— К чёрту руки! Уходи!!!

Элементаль замешкался, потом сунул кольца в пасть и полез в камин. Обернувшись, вытащил пылающее полено и кинул на ступеньки лестницы, как раз в то место, где остались подпалины после того, как я треснула Роура.

— Надеюсь, ещё встретимся, Лара.

Саламандр скрылся в камине, а потом по всему дому раздался гул, и огонь погас. Я поднялась с пола и побрела к лестнице, чтобы подобрать полено. Плача то ли от боли, то ли от страха за Эйдена, а может, и ото всего сразу, дотащила его до камина и принялась чиркать огнивом. Даже не сразу сообразила, что проще взять что-нибудь для розжига.

В кабинете Эйдена царил полнейший бедлам, но чистый, неисписанный ничем лист нашёлся быстро: некогда лежащая на краю стола аккуратная стопка бумаги ровным слоем усеивала пол. Не так быстро, как хотелось бы, но огонь занялся, а затем по поленьям в камине гостиной поползло пламя. Пристроила на каминную полку огниво и, баюкая на весу руки, пошла на кухню. Старясь не кричать от боли, вылила в одну миску половину содержимого первой бутыли, а в другую — второй. Как только не уронила ничего своими клешнями — не знаю, но опустив обожжённые кисти в первую миску, почувствовала, как боль отступает, а повреждённые ткани обволакивает приятная прохлада. Сбоку от аптечки имелся ящичек, в котором лежали бинты. Замочив один из них в густой мази, дождалась, пока ткань хорошенько пропитается, а затем забинтовала первую руку. Знаю, при ожогах категорически никаких мазей накладывать нельзя, а тем более перекрывать доступ воздуха к ране, но Эйден перед отъездом, словно предчувствуя, долго объяснял,что делать при ожогах. Другой мир, другие правила, другие лекарства и способы лечения. Со второй рукой было гораздо сложнее, но я справилась и с ней. Открамсывая ножницами лишний кусок бинта, я услышала шум на улице. А вот и господа инквизиторы явились.

Не прошло и минуты, как входная дверь настежь распахнулась, стукнувшись ручкой об стену. Я выскочила в прихожую, пугаясь на этот раз уже по-настоящему. Довольный донельзя Бриз помахал в воздухе скрученным в трубочку, видимо, приказом, так как с одного конца свисала толстая нить с красной сургучной печатью, и довольно ощерился:

— Теперь мы имеем право перевернуть здесь абсолютно всё!

Ужас. Если до этого был «лёгкий» обыск, а наверху полнейший кавардак, то что же будет уже после этого?! Я решила остаться в гостиной, как и несколько часов назад, только приближаться к камину уже не рискнула, чтобы не вспыхнула юбка.

Увидев подпалины на ступенях, а также на полу, Бриз брезгливо поморщился:

— Что здесь было?

— Полено выкатилось... Горящее. А потом я огонь разжигала.

Старший хранитель закатил глаза и презрительно фыркнул:

— Идиотина безрукая.

И обыск начался. Срывались занавески и портьеры, переворачивались шкафы, отбивались ножки у стульев и столов... То, что творилось в доме, словами не передать. Словно вражеская конница пронеслась на всех парах, переколотив всё, что под копыта попало. Даже владей я бытовой магией, не смогла бы восстановить сломанное, разбитое и разорванное, валяющееся теперь почти ровным слоем на полу первого и второго этажей. На кухне всё разворотили капитально: мешки с крупами оказались выпотрошенными, все бутыли опустошены, погреб вскрыт, не пожалев и аптечку.

Вся эта вакханалия продолжалась до глубокой ночи. Мне лишь дважды позволили посетить уборную, обыскав её и меня перед тем, как вошла, а затем после. Даже на кухню не пустили, развернув прямо на пороге, хорошо, что догадалась до этого утолить жажду водой из-под крана в рукомойнике.

