— Эй, подожди!

Я обернулся. Через площадь ко мне спешили трое мужчин. Двое были теми, кто проходил мимо моего столика, когда я пил кофе. Третий показался мне тоже знакомым, и у меня екнуло сердце, когда я его узнал.

Болтун из придорожного бара.

Я подавил желание посмотреть на фургон, понимая, что не успею до него добраться. Покрепче сжал трость и остановился у фонтана. Водяная пыль холодила шею ледяными брызгами, когда троица приблизилась ко мне и болтун выступил чуть вперед.

— Как дела? Все еще у Арно? — усмехнулся он.

Я ограничился кивком. Вспомнил, что его зовут Дидье. Лет двадцать, мускулистый, в испачканных маслом джинсах и в майке.

— Ну и что привело тебя в город?

— Надо было кое-что купить.

— Поручение, да? — Я понимал, что он меня оценивает: мол, тип, конечно, подозрительный, но у него напряг с ногой. К тому же численный перевес не на его стороне. Он показал на бумажный пакет. — Что там?

— Круассаны.

— Смотри-ка, дочки Арно недорого себя ценят. Хотя мне Греттен дает за так.

Двое других разразились хохотом. Я хотел уйти, но Дидье преградил мне дорогу.

— В чем дело? Шутка не катит?

— Мне надо работать.

— На Арно? И что за работа? Выгребаешь свинячье дерьмо? Или все время уходит на то, чтобы прыгать на его дочках?

Один из его спутников принялся по-поросячьи повизгивать. Я посмотрел мимо троицы, но площадь была пуста. Никого, кроме старых игроков в петанк. День внезапно показался слишком ярким. Слышалось мягкое журчание воды в фонтане, сверкала на солнце водяная пыль.

— Что такое? Свинья язык откусила? — Дидье скорчил отвратительную гримасу. — Передай Арно, если он хочет что-то здесь купить, пусть приезжает сам, а не отправляет своего долбаного английского парня на побегушках. Передай, что он слюнтяй и трус. Неужели он надеется, что может отсидеться в безопасности за своей колючей проволокой?

— Я понятия не имею…

— Заткни свой поганый рот!

Он выхватил у меня пакет с круассанами и швырнул в воду. Я покрепче сжал трость, а в это время двое других встали с боков и начали теснить меня к фонтану. Игроки в петанк наконец заметили, что происходит, и закричали:

— Эй! Эй! Прекратите! — Но на них не обратили внимания.

— Я знаю тебя, Дидье Маршан! — воскликнул один старик. — Знаю, кто ты такой! — а другой что-то говорил в телефон.

— Отвали, старый придурок! — не оборачиваясь, бросил Дидье.

Он распалял себя, готовился к активным действиям. И вдруг притворился, будто бьет: выбросил вперед кулак, но в последний момент задержал руку. Я отступил к парапету фонтана, и это развеселило компанию. Инстинктивно я поднял палку, но руки не слушались, словно налились свинцом.

— Ну? — ухмыльнулся Дидье. — Хочешь этим ударить? Давай, бей!

Он не верил, что я нападу, и на мгновение у меня появился шанс. Конец трости был увесистым и толстым — я представлял, что будет, если ударить им по голове. Вспомнил, как трещал свиной череп, когда Жорж опустил на него кувалду. Вообразил стук тела о землю. Но тут же мысленно перенесся на темную улицу, где под фонарем растекалась темная, липкая кровь. И это заставило меня дрогнуть. А Дидье не колебался. И ударил меня в лицо. В голове взорвался сноп света. Ничего не видя и махая перед собой палкой, я отшатнулся в сторону. Вдруг палку выбили у меня из рук, и она брякнула о землю. В этот миг что-то врезалось мне в живот, и у меня перехватило дыхание. Согнувшись пополам, я поднял руку в тщетной попытке защитить голову.

— Что тут творится? — Голос был властный и низкий.

Хватая воздух ртом, я поднял голову и увидел, как кто-то отшвырнул моего обидчика. Все еще не в силах разогнуться, я рассмотрел только чей-то комбинезон. А когда немного распрямился, узнал крепкого мужчину из придорожного бара, кого Матильда назвала Жан-Клодом. За ним, держась в отдалении, стоял игрок в петанк, который до этого разговаривал по телефону. А Жан-Клод надвигался на троих хулиганов.

— Я спрашиваю, что тут происходит?

— Ничего, — мрачно ответил Дидье.

