Я спускаюсь с трибуны. Дан, раскрасневшийся, мокрый от пота, широко улыбающийся и довольный, как слон, приобнимает меня за талию и… черт знает что такое, в груди приятно екает. Приплыли… Мягко отстраняюсь. Дан идет в душ, после чего отправляемся на второй завтрак. Я тоже проголодалась после купания, но Дан, потративший тонну калорий, меня поражает. Гора еды исчезает с его тарелки в считанные минуты.

Звонит мама. Интересуется, не утонули мы еще? Первые несколько минут жалуется, как ее достает сожительница братца. Так сама же пустила, позволила регистрацию оформить, а не выпроводила на съемную.

Потом говорит, что встретила знакомую, тетю Клаву, «помнишь, ходили к ней в гости, когда ты училась в третьем классе?» Рассказывает, к каким врачам та ходила, и какие у нее нашли болезни.

— Мама, как Персик? — врываюсь я между поджелудочной железой и пяточной шпорой тети Клавы.

Мама сразу обижается:

— А почему ты не спросишь, как я? Как я себя чувствую?

— Как ты себя чувствуешь, мама?

— Только и можешь, как попугай, за мной повторять! Нормально я себя чувствую. А если бы я не напомнила, так и не спросила бы?

— Ты со мной уже десять минут разговариваешь, и ни слова о своем здоровье, значит все в порядке, — говорю я в лоб.

— Совсем о матери не печешься! Вот помру, спохватишься, да поздно! Буду лежать, как тетя Клава…

— Так она умерла? — ляпаю я и огребаю по полной.

— Типун тебе на язык! В больнице она лежит то и дело. Ты вообще меня слушаешь? Или тебе мозги морским ветром выдуло?

Дан, прислушиваясь к разговору, корчит рожи. Шепчет: «Передавай привет теще!»

— Мамочка! — молю я. — У меня деньги на балансе кончатся! Ответь мне, как Персик?

— Да что с ним будет, с твоим Персиком? Жрет да спит.

Уговариваю ее приласкать котика, поиграть с ним. Она нехотя соглашается и отключается.

Сердце не на месте. Лучше было бы оставить Персика родителям Дана, но у свекрови обнаружилась аллергия. У бывшей свекрови… У будущей бывшей свекрови…

— Не расстраивайся, — поглаживает меня по руке Дан. — Где-то в глубине души она его любит.

— Ага, — кривлюсь я, — где-то очень глубоко. Так глубоко, что вовек не откопаешь.

Татьяна

В одиннадцать тридцать начинаются мероприятия «Фортуна ФМ».

В диско-клубе не так много людей, как было два последних вечера. Только русские. Караоке пати начинается с представления победителей конкурса «Круиз мечты». Мне приходится подняться на сцену. Хоть и ненадолго, но успеваю почувствовать себя неуютно. Публики я не боюсь, но я ведь не сделала ничего особенного, просто повезло.

Караоке оказывается с сюрпризом. Предлагают исполнить популярные песни артистов, выступающих в нашем круизе. И не просто, а в дуэте с самими артистами. Последнее, как мне кажется, многих останавливает. Одно дело — спеть, другое — спеть перед аудиторией. И нужно быть совсем уж самонадеянным, чтобы выступить с профессионалом.

К Оксане подходит всего пара таких безбашенных, но для сегодняшнего мероприятия этого явно недостаточно. Ведущий, диджей «Фортуна ФМ» Дмитрий Ларин, и Кристина с Оксаной безуспешно агитируют принять участие, а потом, понадеявшись, что народ постепенно раскачается, начинают действо.

Первым на сцену выходит Евсей Осеев, к нему присоединяется Лариосик. Поет последний очень даже неплохо. Потом в дуэте с Марианной Горбушкиной выступает молодая девушка с хорошими вокальными данными. На фоне хрипотцы певицы голос девушки звучит особенно чисто. Пока все смотрится вполне прилично.

На вторую песню к Марианне выходит Вика. Она не попадает в ноты, смущается и от этого фальшивит еще больше. Заметно краснеет и, кажется, готова убежать со сцены. Все всё понимают и аплодируют ей не меньше, чем предыдущим смельчакам.

