Вид, открывавшийся перед Ораменом, разрезала площадь. Вид на пространство внизу тоже оказался перекрыт замерзшими стенами воды, которые повисли над краями Водопада неподвижными завесами.

— Теперь они смогут добраться куда угодно, — заметил Дроффо.

Орамен посмотрел туда, где краны, лебедки и лифты уже опускали в бездну целые платформы с людьми, животными и оборудованием. Некоторые уже возвращались назад, высадив очередную партию.

— Да, — сказал он и посмотрел туда, где стояли, опершись на перила и глядя в пропасть, Воллирд и Баэрт.

Даже на них этот вид, казалось, производил впечатление. Воллирд кашлянул — резкий, сухой, сдавленный звук, — потом, собрав харкотину во рту, плюнул вниз.

— Вы здоровы, Воллирд? — окликнул рыцаря Орамен.

— Никогда не чувствовал себя лучше, ваше высочество, — ответил Воллирд, потом откашлялся и плюнул вниз еще раз.

— Ну и ну, до чего же нелегко с этой парочкой, — пробормотал Дроффо.

— Парню нехорошо, — снисходительно сказал Орамен.

— И все равно, — шмыгнул носом Дроффо.

Недавние заморозки отразились на всех. Полевые госпитали были заполнены людьми, которых болезнь свалила с ног, а пустошь на окраине Колонии — часть которой считалась или действительно была самым длинным в мире кладбищем — заполнялась теми, кого болезнь не пощадила.

— Ну да, теперь они могут пробраться в самый центр, — сказал Орамен, глядя на обнажившийся город. — Теперь им ничто не помешает.

— Похоже, именно это они и собираются сделать, — сказал Дроффо.

Орамен кивнул.

— Что бы они там ни искали.

Последняя конференция, проведенная учеными и специалистами по Водопаду, оказалась довольно увлекательной. Орамен никогда не видел их такими оживленными — впрочем, пробыл он на Водопаде недолго и еще не успел толком их узнать. Он спросил у Поатаса, местного старожила, и тот подтвердил: да, ученые исполнены энтузиазма. А чему удивляется молодой принц? Они ведь приблизились к центру Безымянного Города — разве можно оставаться спокойными? Это вершина, цель жизни, апогей. Город теперь с каждым днем будет приближаться к пику своей славы, а дальше — по мере их удаления от центра — постепенно станет терять привлекательность, медленно умирать, умаляться. Но пока — истинное сокровище!

В самом центре города, глубоко под площадью, обнаружились неизвестные прежде структуры. Предпринимались отчаянные попытки исследовать эту темную замерзшую зону, проникнуть в нее. Теперь ученые имели достаточно времени и некоторую уверенность, что земля не поплывет под ногами в любую минуту. Водопад не оживет снова и вода не потечет, смывая все на своем пути, еще сорок дней или даже больше. Удачу нужно было хватать обеими руками и пользоваться ею в полной мере. Тем временем с каждым поездом прибывали все новые пополнения тила Лоэспа, все новые жадные до работы рекруты. Лучшего времени никогда больше не будет. То была высшая, центральная точка в истории раскопок Безымянного Города, даже самого Водопада. Сейчас работе следовало отдавать всю свою энергию и изобретательность.

Что касается Поатаса, то он сдержал слово — переместил свой штаб прямо в пропасть и расположился в части здания глубоко под площадью, вблизи от недавно обнаруженного артефакта, особенно важного, судя по его размерам и центральному расположению. Орамену ясно дали понять, что ему необязательно находиться в сердцевине этой неистовой активности, даже напротив: ход работ замедлится из-за охранников принца, рабочие станут отвлекаться, чтобы поглазеть на него.

Все же Орамен, преисполненный решимости посмотреть на происходящее, успел посетить разные участки работ, еще когда лед только схватывался. Он появлялся без предварительного оповещения, с малочисленной свитой, стараясь не нарушать хода работ. Орамен никому не позволил бы воспрепятствовать ему теперь, когда воды встали и можно было посмотреть на все вблизи. В особенности ему хотелось увидеть новые артефакты; он чувствовал, что Поатас многое скрывает от него, словно последние открытия никак не касались принца. Он не мог и не собирался сносить такое унижение.

