Так поступали и другие мамы больных раком детей. Я разговаривала с несколькими из них, но всегда казалось, что они забирают детей в крайнем случае… когда уже умирают. Это было не столько физическое действие — забрать ее из школы, сколько эмоциональное признание того, что она не может туда пойти. И это было одинаково разрушительно для всех нас — Мэйзи, Кольта и особенно меня. Но это сняло бы стресс с нее, особенно в те дни, когда она не могла встать с постели. В те утренние часы, которые она проводила, скорчившись в туалете плача, но при этом клялась мне, что у нее все получится.

— Как это будет?

— Я могла бы учить ее, — предложила мисс Мэй. — Я могу приходить к ней после обеда, когда она будет чувствовать себя достаточно хорошо. Она не будет отставать от учебы, ее освободят от районных требований по количеству часов, и мы сможем лично разработать программу.

— Я могу подумать об этом?

— Конечно, — сказал мистер Джонас, передавая ей документы.

Мы закончили совещание, и мисс Мэй вышла вместе со мной. Я чувствовала себя оцепеневшей, а может, дело было в том, что за последние полгода меня били так сильно и часто, что я перестала ощущать боль.

— Кольт как раз собирается на ланч, если вы хотите его увидеть, — предложила она.

Кольт. Он был именно тем, кто мне сейчас нужен.

— Я бы очень этого хотела, — сказала я ей.

Она потянулась к моей руке и слегка сжала ее.

— Он феноменальный ребенок. Он добрый, сострадательный и защищает маленьких детей.

Моя улыбка была мгновенной.

— Мне повезло с этим парнем.

— Нет. Он феноменален, потому что у него исключительная мать. Пожалуйста, не забывайте об этом в разгар всего происходящего. Вы замечательная мама, Элла.

Я не могла придумать, что сказать, чтобы не опровергнуть это заявление, поэтому просто сжала ее руку в ответ.

Потом я стояла с дюжиной других мам, которые выстроились в ряд у входа в кафетерий, ожидая своих детей. Большинство из них были обычными мамами из родительского комитета, у которых были безупречные минивэны, цветные ежедневники и элегантная, но в то же время удобная одежда. Некоторых я знала, некоторых нет.

Я опустила взгляд на свои кроссовки, потертые джинсы и футболку с длинным рукавом и почувствовала себя… неухоженной. Я никогда не понимала фразу «забить на себя», но в этот момент? Да, я поняла. Я не могла вспомнить, когда в последний раз подстригала волосы или находила время на то, чтобы нанести больше косметики, чем консилер под глаза и тушь для ресниц. Все это не имело значения в плане спасения Мэйзи, но сейчас я чувствовала разделение между мной и этими женщинами так же четко, как если бы они были в бальных платьях.

— О, Элла! Я так рада тебя видеть! — сказала Мэгги Купер, приложив руку к сердцу и сверкнув бриллиантом больше костяшки пальцев. Она была на год старше Райана и вышла замуж за одного из сотрудников корпорации из горнолыжной деревни. Я думала, что объявление об их помолвке будет гласить: Местная девушка добилась успеха.

— Я тоже, Мэгги. Как… — черт. Как зовут ее ребенка? Того несносного, который разрисовал рюкзак Мэйзи несмываемым маркером и считал милым навязывать ей поцелуи? Даг? Дикон? — Дрейк?

Фух.

— Он великолепен! Сейчас он очень хорошо играет на фортепиано и с нетерпением ждет футбола. Он начнется на следующей неделе, если Кольт захочет играть. Слушай, я хотела спросить, ты не думала о комплексном лечении Мэйзи? Я имею в виду, что эти лекарства очень ядовиты. Я читала один блог, в котором говорилось о том, что нужно есть только корень маниоки или что-то в этом роде? Это было очень интригующе. Я могу прислать его тебе.

Да уж. Слава Богу, я научилась изображать на лице улыбку и кивать.

— Конечно, Мэгги. Это было бы здорово, — за последние полгода я поняла, что самый простой способ справиться с благонамеренными советчиками это просто сказать спасибо и безропотно согласиться прочитать все исследования, которые они нашли о змеином яде или чем-то еще.

К счастью для меня, ребята вышли из-за угла, неся в руках ланч-боксы или ланч-карты.