Дальше больше. К блондину из «Подсолнухов», он сегодня отдувается за все трио, поднимается молодежная компания, которую я видела на ужинах в ресторане за соседним столиком. Три парня и две девушки. Такое ощущение, что ребята с утра навеселе. Вырывают друг у друга микрофон, больше кричат, чем поют. Голоса у всех разной высоты, и следовать за мелодией они не стараются. Получается какофония. Когда песня заканчивается, «Подсолнух» благоразумно сбегает, поскольку молодые люди готовы продолжать дальше.

В этот момент замечаю на другом конце зала Марселя, который буквально сверлит меня взглядом. Поскольку наши глаза встретились, вежливо киваю, но инстинктивно жмусь ближе к Дану. Странная реакция.

Следующему артисту, Олегу Кирилюку, никак не найдут компаньона.

— Выручай, — тихонько подталкиваю я Дана.

Он энергично мотает головой. Но я не отстаю, продолжаю тихонечко скулить.

Наконец пожилой мужчина из числа победителей конкурса, чье имя я не запомнила, исполняет с Кирилюком его самую известную песню. Также с трудом находят пару для замечательной Маргариты Голубевой. Женщина средних лет не блещет вокальными способностями. На второй куплет песни ее уже не хватает, стоит радом с певицей, улыбается и раскачивается в такт.

Понимаю, что сейчас будет выступать последний исполнитель, Стас Ольшевский.

— Да-ань, ну пожалуйста, — ною я и тереблю его за рукав.

Он оглядывается на меня. Смотрит так, словно решает, пожалеть меня, или еще помучить. Когда выходит Ольшевский, повисает пауза. Подуставший диджей Ларин возобновляет было агитационную кампанию, но Дан трогается с места и поднимается на сцену.

Песня, которую он выбирает не самая популярная.

На протяжении длинного вступления, я чувствую стук собственного сердца. Вступают одновременно и поют в унисон.

После припева Стас замолкает, снисходительно покачивает головой и постукивает ногой в такт. Поет Дан.

А я слушаю голос, в который я влюбилась много лет назад.

Мы познакомились в августе 1993 года на молодежной вечеринке по случаю дня рождения. Я только окончила школу, поступила в институт и догуливала последние летние дни. Он закончил московский вуз, вернулся в город и ждал приказа о приеме на работу.

Ни он, ни я не были друзьями именинницы, пришли за компанию. Тогда, в юности, все было легко, в дом пускали малознакомых людей, чем больше гостей, тем веселее. Праздничный стол был небогатым: простые салаты, курица с картошкой, шпроты в качестве деликатеса. А под конец застолья, когда хозяйка вынесла самодельный торт, его смолотили в две минуты, не дождавшись, пока разольют чай.

Он принес с собой гитару и много пел. Песни были разные: развеселые студенческие, жесткие и трагичные из репертуара Цоя, а еще лирические, те что трогали меня сильнее других. Он был в центре внимания. Девушки боролись за его интерес, подсаживались поближе. А я тихо сидела в уголке и смотрела на него во все глаза. Талантливый, красивый, взрослый…Но провожать он пошел именно меня.

«Помнишь, как ты покидала свой дом,

Всполох огней за вагонным стеклом,

Ветер степной вперемешку с дождем.

Этот город — чужой,

Этот город — большой,

Он не мой и не твой,

И в нем зябко и сыро одной.

Вспомни о том, кто твой поезд встречал,

Взгляд его глаз, где плескалась печаль.

Но лишь ступила ногой на перрон,

Как мир сузился вдруг

До объятий и губ,

Его ласковых рук,

И так грела мужская ладонь.»

Голос Дана красивый и сильный. Он обволакивает, просачивается под кожу, проникает в легкие и с кровью разносится по всему телу. Голова немного кружится, по коже разбегаются стада мурашек.

Он никогда не учился петь, не стремился выступать на публике, считал это развлечением, пустым занятием, несерьезным для мужчины. С годами пел все реже. Но когда это случалось в компании, на людях, я жадно ловила восторженные взгляды, и внутри разгорался огонек гордости: «Это мой муж, мой мужчина». Сейчас же я отхожу в сторонку, прижимаюсь лопатками к холодной стене.

«Вот и теперь на дорогах чужих

Мокрый асфальт под ногами лежит,