— Ч-ч-что ты здесь делаешь? — спрашивает она меня, страх в ее голосе очевиден по дрожи голосовых связок.

Хорошо.

Она должна быть напугана.

— Принцесса, — тихо выдыхаю я, затем поднимаюсь со своего места в кресле. Ее тело автоматически напрягается, готовое к драке. Я хочу, чтобы она дралась со мной. Борись со мной, чтобы я мог причинить тебе боль. — Невежливо не отвечать на мое сообщение после того, как я был очень мил с тобой. — Я подхожу к ней и провожу по ее щеке подушечками пальцев. — Еще более грубо пытаться трахнуть кого-то другого, позволить ему дотронуться до тебя своими грязными руками сразу после этого жеста.

— Спасибо, — мягко говорит Камилла. Наверное, благодарит меня за подарки. Это не совсем то, чего я хочу, но это начало. — Но мы закончили.

Моя спина выпрямляется, а пальцы сжимают ее подбородок. Крепко.

— Мы никогда не закончим. — Ее карие глаза встречаются с моими серыми. — Ты моя и только моя, Камилла. Ты отдалась мне. — Я вижу, как в ее глазах вспыхивают эмоции. — Столько лет назад. И я тебя не отпущу.

— Нет…

Я несколько раз ударил себя в грудь:

— Моя.

Нижняя губа Камиллы дрожит, а ее широко раскрытые глаза наполняются слезами от моих слов. Я опускаюсь на колени у кровати и хватаю ее за лицо в карающих объятиях, притягивая к себе и прикусывая ее нижнюю губу зубами. Я сильно кусаю ее, чувствуя вкус крови, затем втягиваю ее губу в рот и успокаиваю языком.

— Даже твоя кровь — моя, solnyshko. — Язычок Камиллы высовывается, чтобы лизнуть меня, и я издаю глубокий горловой стон. Потребность трахнуть ее, взять ее, владеть ею окутывает меня. — Черт возьми, принцесса, если ты не прекратишь, я снова трахну этот хорошенький ротик.

— Я не твоя, Ник, — насмехается она, чертовски хорошо зная, что эти слова, что мое имя на ее языке делают со мной. Это только слаще, когда она сокращает его таким образом. Она знает. — Но я позволю тебе трахнуть меня в рот в последний раз. — Я позволяю ей отстраниться от меня, и она снимает футболку, показывая мне свои красивые сиськи с пирсингом, круглые и задорные. — Только потому, что я буду немного скучать по твоему члену.

— Если не моя, — я облизываю губы, — то чья ты, solnyshko? — Я не жду ее ответа. — Леонардо? Этот тупица получит по заслугам, и очень скоро.

Камилла напрягается и опускает взгляд.

— О, так ты принадлежишь ему? Он все еще трахает тебя?

Она встречается со мной взглядом, и они снова наполняются слезами.

— Он первый, кто это сделал, придурок.

— О да? — Я расстегиваю брюки, полностью снимая их. Я не надел нижнее белье, просто чтобы мне было легче трахать ее. — Что ж, я буду последним.

Я грубо толкаю ее вниз, пока она не приземляется спиной на матрас, и оханье — единственный звук, издаваемый ею. Она даже не реагирует, когда я сажусь на ее торс, прижимая свой тяжелый член к ее губам.

Камилла удивляет меня, сжимая мой член в кулаке и притягивая еще ближе, затем охотно открывает рот и принимает меня к задней стенке своего горла. Она держит язык за зубами, точно зная, чего я хочу, и проглатывает меня.

Черт.

Она слишком хороша в этом.

Отталкивая меня назад, она на самом деле сосет меня, втягивая щеки. Она облизывает кончик и тоже посасывает его, отчего мои глаза закатываются к затылку. Затем она снова делает мне глубокий минет.

Даже в мягком свете ее регулируемой прикроватной лампы я все еще вижу, как она смотрит на меня из-под черных ресниц, как маленькая лисичка, и это сводит меня с ума, с диким, абсолютно безумным видом.

— Откройся до конца, Камилла. — Она так и делает — открывает рот и высовывает язык. Я опираюсь на матрас и толкаюсь в нее. — Этот рот мой. — Она давится моим членом, и от этого звука я становлюсь еще тверже, хотя не думал, что это возможно.

