— Я думаю, тебе лучше вернуться за свой стол, твоя девушка ждет. Может, даже пойти на второй раунд в лаборатории. Это все, что она, кажется, помнит, когда дело касается тебя, я права?

— Для протокола, она не моя девушка, и с кем я трахаюсь в лаборатории или где-либо еще, это не твое дело. Будь осторожна, Рубиана. Похоже, ты слишком много времени тратишь на то, чтобы следить за тем, куда я вставляю свой член.

— Это довольно легко, когда каждая доступная девушка в школе рекламирует тебя. Так что иди на хуй, если думаешь, что я вообще за чем-то слежу в тебе.

Он встает и смотрит на меня сверху вниз, как будто я ничто, и чешет свою темную бровь.

— Походу я могу что-то подхватить или, что еще хуже, пахнуть тобой.

Я кусаю внутреннюю часть щеки, чувствуя вкус крови, чтобы моя нижняя губа не дрожала. Его слова режут меня, как нож. Но его слова производят желаемый эффект. Они разрывают меня изнутри, и мои следующие слова основаны исключительно на самосохранении.

— Боже мой, Кай. Похоже, ты слишком взволнован тем, как я пахну. Что подумают твои девчонки?

Он усмехается.

— Они знают, что я никогда не уделю тебе времени.

Я знаю, Кай. Ты ясно дал понять, что я ничего для тебя не значу. Хотела бы я только знать почему. Хотела бы я, чтобы это не было так больно. Но это так. Впервые я пожалела, что перепрыгнула через его забор. Тогда, возможно, мне никогда не пришлось бы ходить в толстовке с капюшоном, скрывающей шрамы моего прошлого.

РУБИ

После школы я жду, пока Тайлер уйдет на футбольную тренировку, и иду по кварталу к дому Кая. Его задний двор заканчивается на краю престижного района. Там, где разделяется задняя часть его дома и улицы, — это пространство, покрытое травой и обсаженное деревьями, как подъездная дорога. Я не знала, что это такое, когда была ребенком, но мое любопытство возросло, когда я увидела крышу его дома между деревьями.

Крыша его дома выглядела как огромное здание. Она была огромной, но я никогда не видела его дом изнутри. Думаю, он хотел сохранить мои визиты в тайне. Я не знала почему, но в то время я боялась, что его родители вызовут на меня полицию или что-то в этом роде.

Наконец я добираюсь до заднего забора его дома, перекидываю ногу через забор, замахиваюсь ею и прыгаю вниз, ударяясь о листья на краю его двора и издавая хруст. Я обхожу огромное дерево и направляюсь к другому углу, где два дерева должны были встретиться, что облегчало мне, десятилетней тощей, перелезть через него. Тогда оно казалось таким высоким, но теперь, когда я стала старше, это всего лишь шесть футов подъема.

Я спрыгиваю, оборачиваюсь, и мои глаза начинают слезиться. Место, где были поддоны домика на дереве, который мы построили в детстве, теперь сгорело. Деревья обугленные и черные, разрушенные. Сухие листья падают, и я удивляюсь, как деревья полностью не поглотил огонь. Деревья свалены в кучу на земле, но некоторые все еще цвета дерева, другие сгнили за годы дождя, снега и солнца, из-за чего они выглядят как куча щебня. Вместо того, чтобы убрать их, они все еще там, как воспоминание.

Я слышу хруст травы и листьев позади себя и оборачиваюсь. Кай стоит там в черных спортивных штанах и черной толстовке с капюшоном, которая расстегнута, обнажая его крепкую грудь и мышцы пресса. Кажется, он занимался спортом.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — Спрашивает он жестким тоном. — Убирайся на хрен с моей собственности?

— Зачем? — Выпалила я, мой голос надломился. — Ты сжег их?

Он стоит и смотрит на меня, скрестив руки на груди. Его взгляд не дрогнул.

— Уходи.

— Нет. Пока ты не скажешь мне почему? Почему ты так меня ненавидишь? Я ничего тебе не сделала.

— Ты права, но я не ненавижу. Ты мне просто не нравишься, и я сжег их, когда понял, что ты не вернешься. Я получил твое письмо, и оно заставило меня понять, что я был глупым ребенком, который подружился с девочкой, которая была лгуньей. Девочкой, которую я толком не знал и не хотел больше узнавать.

