Крейклин отпустил Джандралигели и оглянулся на остальных.

– Все так, – сказал Хорза и покачал головой. – Я просто не подумал об этом. Никто не подумал. Ламм и Джандралигели даже переживали, что придется идти на нос корабля, когда Лени был в шаттле, и ты говорил об этом, но он, наверное, просто не услышал. – Хорза пожал плечами. – Он был так возбужден.

Хорза покачал головой.

– Мы все обосрались, – веско сказала Йелсон.

Она уже включила свой коммуникатор. Некоторое время все молчали. Крейклин оглядел всех, потом подошел к ограждению, ухватился обеими руками за перила и посмотрел вниз.

– Лени? – сказал Вабслин в свой коммуникатор, тоже глядя вниз. Голос его звучал тихо.

– Чицел хорхава, — сказала Доролоу, осеняя себя знамением огненного круга. Потом она закрыла глаза и сказала: – Добрая дама, упокой его душу.

– Дерьмо собачье, – выругался Ламм и отвернулся. Он принялся палить из лазера в верхушку башни высоко над ними.

– Доролоу, – сказал Крейклин, – ты, Вабслин и Йелсон спуститесь туда. Посмотрите, что… вот черт… – Крейклин повернулся. – Спуститесь туда. Мипп, сбрось им аптечку или что-нибудь. Остальные… мы идем на нос. Ясно? – Он оглядел их и сказал, подзадоривая: – Может, вы и хотите вернуться назад, но это будет означать, что он умер зря.

Йелсон отвернулась, снова отключив свой микрофон.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал Джандралигели.

– а я – нет, – сказал Нейсин. – Я не пойду. Я останусь здесь с шаттлом. – Он сел, опустив голову на грудь, положил шлем на палубу, вперился в нее взглядом и покачал головой. – Я не пойду. Так что давайте без меня. С меня на сегодня хватит. Я остаюсь здесь.

Крейклин посмотрел на Миппа и кивнул в сторону Нейсина.

– Присмотри за ним. – Он повернулся к Доролоу и Вабслину. – Идите же. Тут ничего заранее знать нельзя – может, удастся сделать что-нибудь. И ты с ними, Йелсон.

Йелсон, не посмотрев на Крейклина, повернулась и пошла следом за Вабслином и Доролоу, которые стали искать спуск на нижнюю палубу.

Корпус корабля внезапно содрогнулся, и все подскочили на месте, затем повернулись к Ламму – его фигура была видна на фоне далеких туч. Ламм палил по опорам посадочной площадки, располагавшейся в пяти или шести уровнях над ними; невидимый луч вгрызался в металл высокого сопротивления. Отвалилась еще одна площадка и полетела, вертясь в воздухе, как игральная карта, потом рухнула на палубу, на которой они стояли. Корпус корабля снова содрогнулся.

– Ламм, – взорвался Крейклин. – Прекрати это! Человек в черном скафандре с воздетым вверх ружьем притворился, что не слышит. Крейклин поднял собственный тяжелый лазер и щелкнул предохранителем. Искореженный пятиметровый отрезок палубы, охваченный пламенем, рухнул перед носом Ламма, подскочил и упал снова. Образовавшаяся струя газов чуть не сбила Ламма с ног, но ему все же удалось сохранить равновесие. Он переступил с ноги на ногу, явно трясясь от гнева, что было видно даже на расстоянии. Лазер Крейклина по-прежнему был нацелен на него. Ламм выпрямился, повесил свое оружие на плечо и затрусил назад, будто ничего и не случилось. Остальные облегченно вздохнули. Крейклин собрал всех вместе, и они пошли следом за Доролоу, Йелсон и Вабслином внутрь башни, где широкая винтовая лестница с невысокими ступенями, устланная ковром, вела вниз, внутрь мегакорабля «Олмедрека».

– Мертвее не бывает, – послышался в их шлемофонах полный горечи голос Йелсон, когда они были на полпути. – Мертвее, черт подери, не бывает.

Направлявшиеся к носовой части увидели такую картину: Йелсон и Вабслин ждали у тела, а Мини спускал им сверху трос. Доролоу молилась.

Они пересекли палубу, на которой погиб Ленипобра, и пошли дальше вниз по узкому трапу, по обеим сторонам которого не было ничего, кроме пустоты.

– Всего пять метров, – сказал Крейклин, используя игольчатый радар своего скафандра, чтобы замерить глубину пара под ними.

