может прогрессировать. У мамы, от которой я получила ее в наследство, ситуация и сложнее, и проще одновременно. В последние десятилетия она не выходит за пределы нескольких ближайших к ее дому кварталов. Она не просто боится удаляться на большее расстояние, но и сознательно не хочет, нет у нее ни желания, ни необходимости. Я же давно хотела стать свободной от страхов.

После круиза мы безуспешно пытались найти подходящего специалиста в областном центре. Но позже неожиданно нашли практикующего психотерапевта в своем городе. Терапия началась с изучения того, что такое паническая атака и осознания, что от нее не умирают. Я училась правильно оценивать реакции тела. Если пульс зашкаливает, кажется, что сердце выскочит из груди, это не значит, что случится инфаркт, сердце останется на своем месте. Кажется, что не хватает воздуха, и начинаешь дышать, как загнанная лошадь? На самом деле кислорода в крови предостаточно. Мир вокруг выглядит странным — я схожу с ума? Нет, это всего лишь искаженная страхом реальность. Паника пройдет, и все встанет на свои места.

Я освоила дыхательные техники, которые помогают справиться с панической атакой и техники концентрации внимания на происходящем вокруг. Научилась удерживать связь с реальностью во время панической атаки. Гуляла по вызывающему ужас району с мужем, а затем одна. Привыкла, начала в нем ориентироваться, наконец смогла ходить в поликлинику с коляской.

А недавно съездила в Москву. Одна.

Даня был у сына трижды за последние полтора года. Съездил посмотреть на внука, потом еще два раза был в Москве в командировке.

Весной я закончила кормить дочку грудью. Основательно подготовилась и после окончания сессии поехала в гости, оставив Леру с мужем. Наконец-то смогла обнять и поцеловать внука! Не скажу, что все в этой поездке прошло гладко, но я справилась.

Преодолела тот страх, который ограничивал, мешал жить многие годы.

Тот страх, который однажды изменил судьбу, заставил меня взять в путешествие полубывшего мужа и помог нам помириться.

Данила

Июль 2024 года

— Дочь, пора уже, — заглядываю я в детскую.

— Да, пап. Еще минуточку, — Лера играет со своими куклами, соскучилась.

Вчера поздно вечером вернулись с отдыха, из Сочи. Рухнули спать. С утра переделали кучу дел. И еще предстоит немало. Главное — Персика от тещи забрать. А завтра уже на работу.

Лера собралась в гости к школьной подружке, да никак не уйдет. Заигралась. Уже не маленькая, но еще не большая. Осенью будет девять.

А у нас с женой планы. Отдыхали в пансионате. Номер, разумеется, однокомнатный. За все десять дней Лера только однажды осталась в детской комнате. Оказалась там с трехлетними малышами, ей не понравилось. Наотрез отказалась еще раз туда идти. Заявила, что уже большая. Вот именно большая, может понять, чем мама с папой посреди ночи под одеялом занимаются.

Через четверть часа снова захожу в комнату дочери:

— Валер, Катя давно тебя ждет, не успеете наиграться.

Она вскидывает голову:

— Я Вале-ри-я! Не надо называть меня, как мальчика!

Заканчивает все же игру и топает в прихожую.

Подружка живет через два дома от нас, и Лера настояла, чтобы ее не провожали. Уже договорились с Катиной мамой, когда наша дочка зайдет в дом, та позвонит.

Как только за дочерью закрывается дверь, притягиваю жену к себе, впиваюсь в губы и задираю подол халата.

— Подожди, я так не могу, — отбивается она. Подходит к окну, смотрит, как Лера пересекает двор, потом садится на кровать со смартфоном в руках.

Сажусь рядом. Хорошо, подождем.

Таня отвечает на вызов еще до того, как раздается сигнал входящего звонка, едва начинает светиться экран.

За минуту разговора я успеваю стащить с нее халат и трусики.

Заваливаю на кровать, и дальше начинается все самое интересное.

Не торопясь иду задернуть шторы. Приняв глубокомысленный вид, медленно возвращаюсь к кровати и сажусь. Возле голенькой, жаждущей и желанной. Посматриваю на нее в полглаза и изображаю на лице работу мысли. Напрочь игнорирую, как она принимает соблазнительную позу а-ля Даная Рембрандта.

