– Сударыня…

Она слегка склонилась перед ним и заспешила прочь, всё так же путаясь в юбке. Ей подумалось, что эта «горделивая» проходка сводит на нет весь пафос её речи. Да и соображения, что стоило бы помолчать, пришли только теперь, запоздало. Ну вот, поддалась порыву, теперь будет жалеть. Сколько же она себе твердила: сперва обдумай двадцать раз, потом действуй.

Кенред проводил её взглядом.

Он уехал куда-то в тот же день, но Кира вопросов больше не задавала. Она твёрдо решила больше не лезть на рожон. Что будет, то будет, всё равно изменить ничего нельзя. Девушка держалась тихо, покладисто, позволяла себя обряжать и вертеть, от вопросов воздерживалась. Даже из комнаты вышла только для того, чтоб пообедать с герцогиней по её приглашению, а потом уже только вечером, ближе к сумеркам – прогуляться.

За углом особняка на неё молча и решительно, с полным на то правом, вышли двое, и она даже удивиться не успела. Сперва и внимания не обратила – мало ли кто имеет право ходить здесь, под стенами тергинского особняка. Её схватили ловко, с какой-то волшебной сноровкой и лёгкостью, завернули руки и прижали так, что не смогла бы закричать, если б и захотела.

Но спустя мгновение вмешалось ещё что-то, вот тут Кира полетела в траву, чувствуя, что сильной и умелой хватки больше нет. Ошеломление оставило её спустя секунду, позже чуть-чуть отпустила боль, и, слегка очухавшись, она разглядела Крея, который взял этих двоих на прицел. Они были безоружны, либо не успели ничего повытаскивать, поэтому замерли послушно, как кролики перед удавом.

– Вон, – сквозь зубы бросил Крей.

– Это приказ герцога, – едва слышно возразил один из бойцов. Чего это он – по дыхалке получил?

– А это – Тергина, владения графа. Герцог пусть распоряжается в своих поместьях.

– Сам ему это скажешь? – прозвучало со злобой.

– Если будет нужно. Вон. Повторять не стану. – Крей прищурился и поднял оружие чуть повыше. Взял поудобнее.

Оба его противника моментально сорвались с места и пропали в вечернем полумраке. Крей проводил их прицелом, после чего опустил оружие и повернул голову к Кире.

– Сударыня – в порядке?

– Цела. – Она поднялась, не воспользовавшись его помощью, но с большим трудом. Плечи горели от боли. – Значит, это были люди герцога?

– Больше некому. Потому и отпустил. Иначе б и разговаривать не стал.

– И что бы они со мной сделали? Притопили в пруду?

– Думаю, для начала увезли бы и где-нибудь заперли. А потом, возможно, и избавились бы.

– Ничего личного, – процедила Кира. – Просто бизнес.

Крей посмотрел на неё с новым интересом. С мрачным одобрением.

– Думаю, да. – Он помолчал. – Позвольте, я провожу вас в вашу комнату, сударыня. И вызову врача, если нужно.

– Не нужно. – И слегка помассировала плечо. – Так что теперь – я всегда буду под надзором?

– Несомненно. Особенно после свадьбы, сударыня. – Крей покосился на Киру. – Если желаете, сможете потом попросить у мужа другого телохранителя.

– А он станет слушать? – криво усмехнулась молодая женщина.

– Ему видней…

– Вот именно. Так он и решит.

Надо было отдать должное Крею – в нём чувствовался настоящий солдат. Он доставил Киру в дом самым простым и верным путём, по освещённой части двора, а потом дотащил до комнаты и не оставил там одну, пока не проверил углы, двери и даже мебель. После чего дал понять, что останется под дверью, и если даме что-то будет нужно, пусть только скажет. У Киры промелькнула безумная мысль показаться ему полуодетой и посмотреть на реакцию – из чистой вредности. Но вспомнив выражение его лица, она уверилась – даже совершенно голую, он лишь укутает её и запихнёт обратно в комнату, позовёт служанку, после чего продолжит охранять. Своего господина он не предаст, иначе бы тот не оставил невесту на его попечение.

