К огромному своему облегчению через несколько мгновений она натолкнулась взглядом на виконта Хильвуда и, мысленно надеясь, что тот уже не помнит, как она целилась в него из пистолета, заспешила в его сторону с самой лучезарной улыбкой, которая пока ещё имелась в её распоряжении.

– Виконт! Как приятно вас видеть! Виконтесса!.. Граф! – Кира так же охотно заулыбалась и отцу Хильвуда, чьё имя совершенно вылетело у неё из головы. Но какая разница. Пожилой граф разглядывал её хоть и удивлённо, но вполне доброжелательно. Это ей и было нужно – доброжелательная реакция.

– Хм-м… О, молодая жена юного Ярима! Я решил было, что вы к нам не присоединитесь… Не решитесь. Кхм-м… Но вы смелее, чем можно подумать, мда… Позвольте представить вам мою супругу.

Графиня посмотрела на Киру так холодно, словно та своим внешним видом собиралась нанести оскорбление лично ей, однако всё же слегка кивнула в ответ. Примерно так же смотрела и виконтесса, но графиня, должно быть, положилась на привилегию возраста и высказалась очень решительно, даже с вызовом:

– Вижу, это у вас на родине принято, чтоб дамы являлись ко двору в мужской одежде. Какая любопытная традиция. Не подскажете ли, чем она обусловлена?

Кира любезно улыбалась.

– Признаюсь, даже представления не имею, в чём принято являться ко двору у меня на родине. Раньше я никогда не бывала при дворе.

– Вот как, – произнесла дама, и её тон был поистине совершенным оскорблением. Настолько совершенным, что оно Киру искренне позабавило, и она с удовольствием кивнула в ответ.

– Вы словно бы из боя да на бал, – отметил граф. – Неужели юный Ярим предложил вам… кхм… повоевать?

– Разве что с финансистами.

– О-о, да! – Граф мелко и с удовольствием затряс чревом в беззвучном смехе. – Помню я свои… эм-м… сражения с людьми их сорта. Они очень любят вцепиться наподобие бойцового пса в сладкий кусок, и стряхнуть их с него… м-м… практически невозможно.

– Требует огромных усилий, – охотно согласилась Кира и взяла бокал с подноса, который учтиво предложил ей слуга. – Ещё в древности повелось, что богатства берутся с боя. Так что тут всё вполне традиционно.

– М-м… Хо-хо, не ожидал, что такая юная девушка окажется сторонницей концепции силы.

– Ну что вы, ваша милость, я стою за безусловный приоритет закона. Но иногда врага приходится бить его собственным оружием. Да к тому же, если судить строго, то и концепция закона – это из области права сильнейшего, то есть права государства на подавление.

– А вас заинтересовала тема власти, я смотрю.

– Ещё бы, ваша милость. Надо ведь понимать, чем ты занимаешься.

Хильвуд слушал этот разговор сперва с недоумением, потом – заинтересованно. Его супруга с отторжением смотрела сквозь Киру и терпела, а графиня, хоть и раздражённо, но прислушалась. И возразила – резковато, зато более искренно, чем раньше:

– Уверена, вы уже размышляли о том, что успешное управление землями требует в первую очередь понимания, но не подавления.

Кира перевела на неё задумчивый взгляд.

– О да, ваша милость. Большое счастье, что у герцога такие хорошие и умелые слуги. Они очень старались обучить меня всему, что следует знать и уметь. Но до настоящего успеха, конечно, далеко.

– В вашем положении главное – действовать осторожно, а не ломать давно сложившийся порядок.

– Безусловно.

– Уверен, матушка, её светлость очень благодарна вам за наставление, – вмешался обеспокоенный Хильвуд. И бросил свой вопрос прежде, чем графиня успела вернуть инициативу беседы себе. – Я полагаю, герцогиня, у себя на родине вы сумели получить прекрасное образование, раз в новом для вас мире так успешно справляетесь с делами.

– Увы, далеко не такое прекрасное, как мне хотелось бы. Но, к счастью, любое образование лучше всего учит учиться и обращать внимание на важные детали. Зато теперь я умею осваивать новое. По крайней мере, очень на это надеюсь.

