— Знаешь, в этом доме, под крышей, есть ещё комната с балконом, а там — подзорная труба… Кажется, довольно сильная… Так что сможешь даже на звёзды смотреть, если, конечно, тебе интересно… — быстро проговорила Даша, смущённая его горячим пристальным взглядом.
— Неужто это всё мне? — растерянно спросил он. — Почему… вы так, барыня?
— Я вот что задумала, Ярослав… — чуть помедлив, поделилась с ним Даша. — Знаю, ты очень способный… И тебе надо учиться. Хочу, и правда, отправить тебя в Петербург… И учёбу твою оплачу. Только прежде мне надо всё выяснить…
Парень, казалось, потерял дар речи. Он замер, словно соляной столб, даже слегка побледнел. Ну и Дарья Сергеевна! Врут люди, когда шепчутся о её жестокосердии. Не может его ненаглядная Дашенька быть злой и непримиримой! Вон как она о нём печётся! «Вдруг я ей люб? — мелькнула мысль у Ярослава. — А если нет, и она желает позабавиться?»
— Благодарствуйте, барыня… — растерянно поблагодарил он, не зная, что ему думать и как реагировать.
И даже забыл поклониться.
— Ты что, испугался? — догадалась Даша. — Не бойся, я действительно решила отправить тебя учиться… Это будет правильно.
— А я ведь стихи сложил… — хриплым от волнения голосом признался Ярослав. — Для вас…
— Ну почитай… — смутилась Даша. — Что там у тебя?
Стихи оказались очень неплохими. Даша даже не ожидала, что крестьянский парень-самоучка способен на такое. Конечно, в них были огрехи, но её поразили глубина чувств и свежесть мыслей. Ведь о любви можно рассказать по-разному, а Ярославу это удалось на все сто процентов. К тому же Даше в её настоящей жизни ещё никто не посвящал стихов.
— Спасибо… — тихо поблагодарила она, опустив глаза. — Ты просто молодец…
— Люб я вам, Дарья Сергеевна, или не люб? — сделал он шаг в её сторону.
И в который раз испугался. Вот сейчас барыня осерчает и сурово накажет. «Ну и пусть! — пронеслась в голове отчаянная мысль. — Всё равно мне не жить без ненаглядной Дашеньки… Я хоть напоследок ей скажу, как люблю…» Но та повела себя весьма странно — не прогневалась, а в растерянности отступила.
— Не обижайся, Ярослав… Пожалуйста! — забавно сложила ладошки на груди. — Ты очень милый… Но сейчас тебе надо думать о будущем… И обязательно учиться! Я это устрою…
«Не люб… — огонь в глазах парня погас. — Да и зачем я ей? Она — барыня, а я — её холоп…»
— Расскажи, что тебя интересует больше всего… — Даша поспешила сменить тему разговора, тем более что ей хотелось лучше узнать парня. — Я имею в виду — писать картины, стихи или что-то ещё… Как тебе удалось освоить грамоту? Не бойся. Обещаю — ничего плохого тебе не сделаю…
Ярослав оживился и стал понемногу откровенничать — сначала с опаской, а потом, видя доброжелательную реакцию хозяйки, уже более свободно. Даша по ходу его рассказа находила на полках нужные книги и передавала их парню. Тот, наконец, обнаружив для себя что-то интересное, вдруг замолчал и начал читать. Он настолько углубился в своё занятие, что обо всём забыл. Даша сначала сидела рядом и наблюдала, а потом потихоньку встала и вышла из библиотеки. Парень, казалось, этого даже не заметил. Уже много позже она опять заглянула к нему и увидела, что он заснул, положив голову прямо на книгу. «Устал, бедный! — посочувствовала ему Даша. — Встаёт ведь ни свет ни заря и пашет как лошадь, а уже глубокая ночь…» Она аккуратно прикрыла дверь и отправилась в опочивальню Дарьи Сергеевны.
Глава 18
Даша не раздеваясь прилегла на мягкую кровать и тут же провалилась в сон. Ей показалось, что она открыла глаза уже через минуту, хотя проспала несколько часов. В первые секунды не могла сообразить, где находится, а потом всё вспомнила и вскочила.
«Боже мой, зачем я здесь? — пронеслась первая мысль в её голове. — И что теперь будет?» Но усилием воли заставила себя не паниковать. «Я всё делаю правильно. Главное — не бросать начатое. Вот, Ярославу уже стала помогать. И остальным смогу».
Она почти успокоилась, потянулась и вышла на балкон.
— Барыня, матушка, пощадите! — вдруг послышался истошный вопль снизу.
