— Нора-Нора... Наивная юная идиотка! Ты думала, что сможешь обхитрить меня, разрушить все мои планы своей смертью! Но нет! Ты не учла самого главного: я ни перед чем не остановлюсь в достижении своей цели! Да, мне не повезло, что родился вторым и не получил возможности подчинить себе Источник, в отличие от моего старшего брата, твоего отца. Проклятое право первородного! Как же я надеялся, что брат свернёт себе шею до своего совершеннолетия... В таком случае единственным наследником рода оказался бы я и спокойно получил власть не только над Источником, но и над всеми землями королевства, подчинив себе постепенно все водоёмы, питающие их. Но мой брат обскакал меня и тут, не только дожив до совершеннолетия, но и женившись прямо в свой день рождения. Наши родители, видимо, что-то чувствовали, подозревали в отношении меня, раз дали согласие на брак, скрыв все договорённости от собственного младшего сына. А потом сразу зародилась ты, Нора. Пришлось мне затаиться на долгие годы, выжидая удачного момента, чтобы нанести смертельный удар, избавившись почти ото всех родственников. Хорошо, что было в моих силах — это не допустить рождения новых конкурентов в виде племянников и племянниц. О, как горевали брат с женой, когда очередной плод отторгался чревом моей невестки. Их страдания лились бальзамом на мою израненную душу...

Я стояла ни жива ни мертва, боясь лишний раз шелохнуться, чтобы не выдать своего присутствия. Псих, настоящий псих. Не хватало, чтобы он меня услышал, иначе мне точно не выбраться из этой передряги живой. Я прислонилась щекой к каменной кладке, чтобы хоть как-то охладить пылающее от случайно услышанных откровений лицо. А «любимый и любящий дядюшка» тем временем продолжил:

— Давным-давно следовало изменить закон, чтобы право подчинить Источник было только у сильнейшего мужчины в роду! Как было бы славно после гибели брата объявить наследником себя, а не тебя, Нора! Но, к сожалению, даже женщины получают право управления Источником, если являются единственными прямыми наследницами предыдущего хозяина. Как глупо и бессмысленно! Жаль, нельзя тебя убить до твоего совершеннолетия, иначе вся магия исчезнет, Источник попросту пересохнет. Эта чёртова водная стихия способна распознать, если истинного наследника крови лишили жизни умышленно и не подчиниться убийце.

Вода... Значит, всё-таки Источник водный.Так вот почему мне не давали контактировать с чистой водой. У меня и до этого были подозрения, что что-то тут нечисто, но откуда же я могла знать?!

— Ничего, осталось ждать не так долго. Всего через четыре дня ты, Нора, станешь моей женой, и во время брачной ночи я лишу тебя родовой магии, которую ты, невинная душа, сама же мне и отдашь! Добровольно. Да, я знаю, что ты умерла, а привязка души к телу оборвалась легко... Это надо же так меня возненавидеть, чтобы не захотеть жить! Счастье, что вовремя обнаружил твоё тело и провёл ритуал по призыву. Надежды было мало, но удача снова улыбнулась мне: недаром говорят, что в каждом из множества миров обитают двойники... Да, Нора, этого ты не учла! Смотри, смотри на меня со своего портрета, большего тебе всё равно не дано. Ха-ха-ха-ха-ха! — раздался щелчок, словно захлопнули крышку карманных часов, а спустя некоторое время из-за стены послышался храп.

Мои ноги подкосились, и я тихонько опустилась на каменный пол, не в силах удержать вес даже собственного тщедушного тела. Почти собственного тела, ведь оно принадлежало настоящей Элеоноре, а теперь его занимаю я... «Попала» ты, Лара, по полной...

— Иди ко мне... Иди за мной...

Я не понимала, что происходит. Вроде только что сидела на скамейке, греясь в лучах весеннего солнышка, как внезапно стало темно. Кромешная тьма окутала со всех сторон, даже не разберёшь где небо, где земля, где верх, где низ. Тело стало совершенно невесомым и абсолютно не ощущалось. И снова раздался странный голос.

— Не уходи! Вернись... Вернись к себе... Вернись в себя...

Не знаю почему, но я пошла на этот голос, потянулась за ним... Неожиданно горло и лёгкие обожгло так, словно вдохнула какие-то ядовитые испарения. Меня стал раздирать такой кашель, что сложно было сдерживаться.