Смотрит и ждет.

— Знаешь, Танюш, я тут подумал… — растягиваю слова, насколько это возможно, сочиняя на ходу продолжение фразы.

Но она прекрасно понимает, какую я затеял игру:

— Не время думать! — поднимается рывком и стаскивает с меня футболку. Хорошо, пусть будет шаг вперед. Позволяю полностью освободить себя от одежды, забираюсь в постель. Касаюсь поцелуем ее губ. Шеи, плеч, ключиц… Нежно, очень-очень медленно.

Это шаг назад.

Руки, ладони, пальцы. Снова шея и плечи.

Она ерзает попой по простыне. Зарывается пальцами в мои волосы. Тянет голову ниже. Показывает, где нужно ее ласкать. Но я не поддаюсь. Живот, бедра… Обхожу стороной самые чувствительные места, ноющие, ждущие ласки. Поднимаюсь вверх и опять легко касаюсь губ.

Она не выдерживает, сильно толкает меня в плечо. Оказываюсь на спине, а она устраивается сверху.

Давай сделаем шаг вперед.

Трется грудью. Целует тело так же, как только что я, только порывисто, нетерпеливо. Пытается оседлать, прижаться, но я не позволяю. Опрокидываю на спину, придавливаю к матрасу.

Шаг назад. Лежи спокойно, амазонка моя!

Начинаю маршрут по ее телу сначала. Таня хнычет и улыбается одновременно. Не умеет моя жена разговаривать во время секса. Даже во время прелюдии. А я этим беззастенчиво пользуюсь. Зато глаза…

Пожалуй, стоит пожалеть ее, сделать еще шаг вперед. Обхватываю ртом сосок. Таня стонет, закрывает глаза от удовольствия. Выгибается навстречу ласкам.

Но через несколько минут ей становится этого мало. Начинает снова вертеться. Ноет. Невнятно постанывает, через силу пытается что-то сказать.

Хочет большего. Прямо сейчас.

Придется потерпеть. Кто-то мне признавался, что чем сильнее возбуждение, тем ярче оргазм.

Спускаюсь вниз, устраиваюсь между бесстыдно разведенных ножек. Только чтобы поласкать внутреннюю сторону бедер. Свести с ума.

Просила подождать? Теперь жди!

Но когда вижу раскрытую передо мной влажную, на все готовую красоту, меня накрывает… Целую, ласкаю. Едва нахожу в себе силы еще немного подразнить.

Притормаживаю у самого входа. Веду головкой по сочащимся соком губкам. Она скулит, подает таз вверх, чтобы насадиться. А я отстраняюсь.

Если бы самого не выкручивало от желания, мучил бы дольше.

— Даня… Пожалуйста… — стонет моя любимая.

— Что? Что тебе дать?

— Тебя! Хочу тебя!

Вхожу плавно, заполняю давно дожидавшееся меня уютное местечко. Обхватывает, обнимает ножками, прижимает ладонями мои бедра к своим. С благодарностью принимает мои размашистые движения.

Полетели, девочка моя…

Долго лежим в постели, приходим в себя. Редко когда удается насладиться послевкусием любви. Чаще бывает «встали-побежали» или «упали-уснули».

Таня лежит в любимой позе: на боку, головой на моем плече. Мне удобно ее рассматривать. Ощущение, что давно не видел. Хотя десять дней скакала передо мной в купальнике.

Ее тело расслаблено, даже соски перестали топорщиться. Мягкие волосы разметались по моему плечу. Кожу покрыл золотистый загар. Только грудки и маленький треугольник лобка белые. И попа, конечно. Красивая у меня жена. Может, просто не замечаю, как она меняется? Да мне и не важно, все равно самая лучшая!

Через несколько месяцев ей исполнится сорок девять. Знаю, как она боится этого числа. Потому что за ним идет пятьдесят. Уже готовлю особые антидепрессанты: обдумываю, чем буду ее отвлекать, развлекать, удивлять, чтобы времени и сил не было думать о грустном.