Даша перегнулась через перила балкона и увидела какую-то крестьянскую женщину средних лет.
— Барыня, матушка… — продолжала выть та. — Пожалейте моего Ярославушку! Христом Богом молю! Один у меня сыночек, моя кровиночка…
Выла она протяжно, страшно, припадая к траве и раскачиваясь из стороны в сторону.
«Господи, это же Лукерья, мать Ярослава! — осенило Дашу. — Как я могла забыть!»
— Зайдите в дом… — велела она женщине.
Та перестала причитать и непонимающе уставилась на «барыню».
— Ах, вас ведь не пустят… — догадалась Даша. — Я сейчас спущусь сама… Только не уходите!
Она быстро сбежала по ступенькам и подняла Лукерью, которая продолжала стоять на коленях.
— Давайте пройдём в дом… — снова предложила Даша.
Лукерья ошалело смотрела на хозяйку — та была приветлива и отчего-то обращалась к ней на «вы». Женщина даже огляделась по сторонам, но никого другого рядом с собой не обнаружила.
«Я ведь должна ко всем холопам обращаться на «ты»! — вспомнила вдруг Даша. — Никак не привыкну…»
— А зачем в дом-то? — наконец, обрела дар речи Лукерья. — Барыня, Христа ради, пощадите моего Ярославушку!
— Да успокойся ты! — перешла на «ты» Даша. — С ним всё в порядке, а будет ещё лучше! Сейчас я его покажу…
Они уже вошли в дом и направились в библиотеку, по пути столкнувшись с одной из дворовых девушек, которая при виде барыни, поддерживающей под руку крепостную бабу, буквально открыла рот.
— Вот твой сын… — проговорила Даша, открыв перед ней дверь. — Целый и невредимый. Видишь? Так что не убивайся понапрасну.
Ярослав, похоже, только что проснулся и спросонья не мог сообразить, где находится.
— Матушка? — стал он тереть глаза. — Откуда вы здесь?
— Да я вот… — начала было Лукерья и замолчала, совершенно не понимая, что происходит.
— Твоя мать просит за тебя… — пришла ей на помощь Даша. — Ну, чтобы с тобой не случилось ничего плохого… Но ничего такого и не случится! Всё будет хорошо.
— Матушка, барыня… — Лукерья была готова броситься ей в ноги.
— Не надо, Лукерья! — подхватив её, воскликнула Даша. — Я же сказала — всё будет хорошо. Вы сейчас пойдёте домой, Ярослав как следует выспится, а потом, если захочет, явится сюда, в библиотеку, заниматься…
— Чем? — ошарашенно спросила Лукерья, не понимая, к чему клонит барыня, и ожидая подвоха.
— Видишь, сколько здесь книг и всего остального… — Даша обвела рукой интерьер библиотеки. — Твой сын ведь очень способный. Ему учиться надо! И скоро я отправлю его в Петербург в университет. Учёбу, конечно, оплачу. А пока перевела его в дворовые — пусть иногда поможет, если что понадобится. В остальное же время будет читать — он ведь у тебя грамотный! — и заниматься всем, что ему интересно…
У Лукерьи глаза сделались в пол-лица, и из них полились слёзы. Даша не уследила, и та всё-таки умудрилась упасть на колени и поцеловать ей руку.
— Господь отблагодарит вас за доброту, матушка… — исступлённо твердила она. — Что хотите для вас сделаю… На смерть пойду, только Ярославушку не троньте…
— Успокойся, пожалуйста… — Даша подняла её с колен. — Зачем тебе идти на смерть? Я, наоборот, говорю о жизни — лучшей для вас с сыном доле… Он выучится, станет работать, и заживёте вы с ним по-другому…
— Мы же ваши крепостные, барыня… — робко подал голос Ярослав. — Нам никто не дозволит…
— Ах да… — спохватилась Даша. — И правда… Кажется, я должна вам оформить вольные, ведь так?
Мать и сын, заворожённо смотревшие на неё и воспринимавшие всё это, как сказку, кивнули.
— Обязательно займусь вашими вольными, и сегодня же! — воскликнула Даша.
— Матушка, барыня… — тихо проговорила Лукерья. — А это… правда?
— Что — правда? — переспросила Даша, не совсем её понимая.
— Ну… вольные, Петербург… — всё не верила Лукерья. Ей казалось, что это счастливый сон, который вот-вот закончится, и ждёт их с Ярославушкой смерть неминучая. Барыня ведь большая охотница до всяких забав — натешится, а потом возьмёт и отправит их на растерзание медведю, которого держала в имении. — Вы назавтра не передумаете?
