— Кто это мог сделать?

— Скорее всего, дети. Глупость, конечно. Хорошо, что это место оборудовано хорошими системами безопасности… однако всегда ждешь от людей более разумного поведения.

Ага, но чаще получается наоборот. Что ж, Бэллэрд-Корту еще повезло. Помимо открывающихся от электронных ключей автоматических дверей и круглосуточно дежурящих консьержей, он оборудован первоклассной системой пожарной безопасности. Далеко не все жилые дома могут похвастаться подобным.

— Я могу зайти домой? — спросил я.

— Да. Огонь потушен, но мы еще побудем здесь некоторое время — на всякий случай. И раз вы подниметесь к себе, то вполне можете сделать одну вещь.

— Какую?

Она улыбнулась:

— Поставьте для нас чайник, ладно?

Женщина казалась тенью, окруженной солнечным светом. В воздухе вокруг нее плавали, точнее, почти неподвижно висели светящимися точками пылинки. Я видел в дверях только ее силуэт, но знал, кто это, и сердце в груди словно замерзло. Медленно, очень медленно лицо ее по мере приближения обретало форму. Длинные иссиня-черные волосы… Темные брови над мертвыми глазами, на белой как кость коже… Ее красота наводила ужас. Мне хотелось визжать, бежать прочь.

Я не мог пошевелиться.

Чувственные губы раздвинулись в улыбке, когда она приникла ко мне. Я ощущал ее запах — редких, мускусно-пряных духов. Дыхание щекотало мне кожу, когда она прижалась губами к моему уху.

— Привет, Дэвид.

Она смотрела на меня в упор взглядом таким пустым, что он обжигал. Зная, что сейчас произойдет, я беспомощно наблюдал, как она достает нож. Солнечный луч блеснул на его лезвии.

— Ты меня отпускаешь, — произнесла Грэйс и вонзила нож мне в живот.

Я проснулся, крича. Призрачный аромат духов, казалось, еще витал в моих ноздрях, но быстро испарился.

Задыхаясь, с бешено колотящимся сердцем я вглядывался в полную теней ванную. За окном было темно, но с улицы проникало достаточно света, чтобы я мог разглядеть: комната пуста.

Я расслабился, напряжение отпускало меня.

Неужели это опять вернулось? Светящиеся цифры на часах показывали начало шестого. Понимая, что все равно больше не усну, я откинул одеяло, встал, доплелся до окна и посмотрел вниз.

Пожарная машина уехала, но в воздухе еще ощущался слабый запах дыма.

Вероятно, это и послужило причиной кошмара.

Я не видел этого сна уже несколько дней и даже начал надеяться, что он больше не повторится. Я провел ладонью по лицу. До рассвета оставалось совсем немного. Пока я стоял у окна, в деревьях внизу запела первая птица. Через пару минут к ней присоединились остальные, хором приветствуя наступление нового дня.

Утопая ногами в ковре, я прошел в ванную и включил душ. Я стоял под струями горячей воды до тех пор, пока последние крупицы сна не смылись в воронку слива, а потом для верности пустил на несколько секунд холодную воду для закрепления эффекта.

Окончательно проснувшись, я принялся готовить завтрак, включив при этом радио. Яичница, пара тостов, кофе. Я подумал, не приготовить ли кофе в навороченной кофемашине, но отказался от этой мысли. Сойдет и растворимый.

Воспоминание о том, что случилось с Мирзом, было уже не столь четким, как прежде. Да и помогал я ему не столько ради него самого, сколько ради дела — и Уорд. Но даже так с меня этого хватило. Облажается еще раз — пусть расхлебывает сам.

Дождь стучал по стеклу, пока я завтракал за кухонным островом с гранитной столешницей. Голова была тяжелой, что случается от недосыпа, но, позавтракав, я почувствовал себя лучше. Когда же в утреннем выпуске новостей про Сент-Джуд не упомянули ни разу, мое настроение поднялось. Похоже, новости из больницы перестали интересовать журналистов, что не могло не радовать.

