— Что, Ярославушка, — вдруг, не оборачиваясь, проговорила женщина, — опять явился? Я же велела тебе больше не показываться мне на глаза…

При этих словах парень вздрогнул — видимо, не ожидал, что она догадывается о его присутствии.

— Не гневайтесь, барыня… — крайне смущённый вышел он из своего укрытия. Его смоляные кудри слегка прикрывали щёки, которые стали совершенно пунцовыми. — Прощения просим…

Он отвесил поклон, но не уходил, исподтишка обжигая взглядом рыжеволосую красавицу.

— Не исполняешь ты барскую волю — это плохо… — усмехнулась та, продолжая водить кистью по холсту. — Что же мне с тобой делать?

— Не гневайтесь… — тихо повторил парень. — Изнемог я без вас… Силушки больше нет…

— Ах ты дерзкий какой! — в притворном гневе вскричала красавица, а у самой на губах заиграла победная улыбка. — Говоришь, силушки нет, а мне твердишь о своей любви…

И, наконец, обернулась.

Парень, вновь склонившийся в почтительном поклоне, вскинул на неё горящие карие глаза.

— Какая же любовь без силушки-то… — молодая барыня стала медленно приближаться к нему, накручивая на палец рыжий локон.

Она поразительно напомнила Даше кого-то.

— Смилуйтесь, Дарья Сергеевна… — внезапно охрипшим голосом произнёс парень. — Что хотите сделаю, только…

Дарья Сергеевна? Так ведь и её, Дашу, зовут так же! И у неё точно такие же рыжие волосы, голубые глаза, аккуратный нос и маленькие пухлые губы. С той лишь разницей, что у этой барыни небольшая родинка над правым углом рта, а у Даши — над левым, но это почти незаметно. Неужели такое возможно?

— Ах, Ярославушка… — усмехнулась барыня, подойдя совсем близко. — Неужели ты мог бы осмелиться и полюбить свою барыню?

Спросила лукаво, словно заигрывая с огнём. Но при этом взгляд её оставался холодным и жёстким. Она протянула руку и коснулась груди парня. Тот сразу словно сошёл с ума, забыв о надлежащей сдержанности.

— Мог бы, барыня… — страстно и хрипло зашептал он, завладев её рукой и прижимая к сердцу. — Вот вам крест, мог бы…

— И ничего бы не побоялся? — усмехнулась она, делая вид, что не замечает этой вольности. — На всё пошёл бы?

— На всё… — снова зашептал парень, нависая над ней. — Ничего не побоюсь! Только дозвольте…

Его крупная статная фигура возвышалась над невысокой изящной фигуркой рыжеволосой искусительницы.

Даша, наблюдавшая за ними, замерла. «Не соглашайся! — хотелось крикнуть ей. — Очень опасно!» Интуитивно чувствовала, что добром дело не кончится. У неё было такое ощущение, что она без труда может коснуться их обоих. Но сколько девушка ни пыталась обнаружить себя, ничего не получалось. Эти двое её не замечали и думали, что на берегу пруда одни-одинёшеньки.

— И дозволю! — вдруг заявила барыня, резко отстраняясь от парня. — Приходи сегодня вечером… Только вот моё условие.

Она немного помедлила, а Ярослав замер, напряжённо вглядываясь в любимое лицо и пытаясь угадать, что его ждёт.

— Какое? — едва слышно проговорил он. — Всё выполню…

— Вечером и ночью я буду с тобой, но утром… — барыня вновь сделала паузу. — Утром ты умрёшь!

У Ярослава расширились глаза и слегка побледнели скулы.

— Почему? — по инерции спросил он.

— Я так хочу! — топнула ногой она. — И это моё условие. Ты согласен?

— Да, согласен! — вскинул голову парень. Высокий, статный, с горящим взором в эту минуту он был прекрасен. — Как вам угодно, барыня…

«Вот сука! — мысленно вскричала в адрес своей тёзки Даша, уже понявшая, что вмешаться в это действо ей не удастся. — Погубить такое любящее сердце!»

— Тогда жду тебя сегодня вечером… — как ни в чём не бывало улыбнулась Дарья Сергеевна. — А теперь ступай!

Она сделала повелительный жест рукой, дозволяя своему крепостному уйти. Тот, чуть помедлив, поклонился и стал отступать, а потом повернулся и быстро пошёл прочь. Глаза его горели, щёки пылали, на губах играла отчаянная улыбка.

Он зашёл в небольшую деревянную избу, наклонившись, чтобы не удариться о притолоку. За столом сидела женщина, ещё довольно молодая, в рубахе и крестьянском сарафане, с гладко зачёсанными волосами. Она перебирала какие-то травы и коренья и обернулась на звук открываемой двери.

