Мое сердце начинает колотиться в груди. Он слушал. Он помнит, что я сказала в туалете на вечеринке. Я поворачиваю голову, и мои ноздри раздуваются от запаха его пота, смешанного с его одеколоном. Он не пахнет плохо, мне все в нем приятно. Я чувствую тепло его кожи и представляю, каково это, когда между нами ничего нет.

Он тянет меня за капюшон и говорит:

— Прежде чем мы начнем, я думаю, будет лучше, если ты снимешь толстовку.

Я замираю на долю секунды и качаю головой. Я не могу снять толстовку, не потому, что у меня нет футболки, которая скрывает то, что я не хочу, чтобы видели другие, а потому, что это обнажит буквы, которые я не хочу, чтобы он видел, отпечатанные на моей коже между татуировками в виде ромашек. У меня сегодня нет пластыря, чтобы их заклеить. Тайлер никогда не говорил, что собирается взять меня в спортзал.

— Все в порядке, я в порядке.

Он наклоняется ближе, его дыхание касается моего уха.

— Что случилось, Руби? Ты боишься показать мне то, что я хочу увидеть. — Я остаюсь неподвижной. Застываю на месте, потому что его слова близки к правде.

Он смеется.

— Я шучу. Давай. — Он стоит позади меня, и мое тело расслабляется. Я смотрю вниз и вижу, как его руки появляются вокруг меня ладонями вверх. — Не волнуйся. Я положу свои руки тебе на бедра и направлю тебя в правильную боевую позицию, чтобы нанести правильный удар, хорошо? — Я киваю, и он понижает голос и говорит: — В следующий раз, когда мужчина загонит тебя в угол, и ты почувствуешь угрозу, Руби. Ты не дашь ему пощечину. Тебе нужно знать, как нанести правильный удар, не причинив себе вреда, потому что нападающий может быть сильнее тебя, но знание правильного способа защиты может спасти тебе жизнь.

— Хорошо, — отвечаю я.

Я свожу брови, когда он кладет руки мне на талию, и чувствую, как его пальцы на ткани моей кофты твердые, отчего по коже пробегают мурашки.

— Убедись, что сохраняешь равновесие, — тихо говорит он, переводя меня в правильную боевую стойку.

В течение следующего часа Кай показывает мне, как наносить идеальный удар по боксерской груше. Когда я освоилась, он хвалит меня. Он слегка ухмыляется, когда я снова и снова бью по груше, выпуская все разочарование и гнев, которые у меня внутри. Мне приятно представлять, что я защищаюсь от отчима, который избивал меня и оставил десятки рубцов на мое коже, его друга Майка, который лапал меня в детстве, и той ночи, когда один придурок пытался меня изнасиловать. Я бью по груше снова и снова, концентрируясь на том месте, где мой кулак касается груши. Я отключаюсь от сознания и не слышу, пока у меня сужается зрение, как выкрикивают мое имя.

— Рубиана! — Я слышу, как Кай повышает голос, мое имя эхом разносится вокруг меня.

Я закрываю глаза и моргаю, опуская руки, которые, как я теперь поняла, горят от усилий. Моя грудь поднимается и опускается с каждым вдохом, который я делаю, пытаясь наполнить легкие воздухом. Я поднимаю глаза, когда чувствую, как сильные руки обнимают меня, и поворачиваю голову, чтобы увидеть, кто меня держит. Кай.

— Все в порядке, — тихо говорит он. — Все в порядке, — повторяет он, и я замечаю, как интимно его рот находится около того места, где моя шея встречается с моим плечом.

Тайлер и Крис подходят. Взгляд Тайлера метнулся между мной и Каем, словно он пытался понять, есть ли между нами что-то большее, чем мы показываем.

Я чувствую облегчение, когда Крис снимает напряжение, поднимая брови и говоря:

— Черт, Рубиана. Я бы не хотел оказаться на твоей плохой стороне. Ты не переставала наносить удары.

— Если Кай показал ей, как наносить удары, я бы тоже не стала вмешиваться. Это было безумие. Ты не останавливалась, — вмешивается Эбби с улыбкой.

— Простите, — говорю я, задыхаясь. — Я увлеклась, но это было приятно.

Кай хихикает у моего уха, и я чувствую, как это вибрирует по моей коже, а его подбородок все еще лежит на моем плече.