— Нора... Моя милая Элеонора, наконец-то, ты очнулась! Я так за тебя беспокоился!

С трудом разлепив глаза, я увидела склонившегося надо мной темноволосого мужчину лет сорока пяти-пятидесяти на вид. Довольно привлекательного для его возраста, но было в его глазах что-то такое хищное, что убивало весь шарм и отталкивало. Причём на уровне внутреннего отторжения.

— Нора, как же ты всех напугала! Вроде лёгкая простуда... А тут молниеносная лихорадка...

Нора? Я Нора? Странно, ничего не помню. В голове царил полнейший туман.

— Конечно, ты — Нора. Графиня Элеонора Мария Норенхайт. Наследница дома Норенхайт, а я — Дерек. Дядя Дерек, — медленно и при этом мягко пояснил мне мужчина, словно ребёнку.

Я что, задала свой вопрос вслух? Очередной приступ кашля заставил согнуться меня почти пополам.

— Сейчас-сейчас, выпей, станет легче... Немудрено, что после такого жара ты хочешь пить, — дядя поднёс к моим губам стакан с водой и чуть приподнял подушку, чтобы мне удобнее было сделать глоток.

Живительная влага потекла внутрь меня, смачивая раздражённое горло. Внезапно внутри головы я чётко услышала:

— Беги! Беги от него!!!

Я поперхнулась и непонимающе уставилась перед собой, переводя взгляд то на дядю, то на зажатый в его руке стакан.

— Нора, что случилось? Тебе снова плохо?

Сжав виски обеими руками, я покачала головой. Похоже, начинаю сходить с ума, так как крик с мольбой о бегстве повторился снова, но звучал с каждым разом всё слабее и слабее, а в комнате, кроме нас двоих, больше никого не было.

Но тут дядя с какой-то непонятной мне ненавистью посмотрел на стакан, а затем вскочил бормоча:

— Это же надо было перепутать!

Внутри меня всё похолодело от ужаса, вдруг галлюцинации в виде голосов в голове — это последствия...

— Я выпила что-то не то?

— Нет, совсем нет. Тебе не о чем беспокоиться. Просто я хотел дать тебе отвар от простуды, чтобы жар не вернулся.

Однако поспешность, с которой дядя ответил, меня ещё больше насторожила. Я обвела немного мутноватым взглядом комнату. Ничего знакомого не обнаружила. Мебель была старомодная, скорее даже старинная... Но ощущение, что я нахожусь здесь впервые, не покидало меня. Но ведь так не должно быть, если это мой дом? Или не мой?

Пользуясь моим замешательством, дядя сунул в мои руки стакан, из которого машинально отпила, так как непрекращающаяся жажда продолжала мучить до сих пор. Перед глазами всё резко закружилось, и я потеряла сознание.

***

Когда пришла в себя, в комнате была одна. От малейшего движения сильно кружилась голова, хорошо хоть кашель перестал беспокоить, хотя в горле до сих пор присутствовали неприятные ощущения. Снова захотелось пить, но для этого нужно было встать, чтобы сделать несколько шагов до столика со стоящим на нём графином с отваром. Странно, в прошлый раз их вроде было два. Я снова пригляделась и увидела, как блестит в ярких солнечных лучах на белой скатерти хрустальный графин с водой. Вот тонкие, хрупкие пальцы касаются изящной изогнутой ручки и наполняют стакан до половины. Но стоило моргнуть, как видение исчезло. Вокруг меня по-прежнему царил полумрак, разгоняемый тусклым настенным светильником.

Так, спокойно, Нора, ты просто ещё слишком слаба из-за настигшей тебя болезни. Едва подумала так, как словно наяву увидела всё ту же руку, приподнимающую толстый пушистый ковёр, а затем вытаскивающий из-под подцепленной ножом паркетной дощечки два бумажных миниатюрных кулёчка. Вначале высыпала в воду тот, что поменьше, размешала ножом, выпила. Сразу накатила какая-то непонятная сонливость. Затем плеснула немного воды на дно стакана, вытряхнула в неё содержимое второго, уже практически не разлепляя глаз, взболтала и залпом опрокинула в себя. Горло неприятно обожгло, дыхание стало сбиваться...