По мере их продвижения вперед туман постепенно рассеивался; они поднимались вверх, и там было светлее, чем раньше, потом снова спускались по наружным лестницам и пандусам. Несколько раз они видели мглистое солнце, пробивавшееся сквозь тучи, – красный диск то становился ярче, то вновь тускнел. Они шли по палубам, огибали бассейны, пересекали прогулочные дорожки и посадочные площадки, проходили под навесами, аркадами и арками мимо столов и стульев, оставляли позади рощи. Они видели сквозь туман верхушки башен, два-три раза заглядывали в громадные выемки, оборудованные другими палубами и открытыми площадками: со дна их доносилось биение моря. Клубящийся туман лежал у доньев этих громадных чаш, словно варево из снов. Они остановились перед рядом небольших открытых автомобилей с ярко раскрашенными навесами вместо крыш. Крейклин оглянулся, чтобы сориентироваться. Вабслин попытался запустить двигатели, но ни один из них не заработал.

– Туда есть два пути, – сказал Крейклин, хмуро глядя вперед.

Солнце на мгновение ярко засветилось в вышине, позолотив водяные пары над отрядом и по сторонам от него. Палуба под их ногами была расчерчена под какую-то игру или спортивное состязание. С одной стороны из тумана показалась башня; клочья и вихри пара двигались, как громадные руки, снова затеняя солнце. Тень от башни рассекла дорожку перед ними.

– Мы разделимся. – Крейклин оглянулся. – Я пойду сюда с Авигером и Джандралигели. Хорза и Ламм, вы пойдете здесь. – Он указал в другую сторону. – Этим путем вы выйдете на один из боковых корабельных носов. Смотрите внимательно, что-нибудь там обязательно найдете. – Он коснулся клавиши на запястье. – Йелсон?

– Здесь, – ответила Йелсон по интеркому.

Втроем они – Йелсон, Вабслин и Доролоу, – подняли лебедкой тело Ленипобры на шаттл, а затем последовали за остальными.

– Так, – сказал Крейклин, глядя в один из экранов шлема, – ты от нас всего в трех сотнях метров.

Он развернулся в ту сторону, откуда они пришли. Теперь там, позади, в двух-трех километрах от них, были видны несколько башен, начинавшихся преимущественно на более высоких уровнях. «Олмедрека» все больше и больше открывалась их взорам. Туман лениво струился вокруг них среди безмолвия.

– О да, – сказал Крейклин. – Я тебя вижу. – Он помахал рукой.

Три маленькие фигурки вдалеке, у края громадной чаши, заполненной туманом, помахали в ответ.

– Я тебя тоже вижу, – сказала Йелсон.

– Когда доберетесь до места, где мы сейчас стоим, забирайте влево на другой боковой нос. Там есть вспомогательные лазеры. Хорза и Ламм будут…

– Да, мы слышим, – сказала Йелсон.

– Отлично. Мы сможем подогнать шаттл поближе, может быть, прямо к тому месту, где найдем что-нибудь. Вперед. Смотрите в оба.

Крейклин кивнул Авигеру и Джандралигели, и они двинулись дальше. Ламм и Хорза переглянулись, а потом двинулись в направлении, указанном Крейклином. Ламм сделал знак Хорзе, чтобы тот выключил передатчик коммуникатора и поднял щиток шлема.

– Стоило подождать немного, и мы могли бы сразу посадить шаттл туда, куда нужно, – сказал он сквозь открытый щиток.

Хорза согласно кивнул.

– Безмозглый ублюдок, молокосос, – сказал Ламм.

– Кто? – спросил Хорза.

– Мальчишка. Взял и спрыгнул с этой платформы.

– Гм-м-м.

– Знаешь, что я собираюсь сделать? – Ламм поглядел на мутатора.

– Что?

– Я собираюсь вырезать язык у этого безмозглого ублюдка, у этого молокососа, вот что я собираюсь сделать. Татуированный язык, наверно, чего-то да стоит, как ты думаешь? Этот ублюдок все равно мне был должен. Что скажешь? Сколько за него могут дать?

– Понятия не имею.

– Безмозглый ублюдок… – пробормотал Ламм.

Они шли по палубе, уклоняясь от своего прежнего курса, который вел прямо вперед. Сказать точно, куда они идут, было затруднительно; если верить Крейклину – в направлении одного из боковых носов, которые торчали, как громадные бушприты. Раньше они служили причалами для лайнеров, которые в лучшие годы мегакорабля курсировали между ним и берегом, работая как экскурсионные и посыльные суда.