Она покачала головой, раздумывая об этом. Похоже было, что она попала, как зёрнышко между жерновов. Семейная ссора между герцогом и графом может оставить от неё одну пыль. Но выхода нет. Если попытается сбежать, будет даже хуже. Да и куда ей бежать? Если Кенред сказал правду насчёт прохода, то она замурована в этой чёртовой империи.

Так что до свадьбы Кира продолжила вести себя осторожно, из комнаты почти не выходила, делала лишь то, что ей велели, и наблюдала. Герцогиня зашла к ней лишь один раз, но разговора по душам не получилось. Её светлость говорила о наряде, а ещё немного – о церемонии, но Кира почти ничего не поняла. Её только предупредили, что можно и не знать протокола, потому что ей будут подсказывать, а где можно будет – за руку проведут.

И до свадьбы, и в день свадьбы она всё не верила, что происходящее реально. Если она верно понимала ситуацию, её жених был безумно родовит, а она… Не мог же он всерьёз видеть в ней выгодную невесту! Что за чёрт! Зачем она ему?! Даже если бы он рассчитывал сбежать в её родной мир от каких-то местных бед, она – не та невеста, которая сможет решить его проблемы, и ясно дала ему это понять. И он наверняка понял все намёки, не дурак ведь.

В назначенный день её привезли в местный храм. Внутри было не продохнуть, люди (видимо, местные и соседи) теснились везде, но главный проход оставили свободным. По нему прошёл священник в алом, а следом за ним – Кенред, который вёл за руку Киру в длинном платье и густой кружевной вуали, и его мать-герцогиня в строгом, но безумно стильном, безупречном наряде. Кира шла осторожно, фантазируя о том, как она скажет «нет», и обдумывая, что они могут с ней сделать, если она заартачится. Например, Крей может взять её в удушающий захват.

Вообще-то боевое удушение невесты на церемонии – так себе идея. «Она сказала «да», святой отец! Вот прямо сюда, в бицепс, богом клянусь!» Кира слегка улыбнулась собственной шутке и сосредоточилась на том, как священник спрашивал, понимает ли Кенред свои обязанности супруга. Тот дал понять, что отлично понимает. Дальше по логике должен был последовать вопрос ей, но его не прозвучало.

В конечном итоге священник объявил об их браке, не обратившись к ней ни с вопросом, ни даже с каким-нибудь назиданием, после чего Кенред поднял Кирину вуаль и запечатлел на её лбу целомудренный поцелуй. Однако публика – и сама герцогиня, и местные зеваки, и гости из соседних владений – разразились такими оживлёнными овациями, словно на их глазах, вот прямо здесь, произошла не менее чем сама консуммация брака, и вообще было на что посмотреть.

После этого Кира окончательно обесчувствела и замкнулась. Она не обращала почти никакого внимания на то, что пожелают сделать с ней участники торжества: они водили её, куда им надо, ставили где надо, поворачивали и демонстрировали гостям. Гостей было довольно много (включая мэров обоих ближайших городов с семействами, каких-то крупных имперских и пару то ли военных, то ли полицейских чиновников), хотя по обмолвкам окружающих она поняла, что происходящее по своей скромности балансировало на грани недопустимости. Видимо, были какие-то правила, а может быть, даже законы, предписывавшие высшей аристократии жениться строго вот так, а не эдак, и если граф или герцог затевал сельскую свадьбу на полтора свидетеля и три с половиной гостя, брак могли попросту посчитать недействительным.

Видимо, по этой причине Кенред наприглашал на церемонию всех сколько-нибудь значимых людей округи в надежде, должно быть, что приедет хоть кто-нибудь. Приехали все, и с удовольствием. Ещё ситуацию определённо спасало присутствие герцогини, которая держалась просто безупречно, очень ласково и радушно ко всем. Даже радостно.

Кира за праздничным столом так почти ни к чему и не притронулась. Её радовало, что традиции орать «горько» и публично целоваться раз за разом в этом мире, похоже, не существовало. На новобрачную никто не обращал внимания.

Через время общее застолье превратилось в фуршет, народ расползся по кучкам и начал обсуждать свои дела. Кира осталась за столом. Она крошила лепёшку, которую подали ко второй перемене, и выкладывала крошки правильной геометрической фигурой, жалея, что ей в руки не попалась охапка зубочисток или спичек. Можно было бы построить что-нибудь из них. Было бы интереснее.