– Хорошо понимаю, ваше высочество.

– Затруднение в следующем. Отправлять вас своим ходом в Альтере, в штаб канцлера, жестоко, да и бессмысленно – пока вы туда доберётесь, может произойти что угодно. Я не рискую отправлять вас на машине со своими людьми, потому что так могу быть обнаружен раньше, чем запланировал. Значит, самый простой вариант: отдать вас в руки одного из союзников канцлера, например, графа Бренны, который, разумеется, поспешит передать вас вашему мужу. Один из моих людей мог бы для убедительности предложить вас графу за вознаграждение – сделать вид, будто он охотник за наградами. Но тогда ему придётся сказать, что он поймал вас, сбежавшую от мужа. Как понимаете, это бросит тень на вашу репутацию. Я не хотел бы марать ваше доброе имя, но вот так сходу ничего более подходящего придумать не могу. Потом, разумеется, можно будет всё объяснить, да и герцог очень быстро узнает, в чём дело. Но пятно на репутации может остаться. – Принц посмотрел на Киру испытующе. – Вы согласны рискнуть?

– Да, ваше высочество. Размен вполне равноценный: я вас обманула, вы меня немножко скомпрометируете. Тогда мы будем в расчёте?

Принц снова расхохотался – ещё свободнее. Даже телохранитель с переднего сидения обернулся и посмотрел на Киру со смесью удивления и веселья.

– Договорились. Тогда прошу вас запомнить то, что я хочу сообщить через вас герцогу для связи. Записывать это нельзя, вы должны заучить всё.

– Откровенно говоря, если я запишу информацию на бумажке на родном языке и родными каракулями, никто ничего не сможет понять. Позвольте записать, за пару часов я всё выучу и уничтожу листок. Например, сожгу.

– Хорошо. Записывайте. – Он протянул ей листок из блокнота и стилос. После чего продиктовал набор букв и цифр – всё это Кира старательно записала словами родного языка. – Мой человек проследит, чтоб вы сожгли листок. Лучше, если вы что-то забудете передать герцогу, чем если этот листок попадёт в руки того, кто сумеет его прочесть.

– Поняла… Правда, я думала, вы поспешите сами с ним связаться. Но, как понимаю, вы и его хотите проверить.

Меллгрей помедлил, прежде чем ответить.

– Проверять необходимо всех.

– Конечно. Однако когда я позвала вас в лес, сославшись на его имя, вы сразу пошли со мной.

Он снова заулыбался.

– Вы хотите выговорить мне за неосторожность?

– Ну, кто я такая, чтоб вам выговаривать. Про охрану вы спросили моего мнения, и я его высказала.

– А сейчас какое мнение выскажете?

Кира снова пожала плечами и тоже постаралась улыбнуться.

– Что, похоже, вы прошли проверку на доверие к Кенреду, и теперь очередь Кенреда. Всё справедливо.

– У вас удивительное чувство юмора, герцогиня.

– Извините, я совсем не хотела вас обидеть.

– Вы и не обидели. Я искренен. Я очень ценю людей с хорошим чувством юмора… Заранее прошу прощения, если моему человеку в какой-то момент для достоверности придётся быть с вами не слишком корректным. И, возможно, граф тоже позволит себе какие-нибудь действия или замечания… Может быть трудно.

– Переживу.

– Хорошо. Тогда остановитесь в Бренне у развилки на Риз. И герцогиня подождёт вторую машину. Я думаю поручить это дело Зоиру, – сказал он своему телохранителю.

– Подойдёт, – одобрил тот.

– Есть для него подходящая куртка?

– Найдётся. Или он что-нибудь придумает.

– Я благодарю вас, герцогиня. Я хорошо понимаю, что вы сегодня спасли мне жизнь. Поверьте, я этого не забуду.

«Видимо, стереотипная фраза местной высшей аристократии, – вяло подумала Кира. Нога всё не унималась, ныла уже и поясница. – Ну правильно, надо ж им чем-то вознаграждать чернь, не тратясь особо на награды».

– Рада, что всё получилось. Спасибо, что поверили мне.

– Удачи, герцогиня. – Машина остановилась, и принц помог ей выйти, хотя телохранитель кинулся было сделать это сам. – Подождите здесь. Зоир скоро подъедет и займётся всем.