Бриз не придумал ничего лучше, как под конец обыска приказать притащить меня наверх, чтобы показала, в каких вещах уезжал Эйден и что при себе имел. Даже не помню, как смогла посреди этого бедлама отыскать хоть что-то. Куртка в итоге нашлась в углу комнаты под горой, досок, бывших ещё сегодня утром тумбочкой. Остальная одежда так и оставалась всё это время сброшенной на полу ванной. Даже удивительно, что ванну на мелкие кусочки не разбили. Сумка обнаружилась в библиотеке, пострадавшей меньше всего: все книги попросту свалили на пол, предварительно перетряхнув. Но выглядело всё просто чудовищно. Перевернув сумку вверх тарамашками, Бриз поймал выпавшую из него книгу и быстро пролистал, а захлопнув, громко рассмеялся:

— Надо же... «Основы, порядок и кодекс Инквизиции»! Как символично! Вот только вряд ли Морлею помогли эти знания.

Так вот она, та самая книга, которой не хватало в библиотеке!

— Ты что-то сказала? — иронично улыбаясь мне ,произнёс Старший хранитель.

— Господин Морлей наказывал поддерживать чистоту и порядок в его отсутствие. И в библиотеке одной книги на полке не хватало. Наверное, это была она...

— Ну точно идиотка, — закатил глаза Бриз. — Её хозяин на допросе в инквизиции, а она всё о порядке трясётся... Во истину — служанка. Только и умеет, что,убираться. На большее мозгов не хватает.

А потом меня снова увели вниз. Честно говоря, даже не знаю, как у меня хватило на всё это сил, видимо, до сих пор отголоски адреналина после стычки с Роуром в крови бурлили. Наконец, инквизиторы закончили и покинули дом, возглавляемые крайне недовольным Бризом. Последнее, на что меня хватило — кое-как запереть почти сорванную с петель входную дверь и довести своё тело до гостиной. Я бы с удовольствием прикорнула на диванчике, только вот от него осталось лишь две половинки со вспоротыми сиденьем и спинкой. Так как Роур уже не контролировал огонь в доме, а руки теперь слушались меня плохо, то разводить огонь у себя не решилась, чтобы потом опять не зажигать в гостиной, поэтому кое-как приволокла остатки своего выпотрошенного матраса и пристроила подальше от камина, но так, чтобы и искры не попадали, и тепло дотягивалось. А вот что делать дальше, даже не представляю: уже через сутки нужно будет сменить бинты, а мазь вместе с настойкой были безжалостно вылиты в раковину. Даже плиту раскурочили, и придётся питаться только теми продуктами, которые можно не готовить. Были бы руки целы, можно было бы в камине что-нибудь изобразить, а так... Разве что картошку печёную.

***

Утро началось в обед. И то только потому, что банально не хватало сил заставить себя встать раньше: ни моральных, ни физических. Пусть это был не мой дом, но ощущения были такие, словно разрушили созданное моими руками. Уничтожили, растоптали, в душу плюнули. Под ногами хрустел мусор, бывший ещё совсем недавно мебелью, посудой... В солнечных лучах, которым раньше препятствовали портьеры и тюль, кружились мелкие ворсинки пуха. Такое чувство, что попала в дом, переживший многократную бомбёжку после того, как его покинули в спешке хозяева. При виде этого ужаса хотелось просто плакать.

Кое-как я всё-таки смогла спуститься в подпол и найти не затоптанный кусок колбасы и уцелевший огурец. Все остальные продукты были безжалостно уничтожены, будучи раздавленными сапогами инквизиторов. Но хуже всего было то, что деньги, которые оставлял мне Эйден, исчезли. Думаю, остальные сбережения, если таковые и хранились в доме, тоже бесследно испарились в процессе обыска. Повторять своё последний опыт с голодовкой не хотелось, но и приготовить что-то попросту не могла. Нечем, нечего и не на чем.

Действие заживляющей мази от ожогов постепенно сходило на нет, все лекарства были безжалостно вылиты инквизиторами, а пузырьки и бутылочки разбиты. Даже травяные сборы рассыпаны и перемешаны между собой. Мне никогда не собрать их снова. Эйден рассказывал только, какой сбор, в каких случаях использовать, а Роур теперь далеко. Но я не жалею, что отправила из дома элементаля такой ценой: да, он в силу своей природы способен погасить излучение от артефакта, но самого его, тем не менее, можно обнаружить по остаточному фону его силы. После того, что инквизиторы сделали с домом, боюсь даже представить, что сотворили бы с саламандром. Порубили на части? Топили в воде до тех пор, пока в нём не погасла бы последняя искра? Да, Роур меня выводил из себя периодически, но зла ему не желала. Зато инквизиторы остались с носом. Особенно этот противный Старший хранитель Бриз.