— Ты молодец, и ты быстро учишься. В следующий раз я покажу тебе больше. — Говорит он, отстраняясь, но не без того, чтобы его нос не потерся о ткань моей толстовки, как будто он вдыхал мой запах.

Мне жарко, и кожа под моей толстовкой и футболкой мокрая от пота, но я дрожу от того, что чувствую его так близко, и от того, что он сказал, что покажет мне больше в будущем. И мне это понравилось.

После того, как Тайлер, Крис и Кай готовы выйти из раздевалки, я снова в грузовике Тайлера.

— Я все еще не могу поверить, что вы трое увлекаетесь кикбоксингом.

— Да. Кай заставил нас этим заняться. Он действительно хорош в этом. Он мог бы стать профессионалом, если бы захотел.

Я верю ему, потому что видела его собственными глазами. Мне очень понравилось, как он обучал этих детей. Он отличный учитель. Заботливый. Терпеливый.

— Так почему же он относится к людям в школе по-другому?

Тайлер вздыхает.

— Он научился кикбоксингу, когда поехал в Таиланд с отцом по делам, когда ему было около двенадцати. Он там многому научился и полюбил это, и его отец убедил его инструктора приехать в Штаты и открыть спортзал вместе с ним. По сути, спортзал принадлежит Каю сейчас, когда ему восемнадцать. Он также будет владеть частью компании, когда его отец уйдет из архитектурной фирмы. Наш отец, отец Кая и отец Криса владеют архитектурной фирмой вместе. Кай будет изучать деловую сторону вещей на практике. Я не уверен, решит ли он пойти в колледж. Он не говорит об этом. Кай… сложный, но мы с Крисом пойдем в колледж изучать архитектуру.

— Это то, чего ты хочешь?

Я спрашиваю, потому что не уверена, нравится ли ему рисовать здания, но, с другой стороны, я не так уж хорошо знаю Тайлера.

— Да, я хочу работать вместе со своими лучшими друзьями. Я доверяю им, а они доверяют мне. Из нас троих Каю пришлось нелегко. — Он прочищает горло. — Я не говорю, что тебе было просто. Я не сравниваю… — он замолкает.

Я засовываю руки в карманы толстовки и смотрю в окно, чтобы посмотреть на тени, отбрасываемые солнцем. Листья начинают опадать с деревьев, готовясь к осени, ведь уже октябрь.

— Это круто, Тайлер. Это не твоя вина, что мне не повезло в жизни. Я к этому привыкла.

Он бросает на меня короткий взгляд, останавливаясь на красный свет.

— К чему привыкла?

Я смотрю в тонированное стекло пассажирского окна его прекрасного грузовика.

— Я привыкла ничего не иметь. Если у меня что-то есть, это всегда каким-то образом отнимают. Через некоторое время ты понимаешь, что, возможно, этого никогда не должно было быть твоим, и тебе просто нужно это принять.

— Принять что? Я не думаю, что понимаю.

Я впиваюсь ногтями в ладонь в кармане своей выцветшей черной толстовки и говорю ему правду о том, что я знаю. Кем я являюсь для всех. Что я значу для всех.

— Что ты ничего не значишь.

Звук его телефонного звонка нарушает тишину, и он отвечает, когда загорается зеленый свет.

— Да. Когда? Прямо сейчас? — Он смотрит на меня, когда поворачивает направо на боковую улицу, которая, как я замечаю, является улицей Кая, где находится его дом.

— Я ниже по улице. Я высажу Руби и поеду туда. Ты уверен? Я сейчас буду. — Говорит он и вешает трубку. — Это был Кай. У него дома небольшая вечеринка.

— Ты не хочешь сначала меня высадить?

В прошлый раз, когда я пришла к нему в гости, все закончилось не так уж хорошо. Не думаю, что он оценит мое появление снова. Не думаю, что у меня хватит сил с ним справиться, если он снова начнет вести себя как придурок.

— Все в порядке. Он только что по телефону сказал, что не против.

Мое паучье чутье насторожилось.

Это не похоже на Кая.

РУБИ

Я нервно слежу за Тайлером через входную дверь. Я вижу полы цвета дерева, кремовые стены и темные и белые акценты. Дом — произведение искусства. Простой, холодный и напоминает мне что-то стерильное. Безжизненный. Это современная роскошь, и дом похож на те, что я видела по телевизору. Тип домов, которые риелторы выставляют на продажу, готовых к заселению, но лишенных тепла.