Дверца машины беззвучно закрылась, автомобиль рванул прочь, и через несколько секунд Кира осталась на обочине одна.

Тактический компьютер гудел, принимая разведывательные и аналитические сведения, которые в него загружали непрерывно. Целые группы аналитиков корпели над спутниковыми снимками, разбирая, что тут что, и отправляя результаты в недра всё той же машины, а она, перекрёстно оценивая их мнения, выводила нечто среднее и предлагала как версию. Картина постепенно прояснялась. Кенред несколько часов крутил получающуюся карту, разглядывал её то по частям, то в целом, и прерывался лишь тогда, когда пересыхало во рту. К этому моменту приказ трём дивизиям был уже отдан, но он всё ещё не был до конца уверен, что выбрал правильное направление.

Кенред полагал, что всё идёт неплохо. Он уже достиг той степени сосредоточения на задаче, когда оно начало переходить в отрешённость. Само собой, он ведь тоже был человеком, у него случались моменты паники, страха, душевной слабости. Но нападение на тергинский дом и гибель матери совершенно ошеломили его, ударили сразу в цель, так что переживаний не осталось – только разум, обнажённый настолько, насколько это вообще возможно. В таком состоянии ему, как ни цинично это звучало, лучше всего работалось. Райвен, которого он взял к себе адъютантом, посматривал на командира с беспокойством, но, даже замечая его внимание, Кенред отмахивался. Его занимала одна цель – планирование войны и её результат.

Он приступил к делу ещё до того, как прибыл в форт Альтере: немного пообщался с маршалом Талемом, передал распоряжения гвардии, вызвал к себе Дигара, графа Монелла, главу внутренней разведывательной службы, а заодно и всех его заместителей. Решать вопрос с внутренним расследованием было необходимо, и срочно, но, как всегда, тут требовалась деликатность. Когда возникают вопросы к личной охране правящей семьи, это всегда чревато неприятными последствиями. Конечно, империя накопила богатый опыт решения подобных проблем, но каждая была слишком уж индивидуальной. Поэтому не стоило пороть горячку, разбираться следовало осторожнее, без спешки.

Дигар постарался убедить в этом канцлера. Он был человек сложный и к Кенреду в его новом положении относился с большим сомнением, но решимость служить и оставаться верным присяге была в нём сильнее склонности к интригам. А может быть, он вообще не представлял себя в интригах – встречались ведь аристократы, которые предпочитали простой и предсказуемый путь в жизни. Дигар Монелл был хорошим службистом, всегда был верен принципу «если ты служишь в армии, то держись подальше от политики». Но Кенред, конечно, не снимал со счёта вероятность, что на этот раз соблазн оказался слишком велик. Пока же признаков измены на самом верху не было, поэтому расследование было отдано под контроль самого Дигара.

Но и те, кому предстояло за ним присматривать, уже находились на своих местах. Эти отчитывались лично Кенреду – через одного из его секретарей.

Теперь всё решало время, сведения (смогут ли его люди добыть их достаточно и доставить вовремя), точность выполнения приказов – и везение. Увы, без везения было никак.

Утром сообщили о сражении на границе Крестеберна и Рамеллира. Кенред безотрывно следил за меняющейся на карте обстановкой. Он был готов к такому развитию событий, и именно сюда были загодя отправлены дивизии, но ведь могло повернуться по-всякому. Сражение шло слишком близко от узловой энергетической точки. Ещё чуть-чуть – и он пожалеет о своей осторожности. Он всерьёз задумался, не стоит ли ввести туда дополнительные войска. Но их придётся снимать с других направлений, которые тоже стоит контролировать, если он не хочет неожиданностей. Всё оценив и обсудив с посвящёнными в задачу офицерами отдела планирования, он решил пока не торопиться.

Теперь, когда клин между вооружёнными силами Крестеберна и Рамеллира был вбит, настало время переходить к разговорам. Кенред отправил в Крестеберн и Рамеллир требование немедленно прекратить военные действия – чтоб обозначить себя как человека, облечённого властью и вполне уверенного в своих полномочиях. По идее, это следовало делать Меллгрею, но режим секретности затруднял оборот документов, а реагировать было нужно немедленно. Никому не дозволено безнаказанно резвиться целой армией рядом со стратегически важными объектами. Или даже вдали от них – куда годятся такие шалости!