За окном занимался пасмурный день, когда я вымыл посуду. Было слишком рано, и я сделал себе еще кофе, прикинув, чем заняться. В принципе, я продолжал числиться участником поисковой группы, однако возобновления операции так скоро я не ожидал. Вероятно, приостановка могла растянуться до следующей недели — все зависело от того, сколько асбеста найдут в подвале и как быстро смогут удалить его, чтобы мы вернулись в больницу. Я надеялся, что это не затянется надолго: отсрочки огорчали не только Джессопа. Никто не требовал от меня присутствия на факультете, хотя, раз уж у меня образовалось свободное окно, я мог бы поработать и там. Однако со времени прошлого визита мысли о Лоле и ее сыне занимали меня едва ли не в первую очередь. Им была необходима помощь, но я до сих пор не решил, как ее организовать. Лола явно отвергала вмешательство в свою жизнь, будь то с моей стороны или откуда еще, а просто сообщить о них социальным службам мне не хотелось. Однако она явно не справлялась с уходом за больным сыном, и с учетом ее возраста улучшения ожидать не следовало.

Ну и то, о чем рассказала соседка… Чем больше я размышлял об этом, тем меньше верил тому, что услышал. И тем не менее что-то в этом не давало мне покоя. Новый визит помог бы понять, рассказывать об этом Уорд или нет.

Если, конечно, Лола вообще пустит меня в дом.

Пасмурным утром улица с тянувшимися вдоль нее домами выглядела еще более заброшенной. Дождя не было, но в воздухе висела сырость, а низкие тучи превращали день в сумерки. Я остановил машину на улице перед домом Лолы. Из-за штор пробивался свет. Конечно, Лола могла выйти, оставив свет для сына, но когда я ее подвозил, она этого не делала. Я подозревал, что Лола не хотела зря расходовать электричество.

Выбираясь из автомобиля, я посмотрел на дом разговорчивой соседки, но там не наблюдалось никаких признаков жизни. Жаль. Я бы не отказался от возможности побеседовать с ней еще раз.

Я поднялся на крыльцо Лолы и постучал по полированной двери, внимательно следя за шторами. Естественно, через несколько секунд шторы пошевелились. Я помахал бумажным пакетом в надежде, что любопытство не позволит Лоле держать меня на улице.

Штора вернулась в прежнее положение, но ничего не происходило. Я оглядывался по сторонам и твердил себе, что занимаюсь чепухой. Однако стоило мне поднять руку, чтобы постучать еще раз, как я услышал щелчок замка. Дверь притворилась на несколько дюймов, и над цепочкой возникло недовольное лицо Лолы.

— Чего вам нужно?

— Я принес вам вот это. — Я снова помахал коричневым бумажным пакетом.

Она, насупившись, посмотрела на него:

— Чего это?

Я приоткрыл пакет, чтобы Лола могла увидеть и унюхать то, что находилось внутри.

— Жареная курочка.

Я специально заезжал за ней в магазин деликатесов рядом с Бэллэрд-Корт. Цены там были рассчитаны скорее на преуспевающих жителей квартала, чем на временно квартирующего в нем судебного антрополога. Помимо богатого выбора сыров и копченостей, там имелся гриль, на котором вращались на вертелах, поджариваясь, аппетитные куры. Пахло ими на всю улицу, и до меня вдруг дошло, что купленные Лолой припасы были либо быстрого приготовления, либо вообще консервы. Ничего похожего на горячую курочку, запах которой она сейчас ощущала.

Я увидел, как затрепетали ее ноздри, когда их коснулся аромат жареного мяса. Ничего хорошего нет в том, чтобы манипулировать пожилой женщиной, но я убеждал себя, что делаю это из благих побуждений. Разумеется, Лола могла взять курицу и захлопнуть дверь у меня перед носом — в таком случае я знал хотя бы, что они с сыном на время обеспечены нормальной едой.

Она снова посмотрела на пакет. Потом дверь закрылась, звякнула цепочка, и дверь открылась чуть шире. Лола протянула руку за пакетом.

— Я могу войти? — спросил я, придержав дверь. Она недовольно посмотрела на меня.

— Зачем?

— Чашка чая не помешала бы, — улыбнулся я.

Я был готов к тому, что дверь захлопнется. Этого не случилось. Маленькие глазки буравили меня, затем Лола отступила на шаг, пропуская меня в дом. Я поспешил войти, пока она не передумала.

Вонь немытой плоти и нечистот окутала меня облаком. Из стоявшего на тумбочке древнего проигрывателя компакт-дисков звучала музыка — псевдоклассическое фортепиано, соревновавшееся по части действия на нервы с медленно тикавшими часами. В доме царил уже знакомый мне хаос. Комната освещалась одной-единственной тусклой лампочкой под потолком, в свете которой душное помещение казалось холоднее.