Схватив еще одно полотенце, я намочил его в холодной воде и осторожно наложил Грэйс на лицо. Она взвизгнула при прикосновении, и ее костлявая рука вцепилась мне в запястье. Грэйс так и не отпускала меня, пока я оглядывался в поисках телефона. Я не помнил, чтобы ронял его, но когда подобрал телефон с пола, он даже не отсоединился. Взволнованный голос Уорд доносился из динамика.

— Нам нужна «Скорая», — произнес я, стараясь говорить спокойнее.

Небо потемнело перед снегопадом. Низкие тучи слились в одну, и начинало смеркаться, хотя время было около трех часов. В комнате, однако, была удушающая жара. Люминесцентные плафоны на потолке заливали помещение ярким светом, но от этого мир за окнами казался еще мрачнее.

— Уже совсем скоро. Может, вам чего-нибудь принести? — обратился ко мне полный молодой человек.

— Спасибо, не надо.

Он вышел. Я поерзал на жестком пластмассовом стуле и посмотрел на часы. Я ждал долго, а мне еще предстоял дальний путь. Хотелось бы выехать до начала снегопада. Но я понимал, что это не главная причина моего нетерпения. Я просто нервничал.

Это надо было сделать уже давно.

Тренькнул телефон, принимая текстовое сообщение. Я достал его и улыбнулся. На экране высветилась фотография краснолицего младенца с закрытыми глазами и сжатыми кулачками. Сопровождающий текст гласил: «Эмма Луиза Уорд, родилась сегодня утром, 6 фунтов 3 унции. Шэрон и Даг».

Так и продолжая улыбаться, я набрал текст поздравления, отослал его и убрал телефон.

Эта новость стала одним из редких светлых моментов за то время, что миновало с того дня, когда Грэйс Стрейчан снова ворвалась в мою жизнь.

Уорд и Уэлан нашли меня в больнице, где я глядел в стену комнаты для посетителей отделения травматологии, пока Рэйчел зашивали и перевязывали рану.

— Как она? — спросила Уорд, подсаживаясь ко мне. Уэлан остался стоять.

Я посмотрел на нее:

— Вы сказали мне, что Грэйс мертва.

— Мне очень жаль. Мы думали, она…

— Вы сказали, в машине находилось ее тело.

— Успокойтесь, — буркнул Уэлан.

— «Успокойтесь»? Вы серьезно?

— Мы ошиблись, — произнесла Уорд. Она окинула взглядом переполненную комнату ожидания. — Пошли, выпьем по чашке чая. Будет нужно, нас найдут.

Мы сели за свободный столик в углу больничного кафетерия. Внутри меня все сжималось от напряжения и злости.

— Я позвонила вам сразу, как мы получили результаты теста ДНК, — сообщила Уорд. — Мы действительно считали, что женщина в машине — Грэйс Стрейчан. До того самого мгновения я даже не думала о том, что Грэйс Стрейчан осталась в живых. И что это могло означать.

Меня словно ударили.

— Кто это был?

— Ее звали Белинда Льюинсон, веб-дизайнер, фрилансер. Ее бойфренд — журналист, который… Что-то не так? Вы в порядке?

Я буквально сложился пополам от внезапно накатившего приступа тошноты. В ушах шумел морской прибой.

— Его случайно звали не Фрэнсис Скотт-Хейз?

Труп журналиста полиция обнаружила в его коттедже, стоявшем на отшибе в кентской глуши. Он скончался от множественных ножевых ранений, и, судя по состоянию тела, произошло это несколько недель назад. С момента возвращения в Англию в начале этого года Грэйс жила на борту своей яхты, только раз выбравшись автостопом в Лондон для неудачной попытки проникнуть в мою квартиру. Оур-Маршиз, где нашли яхту, расположен в нескольких милях от того места, где жил Скотт-Хейз. Незадолго до этого он вернулся в Британию после двухмесячной поездки по местам боевых действий в Йемене. Предполагалось, что он подобрал Грэйс на дороге, чтобы подвезти.

— Мы не знаем, почему Скотт-Хейз отвез ее не к яхте, а в свой коттедж, — рассказывала Уорд. — Мы не можем исключить секс, но у него давняя, постоянная подруга, и по всем признакам он не из тех, кто ищет случайных приключений. И он был намного моложе Грэйс. Если бы она оставалась такой, как прежде, я бы еще могла понять, но… Ну вы сами ее видели.

Да, видел. Та Грэйс Стрейчан, какую я помнил, буквально излучала сексуальную притягательность, но в том жалком пугале, которое валялось на полу у меня в кухне, от этого не осталось ничего.

