Неожиданно в глубине под переносицей нестерпимо засвербило, и, резко вдохнув через рот, я чихнул. Ну вот ещё, насморка не хватало! Пока дышал ртом, как-то и не подумал, а попытавшись шмыгнуть носом, не смог и пробки пробить. От натуги даже лёгкие заболели, и я закашлялся.

Портал выпустил меня неожиданно легко, даже новых ушибов не прибавилось, но вот головная боль и насморк никуда не девались. Вот ведь! Эх.

— Что тут может произойти? — передразнивал я себя, выходя из коридора на площадку. — Вот оно, произошло, дери его трое по пять раз! А потом ещё подход. Ванз…

Моё красноречие, как оказалось, достигло чужих ушей, и, конечно же, говорил я по привычке на Пятом канохском. Едва ли не сматерился, но успел остановиться.

— Дайте несколько мгновений, — попросил я, увидев Парката, чьё лицо выражало одновременно недовольство и облегчение. Хотя, скорее, первое сменялось вторым. Там стояли и остальные — их лица выражали по большей части удивление.

Вода из бочки немного облегчила мне утро, я попил, умылся, а потом и вовсе окунул голову в ледяную воду. Не страшно, здесь почти все так делали.

— Наконец-то, — сказал кто-то из канохов. Думаю, это мог быть и Паркат.

Стекающие ручьи, да в купе с прохладным утренним воздухом взбодрили и окончательно отогнали сон.

— Доброе утро всем, — сказал я, встав рядом с мастером белой ленты перед строем. — А чего дрожим?

Подняв руку до пояса, я согрел воздух вокруг канохов до комфортных температур и увидел, как они понемногу начали расслабленно выдыхать.

— Так-то лучше. Вот что, сегодня я отправляюсь далеко и надолго. Возможно, мы больше не увидимся, поэтому хочу поблагодарить за тёплый приём и, к-хем, послушание, — По строю пробежались робкие смешки, — Продолжайте в том же духе, и однажды станете прекрасными бойцами.

— Прям все? — спросил Паркат, намекая, кажется, на пару своих лодырей.

— Все, да не все. — Опустив голову, я посмотрел на строй исподлобья. — Ученик Дертас, выйти вперёд!

От неожиданности тот даже вздрогнул, но всё-таки нашёл в себе смелость сделать два шага.

— Мастер?

— Тебе есть, что сказать?

Он колебался, будто я пытаюсь выведать у него какую-то большую тайну.

— Вы… — Дертас вдохнул поглубже. — Вы специально испортили погоду в Закаменном, Гнису?

По строю в этот момент прошлась ещё одна волна, но не смешливая, а удивлённая. Что уж говорить, я и сам испытал шок. Сердце в груди отчего-то ускорилось, и боль в голове, о которой я почти успел забыть, вернулась с новой силой. Откуда он узнал? Зачем раскрыл мою тайну? Зачем — при всех? Ладно, чёрт с ней, с моей тайной, но ведь могут поползти слухи, и если их услышат те, кому не стоит, произойдёт второй Плаишкор. С другой стороны, до Давуриона эта новость дойдёт не скоро, меня к тому моменту здесь уже не будет. Да и Игушод не такой беззащитный, если посмотреть.

— Как ты узнал? — спросил я хмуро, хотя мог вздохнуть и спокойнее. Если бы Дертас блефовал, я бы это понял, а в этот момент он твёрдо уверен в своих словах.

— Кажется, я всегда знал, какие вы.

— Даже так? — уже нахальнее спросил я. — Хорошо. Именем Гнису, и как твой мастер, я приглашаю тебя в большую экспедицию. Ты сам знаешь, куда.

Что же, ответный шок не заставил себя долго ждать. Уверен, до этого он уже потерял всякую надежду отправиться туда пораньше. Хотя я всё равно не понимал, куда он так спешит.

— Это честь для меня, мастер.

— На сборы два больших, у домика мастера быть до того времени, иначе я плыву один. — По строю, сначала робкие, но потом более уверенные, пронеслись аплодисменты, и Дертас побежал к казарме. Глянув на Парката, я получил молчаливое одобрение и рявкнул: — Остальные — разойдись!

Паркат стоял рядом и безмолвно наблюдал, как я забираю каноха. Но у меня никаких сожалений не возникло. Даже несмотря на опасности, которые могут ждать меня в пути, я принял достаточно разумных предосторожностей, чтобы хоть он смог добраться.

