Мне кое-что пришло в голову.

— Рассел дальтоник? — спросил я, вспомнив ярко-красный носок в дешевой кроссовке.

— Понятия не имею. С чего вы взяли?

— Не важно. — Я слишком устал, чтобы объяснять.

Кларк странно покосилась на меня и продолжала:

— Рассел единственный человек, который знал, что Уиллерс трансгендер. Но они поссорились, когда он сообщил, что готовится к переходу. У Рассела были дорогие вкусы и привычка побаловаться травкой. Скрывающий свои наклонности богатый Уиллерс казался ему привлекательнее бедного, осуществившего переход. В итоге Уиллерс швырнул ему ключи от дома, психанул и сказал, что он может всем абсолютно пользоваться, если это все, что его интересует. Не предполагал, что его слова примут буквально, но когда прочитал о трупе, догадался, кто это был.

— У Уиллерса есть соображения, кто мог его убить.

— Нет, но он сказал, что Расселу нравилось играть с его ружьями. Стрелять по бутылкам, палить в чаек. Он не думает, что Рассел сознательно застрелился, но мог произойти несчастный случай, когда он был пьян или под балдой.

— Вы тоже так считаете? — спросил я.

— Я считаю, если бы все было настолько просто, мы бы уже нашли ружье. И нисколько не верю, что в данном деле есть что-то случайное.

Услышав, что кто-то спускается по лестнице, мы разом повернулись. Это был всего лишь Фреарс. Нескладный в объемистом комбинезоне, он неловко переступал по ступенем и, оказавшись на платформе, подошел к нам.

— Что вы хотите? — он пожал плечами. От его веселого легкомыслия не осталось и следа. — Единственный выстрел из ружья в область живота и нижней части груди. Обширная рана, массивная кровопотеря. Такое впечатление, что стрелок застал его врасплох на середине лестницы. Минимальное рассеивание, выстрел произведен максимум с шести-семи ярдов. Судя по найденным дробинам, боеприпас на птицу, номер четыре или пять. Размер небольшой, но с такого расстояния это не имеет значения. Дробь из висмута, а не из свинца, как в патронах в доме Лео Уиллерса.

— Если это хоть сколько-нибудь утешает, Ланди ничего не чувствовал. — Фреарс говорил почти извиняющимся тоном. — При таких ранениях нервная система в результате шока моментально отключается. Удивительно, как он сумел так долго прожить.

Словно по сигналу, наверху послышался шум, и мы замолчали. Из башни выносили тело инспектора. Носилки с мешком поставили на верхнем мостике, один из полицейских сбежал по лестнице, чтобы не давать ветру раскачивать груз, после чего Ланди спустили на веревке на платформу. Я сделал шаг его поддержать, когда он коснется поверхности, но пространство вокруг лестницы уже было занято людьми. Руки потянулись к носилкам с грузом, и они мягко опустились на платформу. Когда инспектора переносили на катер, Кларк смотрела, крепко стиснув губы.

— Что теперь? — спросил я ее, когда патологоанатом последовал за убитым.

— Теперь? — вяло откликнулась она. — Теперь я отправлюсь к Сандре Ланди. А потом буду продолжать допрашивать Лео Уиллерса или Лену-черт-ее-возьми-Мекрчант и выяснять, не знает ли он что-нибудь еще. С самого начала расследования в этом деле было много допущений, особенно по поводу роли Эммы Дерби. Но ее тело так и не найдено, что начинает меня удивлять. После того, что случилось сегодня, я больше ничего не принимаю на веру.

Когда смысл ее слов дошел до меня, у меня по спине побежал холодок, не имеющий ничего общего с уличной прохладой. С самого начала предполагалось, что пропавшая жена Траска стала жертвой Лео Уиллерса. Но если мы ошиблись в этом, следовало сомневаться во всем остальном. Исчезновение Эммы Дерби дало начало всему, но, в отличие от других жертв, ее тело отсутствовало.

Что, если сестра Рэйчел виновна больше, чем только в шантаже?

— Как вы хотели бы, чтобы я поступил?

Кларк оторвала взгляд от катера у причала.

— Как только дадите показания, уезжайте в Лондон.