Они собирались лететь на каудах. Животные недовольно ворчали из-за темноты и холода, но погонщики заверили Орамена и его спутников, что кауды накормлены часа два назад, отогреты и теперь вполне готовы к полету. Они запрыгнули в седла, Воллирд выругался, когда его первая попытка не удалась из-за приступа кашля.

С самого приезда Орамен хотел просить о пробном полете — низком, с огибанием рельефа местности, — желая в относительной безопасности вспомнить прежние летные уроки. Но такая просьба унизила бы его, стала бы знаком слабости. Принцу дали самого крупного кауда, и он предложил посадить сзади Непоста, но парень сказал, что его укачивает и может вырвать. Орамен улыбнулся и отпустил его на это утро.

Они стартовали с уступа скалы; Орамен летел впереди. Он забыл, как переворачивается все в животе в первые секунды полета, когда животное не взмывает в воздух, а резко падает вниз.

Кауд распростер крылья и пошел вниз. Холодный ветер щипал неприкрытые части Ораменова лица. Несмотря на шарф, закрывавший рот и нос, и летные очки, он почувствовал, как холод проникает внутрь. Орамен потянул на себя поводья, понял, что те провисают, и почувствовал, как медленно реагирует животное. Кауд немного замедлился, раздраженно поерзав под седоком, словно еще не полностью проснулся. Они продолжали лететь вниз со слишком большой скоростью. Орамен поднял голову и увидел метрах в десяти наверху Дроффо, смотревшего на него. Воллирд и Баэрт были еще выше.

Кауд встряхнулся и забил крыльями, поймав наконец воздушный поток и выровнявшись, затем двинулся к другой стороне пропасти. Орамен увидел, как животное подняло свою большую, удлиненную морду и повело туда-сюда затуманенными глазами, оглядывая своих спутников. Курс кауда чуточку менялся с каждым движением, поскольку его голова действовала наподобие переднего руля, а хвост подергивался — видимо, инстинктивно компенсируя эти изменения. Животное испустило громкий утробный крик и чаще заработало крыльями, медленно поднимаясь до высоты остальных своих сородичей. Несколько минут все летели вместе.

Орамен, не желая упускать случая, смотрел во все глаза, стараясь все увидеть и запечатлеть в памяти; он знал, что увидеть Безымянный Город сверху и так близко — редкая возможность. Потом все устремились вниз, к временной посадочной площадке, оборудованной около обмерзшего ледяными комьями подножия второго Водопада. Тот большой темной стеной нависал над площадью вверху.

Они миновали останки Фонтанного дома — веса льда, скопившегося на поверхности здания, хватило для его обрушения. Дом упал, прежде чем мороз сковал все.

— Это одна из десяти малых структур, расположенных вокруг большой. Центральную они называют Саркофагом, который, естественно, привлекает больше всего внимания, — сказал бригадир, когда они спускались по пологому туннелю к одному из последних раскопов.

— А что еще известно об этом Саркофаге? — спросил Орамен.

Брофт (лысый, проворный, подтянутый, в хорошо отглаженном комбинезоне с торчащей из кармана ручкой) покачал головой.

— Ничего, ваше высочество. Как и обо всех остальных, насколько я понимаю.

Штольня уходила вниз, в чрево давно обрушившегося здания. Раньше здесь существовал проход, который занесло илом сразу же, как только город оказался погребенным под землей. Вереница мигающих электрических лампочек кое-как освещала путь, и еще двое-трое из рабочих несли забранные сеткой фонари. Фонари оповещали (правда, не всегда) о присутствии отравляющих газов, но и как источники света тоже были кстати. Чем ниже, тем теплее становился воздух.

Орамен и бригадир Брофт шли впереди, а по обе стороны от них — двое с фонарями. Дроффо и небольшая стайка рабочих (некоторые направлялись на свои рабочие места) шли сзади, а замыкали шествие Воллирд и Баэрт; Орамен время от времени слышал приглушенный кашель рыцаря. Пол был ровным, если не считать выступов высотой до колена, торчавших приблизительно через каждые пятнадцать шагов. Эти выступы когда-то были частью стен; здание завалилось «на спину», и теперь принц и его спутники шли по бывшей вертикальной шахте. Через выступы перебирались по специально проложенным крепким доскам. С одной стороны туннеля шли кабели и трубы.