Камилла заглатывает меня, создавая напряжение, от которого у меня поджимаются пальцы ног в ботинках, и я трахаю ее рот сильнее. Я не хочу быть нежным. Я хочу, чтобы ей было больно за то, что она думает, что у нее есть выбор, когда дело доходит до того, что происходит между нами. Возможно, я снова начал преследовать ее из-за Лео, но теперь полностью зависим от ее сладкой киски. Я наркоман, которому отчаянно нужна доза, и я получу ее, даже если это будет последнее, что я сделаю.

— Заткни рот кляпом, принцесса. — Я трахаю ее рот глубже, просто ради удовольствия. — Тебе лучше помнить, что это все, блядь, мое.

Она снова давится, несколько раз, и я чувствую и вижу, как из уголков ее рта текут слюни. Она похлопывает меня по ноге, как будто хочет, чтобы я остановился, но я этого не делаю. Вместо этого я толкаюсь быстрее, стремясь к своему освобождению.

Это прямо здесь….

По моему позвоночнику пробегают мурашки, и я закрываю глаза, сосредотачиваясь на этом ощущении и гоняясь за ним. Изголовье кровати ударяется о стену от силы моих толчков, и она впивается ногтями в мои бедра. Я открываю глаза только для того, чтобы увидеть, как ее лицо становится темно-красным. Вот что заставляет меня кончать — тот факт, что я почти убиваю ее, чтобы получить свой оргазм.

Мои пальцы на ногах подгибаются, а дыхание застревает в горле. Мой рот открывается, когда я задыхаюсь. Хотя мои глаза открыты просто для того, чтобы видеть, как она борется подо мной, ее ногти царапают меня до крови, когда моя сперма проливается ей в горло, и она брызгает слюной.

Как только мой оргазм ослабевает, я вырываюсь и слезаю с нее. Она захлебывается моей спермой и поворачивается на бок, переводя дыхание, ее грудь вздымается от силы этого. Это самая прекрасная вещь, которую я когда-либо имел удовольствие испытать. Ничто не сравнится с ней.

Когда-то для меня все это было игрой, но оказалось, что это мной играли. Это никогда не должно было быть настолько серьезно. Я никогда не должен был жаждать ее после того, как попробую пару раз, но вот я здесь, поклоняюсь ее влагалищу.

Я притягиваю ее к себе, и она тихо вздыхает, вытирая рот тыльной стороной руки и подставляя мне свою задницу. От этого у меня сжимается в груди, как будто я не могу дышать, хотя игнорирую это чувство. Вместо этого я целую ее в ухо легким, как перышко, прикосновением и прикусываю мочку. Она дрожит, и это заставляет меня улыбнуться. Она может сказать, что я ей не нужен, что между нами все кончено, но она реагирует на все, что я делаю. Камилла была создана для меня, а я для нее. Она просто еще не знает этого.

— Я бы боготворил эту хорошенькую киску, если бы ты только позволила мне, Милла. — И я бы так и сделал. Она даже не обязана мне позволять, я сам возьму это, если захочу. — Я буду поклоняться тебе.

Я нежно беру ее лицо и поворачиваю к себе, чтобы увидеть, как по нему текут слезы. Я вытираю их большим пальцем. Слишком милый жест для моего характера, но прямо сейчас это необходимо. Он напоминает мне о том, как когда-то давно я всегда был мил с ней.

— Ник… — Она полностью поворачивается и целует меня, едва заметно, но все же достаточно, чтобы я почувствовал прикосновение ее губ. — Почему?

— Потому что я хочу тебя. — Я усмехаюсь, как будто это доставляет неудобство. Что ж, так оно и есть. — Даже если бы я не хотел. Ты помолвлена с человеком, которого я ненавижу, и теперь я хочу тебя для себя.

— О чем ты говоришь?

— Я говорю, что хотел отомстить, Камилла, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы добиться этого, — шепчу я, теперь стыдясь этого, боясь, что она расколется и больше никогда со мной не заговорит.

Насколько это раздражает? Я хочу врезать себе по чертовой физиономии, чтобы привести себя в чувство. Я никогда не боюсь, что женщина больше не заговорит со мной. Я мог бы заполучить кого угодно, но мне это не нужно. Потому что она любовь всей моей жизни.

— Но тебя я хочу еще больше.

Лицо Камиллы бледнеет от моих слов, и она качает головой.

— Заткнись, Ник, — она злится на меня. — Ты не понимаешь, что говоришь.