— Вы не допускаете, что она могла припугнуть его ножом?

Уорд пожала плечами:

— Не исключено, однако в любом случае Скотт-Хейз должен был сначала остановиться и подобрать ее. Наверное, он пожалел Грэйс и привез к себе домой согреться. Мы сверились со сводками погоды: в те дни шли сильные дожди. Женщина средних лет, промокшая насквозь, одна-одинешенька посреди дороги, вряд ли показалась ему опасной.

Пожалуй, подумал я. Скотт-Хейз недавно вернулся из зоны боевых действий и среди знакомых пейзажей ощущал себя в полной безопасности. Пятна крови свидетельствовали о том, что Скотт-Хейз умер в прихожей своего дома — вероятно, едва запустив в него гостью. Его разложившиеся останки нашли в маленькой каменной пристройке на заднем дворе, бывшем свинарнике, в котором он держал всякий хлам.

— Сильно разложившиеся? — спросил я.

— Достаточно. Нет, даже не думайте об этом!

Я и не собирался просить показать их мне. Во всяком случае, не сейчас. Я больше не перебивал, пока Уорд объясняла, как Грэйс перебралась со своей яхты в коттедж журналиста.

Удаленный от цивилизации тихий домик стал идеальным убежищем. Она могла не опасаться, что исчезновение Скотт-Хейза обнаружат быстро: еще до последней поездки он оставил автоматический ответ на своем электронном адресе — тот самый, что получил и я, — а опасный характер его работы означал, что он мог непредсказуемо менять свои планы в самый последний момент. Даже отсутствие свежих репортажей не вызвало бы поначалу особого беспокойства, поскольку Скотт-Хейз бывал часто в глухих местах, лишенных не просто вай-фая, но и вообще Интернета. И хотя вряд ли Грэйс планировала это заранее, она не могла не сообразить, что дом его мертвого хозяина дарит ей редкую возможность — выход в Сеть с его аккаунта. Телефон и ноутбук требовали отпечатка пальца владельца, однако с находившимся здесь же его телом это не составило проблемы. В общем, Грэйс отобрала у Скотт-Хейза не только жизнь, но и личность и сразу начала засыпать меня электронными письмами в надежде выманить из укрытия. А когда это не дало результатов, ей подвернулась другая возможность.

— Машину Белинды Льюинсон мы обнаружили на заднем дворе его коттеджа, — говорила Уорд. — Ее друзья сказали, что она забеспокоилась, когда Скотт-Хейз не поздравил ее с днем рождения. Белинда связалась с его издателями, но никто из них не знал точно, вернулся он в Англию или нет, поэтому она поехала проверить сама. А когда не вернулась, друзья решили, что они вдвоем, наверное, уединились после разлуки.

Я помассировал виски.

— Грэйс и ее зарезала?

— Огонь повредил тело настолько, что найти на нем следы от ножевых ранений невозможно, однако в коттедже есть следы крови и другой группы. Мы пока не знаем, Льюинсон или нет, но исходим из того, что кровь ее. Скорее всего, Грэйс убила ее сразу, как она приехала в коттедж, а потом… Ну когда про убийства в Сент-Джуд начали говорить в новостях, она спрятала тело в багажник машины Скотт-Хейза и поехала на ней в Лондон.

Я зажмурился. Господи… Во времена моего знакомства с Грэйс она никогда не планировала далеко вперед, но ей этого и не требовалось. Для этого рядом с ней всегда был брат.

— Вы думали, что автомобиль Скотт-Хейза просто угнали, — произнес я, стараясь убрать из голоса укоризненные нотки. — Неужели к нему домой никто не съездил проверить?

— Разумеется, съездили. Мы попросили полицию Кента проверить. Но в то время главным подозреваемым в наезде считался Джессоп, и у нас не было повода заподозрить, что с владельцем машины что-то случилось. Скотт-Хейз работал за границей, так что, когда дома никого не застали…

Уорд пожала плечами. У меня не было сил спорить, да я и сам много чего натворил. Я согласился на интервью, не удосужившись лично поговорить с журналистом. Даже послал Грэйс свой адрес. Когда консьерж позвонил мне по интеркому, я не заподозрил ничего такого: имя Фрэнсис может принадлежать как женщине, так и мужчине. А Рэйчел просто решила, будто я ошибся с полом интервьюера. В отличие от меня она никогда не встречалась прежде с Грэйс, поэтому не имела ни малейшего представления о том, кому открыла дверь. Впрочем, окажись на ее месте я, сомневаюсь, чтобы я мгновенно узнал Грэйс.