Вокруг так и стояло с десяток канохов, все с подозрением на меня смотрели, а один всё ещё свою шею потирал, которую я, похоже, несколько передавил своими ногами.

Удивительно, но пришельцы никуда не убрали все мои вещи, разве что меч отстегнули. Почему-то мне казалось, что саднящая боль в боку и клинок как-то связаны, но, проведя там рукой, я почувствовал лишь припухлость и успокоился — покров не повреждён. Сумка с колчаном так и лежали у входа нетронутыми.

Канох, похоже, понял, что мне нужно немного времени, чтобы свыкнуться с тем, что произошло и осмотреться, но потом всё-таки решил взять инициативу в свои руки и, увидев, что я могу самостоятельно стоять и даже идти, попросил следовать за ним. Должно быть, на обед, время, если тень на улице меня не обманывала, подходящее.

— Ты прости, я не рассчитал, — обратился я к самому пострадавшему, поднимая свои вещи у входа, но тот лишь махнул рукой. Должно быть, речь ему в этот самый момент доставила бы боль.

Пока вдвоём с парламентёром по улице шли, мы говорили, и одновременно я разглядывал его внешне. Проклятие, их манера говорить даже в мысли проникла. Одежда, коей, благодаря тёплому климату, немного, на проводнике выглядела поношенной, но не имела ни одной заплатки. Более того, он выглядел презентабельно, очень похоже на Готлода в лучшие обороты. На скулах, как и у некоторых его сородичей, я увидел аккуратные коротенькие рожки, а на пальце своим блеском к себе привлекло моё внимание золотое кольцо-печать.

Трудно сказать, каким титулом канох обладал. Нет, серьёзно, титулы на канохском звучали сложно, а смысл имели почти такой же, о котором я слышал.

— Ты будто куда-то спешишь, — сказал он, снова догнав меня, словно не он выбирает путь, а я.

— Да уж есть куда. Есть канохи, которых хорошо бы развязать. Это в нескольких днях от сюда.

— Ты точно не ранен, Олор…?

— Всё в порядке.

— Всё же, тебе надо поесть, — настоял он.

Остановившись, я тяжело хмыкнул и нехотя кивнул.

— Вы правы. И припасы нужны. Много. — Одновременно я думал, что, возможно, зря связал тех пятерых. Ну, и пустились бы в погоню — да и плевать! Ни за что не догнали бы. — Надеюсь, дождь не прошёл мимо них.

— Люди слабы, как я думал, но ты совсем другой. — Канох, похоже, решил сменить тему. — Даже проклятых одолел.

— Вы хотели сказать «убил»? — усмехнулся я с горечью, отлично понимая, что с таким грузом вряд ли сегодня усну.

— Они давно мертвы. На их месте тела без воли и разума остались. — Канох будто бы угадал, что нужно сказать именно в этот момент. Вряд ли это сильно помогло, но я оценил сей жест. — Такие же, как Вас-Икт был.

— Кстати, думаю, мне и мыло понадобится. Кажется, правильно произнёс?

— Да, я понял.

Как оказалось, дорога до еды меня ждала неблизкая, а вся прислуга в замке после освобождения до сих пор неспособна на нормальные действия, не говоря уже о готовке еды. В замок на взрыв и звон стекла сбежались самые разные канохи с улицы, способные ходить, а позже туда привели и мэра первого внутреннего кольца Игушода, с которым в этот самый момент я и говорил. На улице я видел всё больше обескураженного и даже просто лежащего на земле и тротуарах народа, но, уверен, через какое-то время всё с ними станет хорошо.

А у Вас-Икта оказалось довольно странное чувство юмора, он занял храм — последний оплот ещё верных истинному королю войск, где потерял самое большое количество своих бойцов.

— Достаточно, — прервал я рассказ каноха, когда учуял ароматы, заставившие мои скулы заболеть от напряжения, — расскажете потом.

В просторном доме, куда мэр меня привёл, кипела работа, канохи гремели посудой, а в специальном углу с открытой крышей в большом котле на огне готовилось что-то мясное. Рядом стояли длинные столы и лавки, которые медленно заполнялись местными жителями. К счастью, моего сопровождающего здесь все узнали и поприветствовали. Похоже, его должность со смертью лже-короля никуда не денется, просто теперь он будет принимать решения более осознанно.

