— Я видел тебя в центре города с Эллой Маккензи, — сказал Гутьеррес, нарушив тишину, которой я наслаждался.

— Вероятно.

Марк мне вполне нравился, пока мы были на службе, и я иногда предпринимал попытки завязать с ним разговор, но Элла не входила в список моих разрешенных тем.

— Между вами что-то есть? — спросил он в стиле разговоров в раздевалке.

— Будь осторожен, — предупредил я.

— Эй, я знаю Эллу. Она хорошая девушка. Я дружил с ее братом. Он умер. Ты ведь знаешь об этом, да? Около шести месяцев назад.

Мое сердце заколотилось.

— Да, я знаю.

— У нее есть дети. Хорошие дети.

— Да, — к чему этот парень клонит?

Он вздохнул, нервно покручивая козырек на кепке. Этот парень был бы легкой добычей за покерным столом.

— Послушай, я не пытаюсь быть любопытным.

— Конечно, пытаешься. Вопрос в том, почему?

Он посмотрел назад и увидел то, что я уже знал. Между нами и ближайшими членами команды было около двадцати футов. Достаточное расстояние, чтобы поговорить наедине.

— Я просто пытаюсь присмотреть за ней.

— Приятно слышать.

На всей планете не было ни одной души, которая заботилась бы об Элле больше, чем я и, хотя это было почти мило — его забота, она была совершенно лишней.

— Я серьезно. С ней происходит чертовски много всего. Потеря родителей и уход Джеффа…

— Ты знаешь Джеффа? — мои шаги замедлились бы, если бы мое тело не было на автопилоте, привыкшее действовать, когда мои мысли уходили куда-то в сторону.

— Знал Джеффа, — поправил он. — Я общался с его старшим братом, Блейком.

— Одно имя лучше другого, — пробормотал я.

Гутьеррес рассмеялся.

— Это правда. Они оба такие — притязательные засранцы. Дети из трастовых фондов, которым не пришлось бороться ни дня в своей жизни. Оба получили свое состояние, а теперь еще и работу.

Ненависть пронзила меня, словно кислотный яд, горящий в моих венах. Конечно, у него все было легко, пока Элла вкалывала как проклятая.

— Так ты знаешь, где он?

— Конечно. Он работает в компании своего отца в Денвере. Помолвлен с дочерью политика, если его Facebook не врет.

Я запомнил эту информацию, чтобы реализовать план, который вынашивался с тех пор, как я пообещал Мэйзи, что она не умрет.

— В любом случае, у вас с Эллой все серьезно? — он бросил на меня косой взгляд, и я посмотрел на его руку. Красивая широкая золотая цепочка. Хорошо. Я не был в настроении драться с парнем. Не тогда, когда я не мог быть уверен, что не выбью из него все дерьмо.

— Мы друзья, — сказал я безразличным тоном. — Я просто помогаю ей.

Он, казалось, размышлял над этим минуту, а потом кивнул.

— Хорошо. Это хорошо. Ей сейчас нужна любая помощь, которую она может получить со своими детьми.

— Нет, — уточнил я, сканируя глазами линию леса на случай, если мы найдем нашу туристку. — Ей не нужна помощь, она и так со всем справляется сама. Но я должен ей помочь. Я не хочу, чтобы она справлялась с этим в одиночку. В этом есть разница.

Гутьеррес снова кивнул, как кукла, но искренне. Может быть, я слишком много времени провел среди солдат. Может, гражданские болтали о своих чувствах во время походов в горы. Может, это я такой замкнутый, а не он такой любознательный.

— Извини, парень. Просто… это маленький город, а ты новенький. И после потери Райана я знаю, что она страдает. Они ведь даже не сказали ей, что произошло.

Конечно, не сказали. Потому что, когда задания шли не так, как надо, если солдаты не погибали, а теряли сознание, их вывозили повстанцы в пустыню, снимали с них форму, связывали, затыкали рот, пытали и стреляли в затылок, когда на них были одни трусы, военные обычно скрывали это от их семей, говоря, что это секретная информация. Никто не хотел думать о том, что такое может случиться с их братом.

— Они даже не позволили ей увидеть его тело. Это не может не волновать ее. Насколько она знает, он может быть все еще жив, а военные скрывают это, чтобы превратить его в Джейсона Борна или что-то в этом роде. Все это очень сложно.