— Филипп в курсе, что его механик свалил с работы и вытворяет на площади вот такое «ничего»?

— Не лезь не в свое дело, Жан-Клод!

— Почему? Чтобы такая мразь, как ты, могла лупить первого встречного в центре города?

— Тебя это не касается.

— А кого тогда касается? Тебя?

— Он работает на Арно. У него нет права здесь находиться.

— А у тебя есть? — Небритое лицо Жан-Клода потемнело. — Ладно. Если тебе хочется кого-нибудь побить, начинай с меня.

— Жан-Клод…

— Ну, чего тянешь? — Он развел руки, которыми мог легко разметать всех троих молодцов. — Начинай, я жду.

Дидье потупился.

— Расхотелось? — Жан-Клод презрительно усмехнулся. — Тогда мотайте отсюда! Живо!

Никто не двинулся с места.

— Я что сказал?

Хулиганы начали расходиться. Дольше всех задержался Дидье и посмотрел на меня.

— Не думай, что на этом все закончилось.

Жан-Клод повернулся ко мне:

— Ты в порядке?

Я кивнул, но вынужден был прислониться к фонтану, чтобы скрыть дрожь. Болела скула, было муторно в желудке, но в остальном — ничего серьезного.

Признательно помахав рукой старику, который направился к своим товарищам по игре, я подобрал трость и, распрямившись, взглянул в лицо своему спасителю. Не удивительно, что мои обидчики разбежались. Жан-Клод был примерно моего роста, но в нем чувствовались основательность и крепость скалы, а могучие руки настолько загрубели, что, казалось, их невозможно порезать до крови.

— Спасибо, — произнес я.

— Не за что. Это я должен извиняться. — Он сокрушенно покачал головой. — Дидье — мой двоюродный брат. Когда он что-нибудь вытворяет, это бьет по семье.

— Все равно я признателен. — Я выловил из фонтана пакет с круассанами. Из него текли потоки воды, и выпечку пришлось бросить в урну. — Что за проблемы с Арно?

Жан-Клод окинул взглядом мой комбинезон и спросил:

— Ремонтируешь дом?

— Да, приехал за материалами.

Я заметил, что он не захотел ответить на мой вопрос. Впервые мне пришло в голову, что если мое предположение верно и он отец Мишеля, то я отнял у него работу. Но следующая его фраза это опровергла.

— Я управляю строительным двором, а тебя как-то проглядел. — Жан-Клод снова присмотрелся к моему комбинезону. — Как тебя занесло к Арно?

— Путешествовал автостопом и повредил в их лесу ногу. Матильда меня подлечила.

— По-моему, ты говорил, что наступил на гвоздь?

Настала моя очередь уклониться от ответа. Я не хотел лгать, но и нарываться на неприятности мне было ни к чему. Я не стал ничего объяснять и произнес:

— Почему все так возмущаются по поводу Арно? Что он такого сделал?

Жан-Клод сразу замкнулся.

— Ничего, что бы касалось тебя.

— Дидье так не считает.

— Он придурок. Но если хочешь совет, держись от города подальше. А еще лучше, найди себе другую работу.

— Почему? Объясни! Ведь я ничего не знаю! — попросил я, видя, что он собирается уходить.

Секунду или две Жан-Клод колебался, потирал подбородок и что-то обдумывал. Потом покачал головой и сказал:

— Передай Матильде, что Жан-Клод спрашивал, как поживает его племянник.

Он оставил меня у фонтана и ушел с площади.

Высыхающий на жаре строительный раствор излучает такие же возбуждающие память запахи, как свежевыпеченный хлеб. Я смешал в металлическом чане цемент с песком, затем поднял полное ведро на леса. Там накладывал на деревянную дощечку примерно в квадратный фут, которую нашел в кладовой, и мастерком забивал раствор в дыры между камней.

Заполнять раствором швы — долгая работа, но, как ни странно, успокаивающая. Мне нравился шелестящий звук, какой издавал мастерок, когда я, выравнивая поверхность, проводил его плоской частью по влажному цементу. Я ставил большие камни на место и обмазывал раствором до тех пор, пока они не сливались с окружающими. За те дни, что прошли после моей поездки в город, верх дома приобрел вид крепкой постройки, а не развалюхи, которая вот-вот рухнет. По вечерам, окидывая взглядом содеянное за день, я получал удовольствие от результата. Давно мне не приходилось заниматься созидательной работой.