Может, там, куда мы отправимся, он исполнит свою мечту? А может, она полетит прахом? Если останемся здесь, ни я, ни он этого не узнаем.

— Ты стольким вещам их научил, — с грустью сказал Паркат, смотря на дерево у командирского домика, росшее с незапамятных времён. Листья на нём почти не двигались, ветра сегодня не было.

— Может, когда-нибудь я приплыву в гости? — уже повеселее предложил я и протянул руку. — Расскажу больше про себя, про Дертаса.

— Давай иди, а то так и не отправишься. — Он ответил рукопожатием, которому я научил его через пару дней после знакомства.

В доме мастера я взял пояс со всем металлическим оружием, лук с полным колчаном, который тоже прицепил и сумку, где лежала наполненная металлическая фляга, верёвка и сменная одежда. Есть хотелось зверски, но я решил, что займусь этим уже на корабле. Алат позавчера сказал, что пришлёт за нами Летуна с хирушами, и до корабля мы долетим меньше чем за час.

Дертас явился ровно к обозначенному мной времени, и за оградой я уже увидел троих хирушей и одного Летуна — старика из группы, которую мне пришлось спасать. Надо сказать, выглядел он теперь свежее, чистая одежда, зачёсанные назад волосы — не чета тем растрёпанным в тот раз, и куда как лучше выглядящий хируш. Видно, что за ним теперь ухаживали, чистили чешуйки и вычёсывали шерсть.

— Мы можем не вернуться, не оглянешься напоследок? — спросил я, оборачиваясь на площадку. Мы уже подошли к открытым воротам, где дежурили двое вооружённых крепких канохов. Впрочем, Дертасу, казалось, интереснее, что впереди. — Готов?

— Да, мастер.

— Только не пугайся, пóперву голова может кружиться.

Мы поздоровались с Летуном, и хируши легко подняли нас в воздух, после чего мы полетели к городским воротам. Там мы повернули почти на прямой угол и двинулись вдоль стены.

Канох взял с собой немного, даже оружия не захватил. Не знай я, как он обращается с электричеством, упрекнул бы, что совсем в дорогу не готовится.

Летун впереди мчался и даже не обернулся на нас. Похоже, скорость наших хирушей он знал и держался её. Почему-то он решил лететь не над поверхностью реки Черук, которая пересекала наш путь, а добраться до моста и проплыть над ним, и то, нам пришлось сильно замедлиться.

Вскоре после реки я увидел, как покрытые травой поля обрываются, а за ними ни леса, ни лугов, только чистое небо и болота вдалеке, скрытые туманами. До меня скоро дошло, что мы приблизились к морскому побережью. Впередилетящий взял правее, и снова начал замедляться, а чуть впереди я увидел большой порт, строенный, похоже, задолго до войны канохов и марнов. Окружённый естественным кратером неестественно круглой формы, прямо в его акватории стоял небольшой форт, от которого в море выходило три широких каменных пирса. В бассейнах между ними стояло больше двух десятков кораблей, а поместилось бы, наверное, вдвое больше. В окружении шестиугольных башен, соединённых стенами, находились доки, где на ремонте стояло два небольших судна, и прямо от туда через заднюю часть акватории шёл мост шириной шагов в двадцать. Он соединял порт с твёрдой землёй, превращаясь в такую же широкую дорогу до самых восточных ворот Игушода. По обоим концам стен кратера, постепенно исчезающим в глубине моря, стояли высокие здания с чашами на самом верху, и их предназначение мне пришло в голову сразу же, как я их увидел — маяки. Только они не горели. В смысле, они вообще не горели уже на протяжении трех веков.

Вскоре мы вовсе остановились, и хируши высадили нас. Мне полёт дался легко, а вот Дертасу не очень. К счастью, он сумел удержать содержимое желудка и равновесие пока окончательно не пришёл в себя.

— Меня… будто переваривали, — сказал он на почти чистом общепринятом, глянув на меня.

— Мой первый раз лучше вообще забыть, — ответил я, вспоминая, как с дерева упал. — Там у вас я уже родную речь забывать начал. Ты не против? — Он кивнул, и я выдохнул. Канохский я хоть и знал, но каждый раз, пытаясь избежать акцента, завязывал язык. Это утомляло.