— В Лондон? — удивился я. — У меня не все закончено в морге.

— Это подождет. Вы слишком во всем увязли. Мне не нужны осложнения из-за того, что мой консультант связан с родными жертвы. В данной ситуации это вовсе ни к чему.

— Но я бы мог…

— Мне этого не нужно, доктор Хантер. — Голос Кларк внезапно посуровел. — Я ценю, что вы сделали. И понимаю, что хотите помочь поймать преступника. Но это не в ваших силах. С этого момента позвольте нам действовать самим.

Я собирался возражать, но увидел, как напряглось ее лицо, вспомнил Ланди, и все аргументы улетучились.

— Хорошо.

Кларк уже собралась уходить, но обернулась.

— И вот еще что: я буду вам признательна, если до того момента, когда что-то прояснится, вы откажетесь от контактов со всеми, кто причастен к расследованию. Я имею в виду всех и каждого. Договорились?

Она взглянула на меня из-под рыжеватой пряди волос, желая убедиться, что я все понял. Затем круто повернулась и направилась к катеру.

Подо мной, на исчезающей под водой отмели чайки шумно добивали последних крабов.

Погода все более портилась, когда меня переправляло на берег судно морского подразделения полиции. От порывов ветра дождь стелился почти горизонтально, смешиваясь с брызгами из-под тупого лодочного носа. Защиты от разгула стихии на палубе не было и, несмотря на водонепроницаемую куртку, которую мне ссудили перед отплытием, я не мог сдержать дрожь. Плотный ярко-желтый пластик не имел подкладки. Полицейские обращались со мной с вежливой отстраненностью, но это меня устраивало. Разговаривать не было настроения. Сторожевик, на котором уплыли Кларк и Фреарс, был размером больше и следовал в бухту, где было глубже, откуда тело Ланди повезут в морг. А суденышко морского подразделения полиции взяло курс на устричную бухту, где разместился мобильный пункт управления кризисными ситуациями. За нами на буксире прыгала на волнах лодка, на которой мы с Рэйчел и Ланди приплыли в форт.

Это было, казалось, невероятно давно.

Насупленное небо подгоняло день к преждевременным сумеркам, когда наше суденышко ткнулось носом в причал. Я поднялся по тем же ступеням, что в тот день, когда мы выловили в устье труп. Было что-то нереальное в том, как я шел по грязному бетону к полицейскому фургончику давать официальные показания. Там не мог сосредоточиться, и женщине-офицеру, которая проводила дознание, приходилось не раз повторять свои вопросы.

— Извините, что вы сказали? — Я в который раз понял, что снова уплыл куда-то мыслями.

— Спросила, не хотите ли показаться врачу. — Лицо молодой полицейской хранило профессиональную сосредоточенность. — Вы могли пострадать от шока.

Мог. Но врач мне не требовался. Единственный человек, которого я хотел видеть, была Рэйчел, но я не знал, как с этим разобраться. Ее, должно быть, уже отпустили домой, но ехать в Крик-хаус было бы не лучшим поступком, коль скоро Кларк недвусмысленно предостерегла меня против этого. Но что бы ни говорила старший следователь, я не мыслил отъезд без того, чтобы хотя бы не переброситься несколькими словами с Рэйчел. Выйдя из фургончика, достал телефон и, укрывшись от дождя в заколоченной устричной фабрике, набрал номер. Вызов переключился на голосовую почту, я попросил мне перезвонить и стал думать, что делать дальше.

На меня снова нахлынуло уже испытанное оцепенение. Я понимал, что Кларк будет недовольна тем, что я попытался связаться с Рэйчел, но теперь мне это казалось неважным. Разумом я понимал, что моя изоляция не навсегда, — лишь вопрос времени, когда все, что случилось, как-то утрясется. Но теперь я действовал, словно на автомате, концентрируясь лишь на том, что было передо мной.

И первейшей задачей считал, как добраться до эллинга, где оставил машину. Ни один из полицейских не предложил меня подбросить. И даже если бы мне хотелось их просить, я бы не стал этого делать в такой момент. Несколько минут стоял под дождем, слушая, как капли колотят в пластиковый капюшон моей взятой взаймы куртки, пока не понял, что ответ очень прост.