Мышцы на моей челюсти напряглись, и я стиснул зубы, чтобы держать рот на замке. Этот парень ничего не знал, ни того, что случилось с Райаном, ни того, что он был моим лучшим другом. Он просто пытался присмотреть за Эллой и убедиться, что у меня есть четкое представление о том, через что ей пришлось пройти. По крайней мере, именно это я твердил себе, пока мы приближались к месту поисков. Тропинка была усажена осинами, что сокращало поле нашего зрения до минимума, розовая бандана была привязана к стволу. Мы снова собрались сделать один круг, когда парень с рупором занял центральное место. Пора было приступать к работе.

***

— У тебя отличная собака, — сказал мне Гутьеррес примерно через час, когда нашу туристку забрали на вертолете и мы отправились обратно по дороге.

— Она единственная в своем роде, — согласился я.

Он позволил мне пройти остаток пути в молчании, за что я был ему благодарен. Мне потребовались месяцы, чтобы впустить Райана в свою жизнь, и годы, чтобы стать его лучшим другом. Элла была единственным человеком, с которым у меня была мгновенная связь, и я улыбнулся, когда понял, что Мэйзи и Кольт теперь тоже в этом списке.

Мы добрались до базы трейлеров, и я открыл дверь грузовика, чтобы Хавок могла запрыгнуть внутрь. Она устроилась на пассажирском сиденье, счастливая и немного уставшая.

— Ты сегодня отлично справился, — сказал Гутьеррес, снимая свой рюкзак и загружая его в машину, припаркованную рядом с моей.

— Спасибо. Мне было приятно быть полезным.

— Да, я понимаю, — он снял кепку и потер голову. — Слушай, насчет того, что я сказал об Элле…

— Не надо. Все в порядке, — я крепче вцепилась в двери.

— Маленький городок, — сказал он, слабо пожав плечами.

Он действительно был таким. Может, не деревня с горнолыжными курортами, но маленький городок. Особенно когда туристов не было, а были в основном местные жители. Все они были связаны между собой, и я мог не понимать этого, но старался уважать.

— Райан мертв не шесть месяцев.

Гутьеррес вскинул голову.

— Он мертв пять месяцев и семь дней, плюс-минус несколько часов. Несколько очень долгих часов. Я знаю, потому что он был моим лучшим другом. Я служил с ним большую часть десятилетия.

— О, Боже, мне так жаль, — его поза изменилась.

— Не надо. Никогда не жалей о том, что присматривал за Эллой. Я сказал тебе это только для того, чтобы ты знал, нет ничего, на что бы я не пошел, чтобы обеспечить ее безопасность, я буду заботиться о ней и ее детях. Ничего. Именно из-за них я здесь.

Он сглотнул и наконец посмотрел на меня, сделав глубокий вдох.

— Хорошо. Спасибо, что рассказал мне. Если тебе что-нибудь понадобится, или если ей понадобится, просто дай мне знать или попроси мою жену, Тесс. Элла никогда не попросит.

— Да, она довольно упряма.

Призрак улыбки промелькнул на его лице.

— Что-то подсказывает мне, что и ты тоже.

— Виноват.

Я ехал домой уставшим, с довольной собакой и мыслями, которые не переставали бегать по кругу. Я имел в виду то, что говорил: не было ничего, чего бы я не сделал, чтобы обезопасить Эллу и детей.

Или было?

Я затормозил, проезжая мимо домика Эллы. Ее страховка не оплачивала лечение, которое могло спасти жизнь Мэйзи. Но я перечитал в Интернете все сведения об этой больнице, и моя страховка оплатит.

Я перевел машину на задний ход и свернул на дорогу Эллы. Я вышел из машины еще до того, как заглох двигатель, сделал два шага за раз и постучал в ее дверь, пока мой мозг не начал перебирать все причины, по которым она может отказаться, зная, что мне придется убедить ее сказать «да».

— Бекетт? — спросила Элла, открывая входную дверь. Она была одета в джинсы и футболку с длинным рукавом, а ее волосы были заплетены в толстую косу, отчего мне захотелось схватить их, чтобы поцеловать.

— Все в порядке?

— Да. Извини, что без предупреждения. У тебя есть минутка?