Канох показал мне на место за столом, а сам, взяв сумку, которую я поставил рядом, пошёл вглубь кухни раздавать указания. Сначала я хотел, было, прыгнуть за ним, но потом понял, зачем он её забрал и остался в ожидании. Кроме того, меня отвлёк мысленный голос Горпаса, который отметил, что я снова был вне досягаемости его мысли. Пришлось объяснять, что произошло, но благо, мысленно это гораздо быстрее, чем словесно.

Блюд оказалось немного, но и того, что принесли спустя пару минут, казалось, мне на полных два дня. Разумеется, канохи употребляли в пищу не одно только мясо, помимо жаренного со специями, варённого в бульоне и солёного в бочке, здесь подавали довольно жёсткие хлебные лепёшки, теплое молоко и разнообразные фрукты. Их не резали, для поедания у каждого лежал нож, и каждый сам решал, как он будет его употреблять. К сожалению, растительных скоропотров на столе не оказалось, но то, что могло быть засушено, сварено и просто лежать месяцами, я увидел. Мне даже в небольшую миску орехов отсыпали, однако, самое интересное, что я увидел на столе — это сухари. Сначала мне подумалось, это обыкновенные гренки, и я, было, хотел положить их в суп, но принюхался и почувствовал множество специй на них. Разумеется, здесь не научились имитировать вкусы разных продуктов химически, но вкупе с ароматом, соль раскрывала сухарики в удивительном свете.

Пока с огромным удовольствием ел, я под любопытными взглядами остальных пытался размышлять, каким таким образом канохи сохранили навыки готовки таких разных и невероятно вкусных блюд? Конечно, война — войной, а обед по расписанию, но чтобы вот на столько. Видимо, часть памяти Готлода, отвечающая за вкусы и запахи, не спроста такая обширная. А, может, всё дело в том, что я давно не ел нормально приготовленного мяса, да и вообще не ел? Чёрт, да всё может быть.

Когда наелся, я заметил, что наполненная продуктами сумка уже стояла рядом. Смотреть, что там для моей спасательной операции приготовил повар, я не стал, полностью положившись на его вкус, но на всякий случай произнёс условие, охлаждающее сумку изнутри. Дорога, может, и не такая дальняя, но и спасать мне придётся не одного каноха, а пятерых. Лучше еда окажется холодной, нежели испорченной.

Немного передохнув от сытного обеда, я немного размялся, похрустел позвоночником и, взяв заметно потяжелевшую сумку, пошёл в сторону уже знакомого каноха, чьё имя я так и не удосужился спросить.

— Олоран, о проводнике я распоряжусь, немного подожди, отдохни после еды.

— Не надо, дорогу я помню.

— Но сопровождение?

— Налегке пойду, — махнул я рукой, понимая, что даже если встречу по дороге других канохов, они услышат родную речь и не нападут, когда узнают, что произошло. — Спасибо, что накормили, это было великолепно. И — я не прощаюсь.

— Подожди! — Он не отстал, достал кусок белой ткани и тонко заточенным угольком, защемлённом меж двух палочек написал на нём пару строк, после чего нанёс немного сухих чернил на кольцо-печатку и отпечатал рисунок чуть ниже надписи.

Канох проводил меня до ворот, через которые я пришёл, но дальше них не пошёл, только пару напутственных слов сказал и вскоре исчез из под ворот. Написанное на ткани являло собой документ, подтверждающий мой статус особо важного гостя и давало мне возможность беспрепятственно передвигаться в пределах большей части населённого Аздахара.

За воротами канохи, проходящие мимо, почти не обращали на меня внимания, и вскоре я понял, в чём дело. Руки, на которые я до этого момента внимания не обратил, выглядели потемневшими, и мне подумалось, что такой же цвет обрело и моё лицо. Более того, одежда на мне тоже заметно пострадала, и я задумался, а стоит ли менять её на свежую? Пусть местные и дальше не обращают на меня внимание.

На обочине часто встречались просто сидящие канохи. Видимо, им тоже хорошо досталось, но всё больше было тех, которые медленно ковыляли с донельзя растерянным видом. Везло тем, с кем шёл более стойкий товарищ, подставивший плечо.