— Ярославушка…

При виде парня её лицо озарила ласковая улыбка, а лёгкие морщинки лучиками собрались вокруг глаз.

— Матушка… — кинулся он ей в ноги. — Простите…

— Что ты, дитятко? — улыбка увяла, и женщина стала с тревогой всматриваться в сына. — Что за беда с тобой приключилась?

— Пришёл я попрощаться… — не поднимая головы, проговорил парень.

— Опять ты туда ходил? — догадалась она.

— Да, матушка… — кивнул парень. — И снова пойду. Только теперь… насовсем.

— Что ты такое сказываешь? — всполошилась женщина. — Не занемог ли, часом?

— Не занемог… — покачал он головой. — Только Дарья Сергеевна призвала меня сегодня ночью…

— И ты пойдёшь? — ахнула женщина, в ужасе прикрыв рот рукой.

— Пойду, матушка… — признался парень.

— Не ходи, сынок, не надо! — взмолилась она, прижав его голову к своей груди. — Погубит она тебя!

— Пусть… — глухо проговорил он. — Видно, такова моя судьба…

— Откажись, Ярославушка… — стала тихонько завывать женщина. — Не сносить тебе головы! Барыня попервоначалу развлечётся, а опосля бросит на растерзание зверю… или что ещё удумает… Она завсегда так делает…

— Не могу, матушка, простите… — не поднимая головы, сказал он.

— Ой, горе… — запричитала женщина. — Ой, беда… На кого же ты меня покидаешь, Ярославушка?

У Даши, ставшей свидетелем этой сцены, сердце обливалось кровью. «Ну не дурак ли? — негодовала она. — На кой ляд ему сдалась эта барынька? Такой красавец! Мало девок, что ли? Любая бы с радостью за него пошла!» Ей опять ужасно захотелось вмешаться, но, увы, ничего не получилось, и оставалось лишь стиснув зубы наблюдать. У девушки возникло мимолётное чувство, что Ярослав ей кого-то напоминает, но она не смогла вспомнить. И не стала особенно напрягаться. Её больше беспокоили те события, которые развивались рядом, и на которые она никак не могла повлиять.

И вот уже картинка «фильма» сменилась. В сгущающихся сумерках Ярослав приблизился к барской усадьбе и в нерешительности остановился на пороге. Дорогу ему преградил весьма грозного вида мужик, с окладистой бородой, в сапогах и жилетке. В руках он сжимал сложенную вдвое плеть.

— Вечер добрый, Никифор Степанович! — с почтением поклонился Ярослав, переминаясь с ноги на ногу.

Он был бос и не решался войти в богатый дом.

— Тебе чего здесь? — весьма грубо поинтересовался мужик.

— Ах, Никифор… — вдруг раздался позади него мелодичный голос. — Пропусти, это ко мне…

И на пороге показалась сама Дарья Сергеевна. Вопреки обыкновению, её роскошные рыжие волосы не были собраны в причёску, а волнами сбегали по плечам. Даже в простом домашнем наряде она выглядела весьма соблазнительно — свободный ворот платья с одной стороны слегка сполз, обнажив атласную округлость плеча. Взглянув на неё, Ярослав замер и судорожно сглотнул. Парень сразу позабыл о своих босых ногах, а заодно и о том, что ожидало его наутро. Он видел перед собой лишь молодую красавицу, которая его буквально околдовала и которая — о боги! — позволила ему провести с ней ночь.

Никифор почтительно поклонился и посторонился, давая барыне дорогу. На его лице застыло выражение крайнего удивления — мол, какие могут быть дела у госпожи с этим чумазым? — но не подал виду и пропустил Ярослава. Барыне лучше знать, на то она и барыня.

Кроме того, приказчик, конечно, знал о забавах Дарьи Сергеевны, до которых та была большой охотницей. Ему приходилось ликвидировать последствия подобных игрищ, ведь они нередко заканчивались гибелью крестьян — молодых парней и девушек. Только кого это волновало? На то и крепостные — имущество барыни, и она вольна распоряжаться их жизнью по своему усмотрению.

Правда, иногда в душе Никифора шевелился червячок жалости к несчастным, уж больно хороши и свежи были девушки, отправляемые барыней на смерть. Та страсть как не любила юных соперниц её красоте — вот и выдумывала разные потехи, чтобы и самой поразвлечься, и от подросших прелестниц избавиться. Благо детей в крестьянских семьях рождалось много, так что недостаток рабочей силы ей не грозил. А среди девушек в относительной безопасности оказывались те, кто появлялся на свет страшненькими и убогонькими — хотя они и не были застрахованы от барского гнева и наказаний, всё же у них имелся шанс выжить.