Кире казалось, что та зыбкая почва, на которую она ступила в первый момент, начинает потихоньку укрепляться. Оказывается, не так уж сложно вести светские разговоры, когда тебе в этом помогают. Да ещё и отпускают комплименты… А ей всё-таки по большей части помогали. Даже графиня, первая из тех, кто показал некоторую недоброжелательность, завела беседу о том, что ей было интересно – о ведении хозяйства – и ей намного легче было ответить, чем в ситуации, когда собеседник просто хочет оскорбить. Вот тогда взаимодействие из беседы превращается в бой – какая уж тут лёгкость.

Но здесь никто не стремился целенаправленно оскорбить Киру. Время от времени кто-то вворачивал колкость, однако делал это так изящно и с такими оглядками, что Кира очень быстро сообразила – ни один из присутствующих просто-напросто не желает оскорбить герцога Ярима, вот откуда эта игра в любезность. Видимо, местные аристократы рассуждают примерно так: раз Кенред приволок свою недавно испечённую жену на императорский приём по случаю коронации, значит, тут всё серьёзно, относиться к ней надо именно как к его настоящей супруге. То есть нанесённое ей прямое и откровенное оскорбление – демонстративное неуважение ему, весьма влиятельному человеку. Мягко говоря…

Ну, а мелкие уколы – это ерунда, самого канцлера они не задевают, поэтому вполне допустимы… Можно и позволить себе такое…

Да, всё становится намного понятнее.

И Кира совершенно успокоилась. Она охотно позволила Хильвуду представить ей нескольких друзей, а с графом Бренны вообще поздоровалась с преувеличенной любезностью. Тот умело прятал свою растерянность безупречными манерами, да и в этой растерянности доля любопытства была, пожалуй, самой большой. Видимо, не так уж часто у жён, которых вернули мужьям после побега, налаживались с этими мужьями более или менее приличные отношения.

Что ж, сейчас имело значение только то, что граф Бренны – последовательный союзник Ярима. И ему, кажется, нужны какие-то ресурсы из Ругадива. Он уже обращался с деловым предложением, и отказать ему, понятное дело, нельзя – герцог не поймёт.

Кстати, теперь Кира смогла вживую познакомиться и с теми представителями аристократии, с которыми до того налаживала деловые отношения исключительно заочно – графы Аетии и Рамеллира, виконт Вальдеи, владевший концерном Тежил, и барон Делмеллир, глава Делме Тис, тоже очень крупного заказчика, проявили к молодой герцогине искренний интерес. В этом кругу людей, с которыми было о чём поговорить, она почувствовала себя увереннее. А когда разговор зашёл о ходе войны, просто заслушалась. Она по-прежнему плохо понимала, как здесь вообще воюют.

Но потом музыка стихла, и церемониймейстер во всеуслышание объявил: «Его высочество наследный принц империи, её высочество, его светлость герцог Ярим». Хильвуд, осторожно приблизившись к Кире, прошептал:

– Вам нужно выйти чуть вперёд, герцогиня.

Кира вслепую сунула полупустой бокал слуге, который очень вовремя появился рядом, и шагнула вперёд, поближе к стремительно очищающемуся пространству. За несколько мгновений центр бальной залы и пространство перед парадной лестницей совершенно опустело. Меллгрей как раз остановился на лестничном пролёте и с интересом разглядывал присутствующих словно с удобной трибуны. Он быстро нашёл взглядом Киру, отметил и, слегка повернув голову к Кенреду, который шёл за его правым плечом, что-то ему сказал. Кенред посмотрел на Киру и – заметно было даже на таком расстоянии – побледнел. Потянулся что-то высказать его высочеству в ответ, а может, оправдаться, но принц, корректно усмехнувшись, сделал успокаивающий жест.

И начал спускаться по лестнице. Слева от него грациозно ступала красивая темноволосая женщина в платье из серебряной парчи, должно быть, супруга принца, а следом – густая свита из множества аристократов, которых, однако, церемониймейстер не объявил по именам или титулам. Только Кенреда. Легко понять, кто тут в империи второй человек после будущего государя.