И я ещё боялась приступов паники? Наивная! Среди, казалось бы, бесконечных лотков и телег, я словно очутилась в родной стихии. Жаль, что ценники вешать тут было не принято, иначе стала бы отмечать, где какой товар получше, да недорого. В идеале: соотношение — цена-качество. Какие тут были помидоры, огурцы и зелень! А тыквы! Сразу при входе на рыночную площадь Эйден показал, к каким лоткам будем двигаться, но при этом дал возможность посмотреть на товар, что попадался по пути. У прилавка мясника так и вовсе застряла надолго, прикидывая, какой шикарный гороховый суп с копчёностями можно сварить вон из тех великолепных рёбер, а из шикарной мякоти свиного окорока запечь домашнюю буженину с тончайшим слоем жирка. Не знаю, какой реакции от меня ожидал Эйден, но поглядывал в мою сторону с не меньшим любопытством, чем я на прилавки, а когда поинтересовался, в чём разница между разными кусками и видами мяса, то мы наперебой с мясником начали перечислять, сколько всевозможной вкуснятины можно приготовить. В конце концов, Эйден не выдержал, и купил всё, на что падал мой взгляд, хотя даже словом не обмолвилась, только потом шепнул на ухо, что хотел бы попробовать озвученные блюда после возвращения из поездки, так как слишком заманчиво было их описание.

Уже на выходе с рынка мне показалось, что неподалёку в толпе промелькнула знакомая фигура. Исчезла и пропала. Внезапно я встретилась взглядом с пронзительными глазами насыщенно-синего оттенка, смотрящими на меня с укором. Что он здесь делает? А главное, по какой причине? Всё вокруг тут же закрутилось, будто я мчалась на предельной скорости на карусели.

— Лара? Ла-ра, что произошло? Ты кого-то увидела?

Я моргнула и уставилась на Эйдена, легонько обхватившего ладонями мои плечи. Странно, но рукам было совсем легко. Словно в замедленной съёмке, посмотрела на валяющуюся у ног корзину с покупками, потом на Эйдена.

— Нет, никого. Показалось.

Не знаю, поверил он мне или нет, только прижал к себе, пытаясь поглаживающими по спине движениями успокоить:

— Не бойся... Я рядом... Никому тебя в обиду не дам...

Уткнулась ему в плечо, словно действительно почувствовала себя огороженной от окружающего мира. Было непривычно, странно, но действительно спокойно и... как-то правильно, что ли. Сколько мы так стояли — не знаю, но Эйден как-то сам понял, что я действительно успокоилась не только на словах, а в целом, после чего подхватил с земли корзину и взял меня под руку:

— Пойдём домой, Лара. Мне действительно уже сегодня вечером нужно уехать по делам.

***

Роур встретил нас привычным ворчанием, хотя на мгновение мне показалось, что элементаль только бубнил для вида, а сам переживал всё время нашего отсутствия, гордо удалившись в свой любимый камин, лишь когда входная дверь захлопнулась. К выходкам саламандра я почти привыкла, определив для себя, что Эйден — любимый хозяин и воспитанник, Лара — временное досадное недоразумение, которое, чем быстрее покинет навсегда пределы дома — тем лучше. Вот только сегодня поглядывал на нас обоих с равноценным волнением, а не с трепетно-презрительным. Среагировал на присутствие противоположной стихии? Или дело в чём-то ином?

От тревожных и тяжёлых мыслей отвлекла готовка. Всё-таки монотонные движения ножом во время шинковки капусты успокаивают. Эйден периодически заглядывал на кухню с каким-то очередным лекарским справочником, но, удостоверившись, что я в норме, удалялся. Чистка и нарезка свёклы заставила ещё больше сконцентрироваться, чтобы всё вокруг не выглядело так, словно решила устроить кровавую баню, да и оттирать багряный сок с рабочих поверхностей и стен не хотелось. Чтобы борщ сохранил яркий и красивый свекольный цвет, нужно было сперва обжарить бордовые брусочки на сковороде примерно около четверти часа, добавив в конце чайную ложку уксуса, а то и две — всё зависит от количества корнеплода. И вот тут меня накрыла паника: нужной бутылки не было нигде, а так хотелось сделать всё по правилам. Ведь уже не нужно было добивать Эйдена экзотическими цветами. По крайней мере, красный — это же не фиолетовый.