— Я не могла. Они…

Он идет вперед, и я поднимаю глаза, когда он возвышается надо мной.

— Я хочу, чтобы ты оставила меня в покое. Я хочу, чтобы ты убралась с моей собственности. Я не хочу быть твоим другом, и ты мне совершенно не интересна. Даже ради жалости. Перестань быть жалкой и забудь об этом. Мы ничто. И никогда не были.

Я киваю, и горячие слезы текут по моим щекам, застилая мне глаза. Я не хочу плакать, но слышать, как он говорит эти вещи, ломает меня. Я делаю глубокий вдох и отхожу в сторону, чтобы пройти мимо него, но он блокирует меня. Я думала, что смогу выйти через ворота дома и вернуться к дому Тайлера.

— Нет. Ты возвращаешься тем же путем, которым пришла. В следующий раз, когда ты перепрыгнешь через забор, я вызову полицию, и мне плевать, если ты проведешь остаток своего срока в тюрьме как взрослая. Ты не моя проблема.

Он подходит ближе, и я делаю шаг назад, но он прижимает меня к дереву.

— Не делай этого с нами, — умоляю я.

Он улыбается, но улыбка не теплая.

— Нет никаких нас, Рубиана. Никогда не было никаких нас. Я был просто глупым ребенком, который ничего не знал, который позволил глупой девчонке тусоваться со мной, чтобы скоротать время. Ты ничто. Ты ничего не значишь. Я не знаю, насколько ясно я должен это для тебя объяснить.

Я шмыгаю носом и пытаюсь проглотить рыдания, которые пытаются вырваться. Я закрываю глаза, надеясь, что это кошмар. Но когда я их открываю, он стоит у меня перед носом. Его прекрасное лицо жесткое, злое и темное.

— За что ты меня так ненавидишь?

Никакого ответа. Он молчит, его глаза медленно закрываются. Он отступает, и я проскальзываю мимо него, чтобы перелезть через забор. Но его слова останавливают меня от прыжка.

— О, и Рубиана. Веди себя хорошо, или я отомщу.

Мой гнев растет, и я смотрю на его красивое лицо, гадая, что с ним пошло не так.

— Не угрожай мне, Кай. Я имела дело с худшими придурками, чем ты. Ты даже не царапаешь поверхность.

Просто больно, что он только что стал одним из тех придурков в длинном списке в моей жизни.

РУБИ

Я спускаюсь вниз после того, как принесла Хоуп завтрак. Я захожу на кухню, где запах кофе бьет мне в нос, и замечаю, что Тайлер опустошает кофемашину маленькой белой чашкой.

— Доброе утро.

Он улыбается.

— Доброе утро. Надеюсь, ты хорошо спала.

Я хихикаю.

— Как мертвая, — поддразниваю я.

Его улыбка гаснет, потому что на самом деле я плакала, пока не уснула в шкафу. Я чувствовала себя одинокой, и если бы Хоуп не мурлыкала и не терлась о мое лицо, я не думаю, что сон когда-либо пришел. Мои глаза, должно быть, красные и опухшие. Я, должно быть, выгляжу дерьмово, и Тайлер замечает.

— Что это? — Я указываю на кофемашину, которую он как раз закрывал.

Он поднимает бровь, а затем смотрит на меня, понимая, что я понятия не имею, что это такое. Я никогда раньше не видела таких, и мне любопытно. Это, должно быть, какая-то модная кофеварка, поскольку я, очевидно, чувствую ее запах.

— Это капсульная кофемашина. — Он подходит, открывает крышку и тянется к машине, где есть карусель с такими же маленькими белыми чашками. — Это капсулы, и ты вставляешь одну внутрь вот так. — Он вставляет ее и закрывает. Он достает пластиковый резервуар, в котором хранится вода. — Вот сюда наливаешь воду. Берешь пустую кружку, ставишь ее на поднос и в зависимости от того, сколько кофе или насколько велика кружка, ты нажимаешь соответствующий размер чашки и нажимаете «старт».

Он показывает мне шаги и нажимает «старт», машина издает жужжащий звук, а затем выливается кофе. Свежий и горячий. Он пахнет потрясающе.

Он ухмыляется мне, как будто он какой-то волшебник, и мне внезапно становится неловко. Он, должно быть, думает, что я с другой планеты.