Перетряхнув все доступные тумбы и полки, я вынуждена была достать старую складную табуретку-стремянку на пять ступеней. Конструкция особого доверия не внушала, но запороть блюдо не хотелось, поэтому проверив ступени на крепость присоединения к основе, полезла наверх, чтобы заглянуть на самые верхние полки, иначе, если вынимать на ощупь по одному содержимое, свёкла сгорит ко всем чертям. Обнаружив вожделенную бутылку с уксусом, я потянулась за и... не смогла удержать равновесия, ещё и доска под ногой треснула. От неожиданности и испуга не смогла даже пискнуть, заваливаясь вбок. Край стола приближался с устрашающей скоростью: падать-то не особо высоко было. Однако вместо встречи с твёрдым углом, который должен был проломить мне висок оказалась пойманной в объятья Эйдена.

— Оставлять тебя одну надолго слишком опасно, Лара... — тёплое дыхание опалило кожу, словно раскалённый металл. Я оторвала взгляд от расстёгнутой верхней пуговицы рубашки, через которую виднелась полоска светлой кожи, и встретилась глазами с Эйденом. Близко. Слишком близко. Его губы манили, а омуты глаз, ставших цвета морской волны, затягивали, словно в пучину. Нас обоих притянуло друг к другу, словно невидимой силой... Лёгкое, немного робкое соприкосновение губ быстро переросло в чувственный и проникновенный поцелуй, от которого всё тело словно мелкими разрядами тока прошило. Как же сладок он был... Хотелось пить его бесконечно, сгорая и снова возрождаясь, подобно фениксу. Прижимая к себе одной рукой, второй Эйден зарылся в мои волосы, притягивая ещё плотнее, но не властным подчиняющим движением, не терпящим возражений, а нежным и мягким. Тишину в кухне разбавляло лишь шкворчание свёклы, да наше сбившееся дыхание. Как будто только что пробежали стометровку за рекордно короткий срок.

Собрав расплывающиеся от накрывших эмоций мозги в кучу, я отстранилась:

— Зачем вы так? Не нужно...

— Почему, Лара? — Эйден коснулся подушечками пальцев моей щеки, вызывая очередную волну мурашек, пробежавших до самых пят.

— Я — никто. Простая девушка, а вы — Хранитель королевских артефактов и явно благородной семьи. Мимолётное наваждение не стоит того, чтобы снова разрушить мою жизнь. Это будет слишком жестоко.

Эйден посмотрел на меня так проникновенно, словно доставая до самой души, а потом с лёгкой грустью качнул головой соглашаясь:

— Как скажешь, Лара.

После моей отповеди Эйден молча составил всё, что находилось на верхних полках на столы, забрал табуретку-стремянку и ушёл. На полном автомате я доварила борщ, пытаясь разобраться с собственными чувствами. Губы до сих пор хранили сладость и нежность поцелуя, а на сердце поселилась такая тоска, что выть хотелось. Была ли я против такого проявления чувств Эйдена по отношению к себе? И да, и нет. Но, остановив его и высказав свою позицию, поступила правильно. У нас действительно не может быть общего будущего ни при каком раскладе. Даже хорошо, что уже сегодня Эйден уедет. Чем реже будем видеться, тем меньше шансов поддаться соблазну. Но почему же так больно?

Странно, что Роур не обозначил своё присутствие: уж он никогда не упускает возможности сказать что-нибудь язвительное или осудить. Пожалуй, мне было бы даже легче, если услышала, что «безродная девка не заслуживает внимания его хозяина». Пока разгребала заставленные столы и запоминала, где теперь следует искать те или иные бутылки, банки и коробки, немного успокоилась. Но стоило Эйдену снова войти на кухню, как руки опять задрожали.

Стараясь не выдавать своего волнения, я принялась накрывать на стол, наполняя и расставляя тарелки. Первым нарушил молчание Эйден:

— Я отнёс все необходимые снадобья в твою комнату. В каком порядке и количестве нужно их принимать, ты знаешь. Если вдруг некоторые из них закончатся раньше времени, то спроси Роура, он подскажет, как изготовить.