— Здорово! Еще я нашла кучу органических продуктов! Они должны быть полезны для детей с лейкемией и все такое.

— Нейробластома, — сказала я над головами детей, когда они прошли, между нами, в коридоре. — У нее нейробластома.

— О, точно. Я путаюсь во всех этих раковых заболеваниях, — она махнула рукой, как будто не было никакой разницы.

— Боже мой. Кто это? — спросила сидящая рядом с ней мама, пристально глядя в коридор.

Я повернулась и увидела Кольта, который шел прямо за классом с ухмылкой на миллион долларов, сзади шла Хавок и Бекетт. Бекетт был одет в брюки-карго, которые он носил на работу, и темно-синюю футболку «Поисково-спасательная служба Теллурида», которая идеально обтягивала его грудь и бицепсы.

— Понятия не имею, но запишите меня в его команду, — сказала Мэгги, не сводя с Бекетта глаз.

Бекетт кивнул на слова Кольта и снял свою бейсбольную кепку, надев ему ее на голову. Мое глупое чертово сердце тут же перевернулось, и в нем появилось то подростковое, светящееся чувство, на которое у меня точно не было времени.

— Серьезно, — другая мама вздохнула. — Свежая кровь?

— Сезонная. Должна быть, — ответила Мэгги.

Бекетт поднял глаза и тут же увидел меня, улыбка превратила его из великолепного и задумчивого в просто сексуального. Когда я в последний раз думала о парне в таком ключе? Джефф? Я почувствовала тяжесть в животе, как будто мое сексуальное влечение только что включилось после почти семи лет бездействия.

— Мама! — Кольт увидел меня и побежал, обходя всех строй, чтобы броситься ко мне.

Я легко поймала его и прижала к своей груди. На долю секунды я забеспокоилась, что только что переступила черту «большого мальчика», но он, как и положено мальчику, опустил голову и крепко прижал меня к себе.

— Я так рад, что ты здесь, — сказал он, и я отпустила его, получив свою порцию Кольта.

— Я тоже, — голос Бекетта скользнул по мне, как сырой сахар, терпкий и сладкий одновременно.

Краем глаза я увидела, как у Мэгги отпала челюсть, а потом она исчезла, надеюсь, она ушла в обеденный зал, хотя я знала, что эти несколько слов заставят болтать всех сплетников.

— Что вы трое делаете? — я наклонилась и потрепала Хавок за мягкие ушки. — Привет, девочка.

— Бекетт был здесь, для «покажи и расскажи» вместе с Хавок! — воскликнул Кольт.

О Боже, я совсем забыла.

— О, дружище. Я совсем забыла, что тебе сегодня нужно было чем-то поделиться. Мне так жаль, — в какой момент я должна была прекратить лажать и собраться с мыслями?

— Нет, мам, все в порядке! Бекетт сказал мне на прошлой неделе, что привезет Хавок, и я вычеркнул это из твоего кухонного календаря. Это было так здорово! Она погналась за своей игрушкой, а потом Бекетт спрятал меня на дереве и сказал ей найти меня, и она нашла! Определенно, это было самое крутое представление года.

— Я так рада! — и я действительно была рада. Чувство вины отступило на драгоценную секунду, и я с благодарностью посмотрела на Бекетта. — Спасибо, — тихо сказала я.

Легкий наклон его губ был не совсем улыбкой. Это было что-то более мягкое, интимное и более опасное.

— Я был счастлив сделать это.

— Я была здесь на встрече связанной с Мэйзи, и мне просто нужно было немного исправить ситуацию, я надеялась, что Кольт мне с этим поможет, — сказала я ему.

Его брови опустились.

— Все в порядке?

Прежде чем я успела ответить, Мэгги появилась со свеженанесенным блеском для губ и флаером, стоя так близко, почти, между нами.

Поза Бекетта напряглась.

— О, Элла, — сказала она, — пока я не забыла, вот информация о футбольной команде. Я знаю, что Кольт хотел играть в весенней лиге, но мы все понимаем, что с тем, что переживает Мэйзи, у тебя и так много забот. Но на всякий случай, если у вас найдется время, мы будем рады его видеть.

— Футбол? Правда? — Кольт засветился, как рождественская елка, и мне захотелось отшлепать Мэгги и всех остальных мам на планете, которые способны сказать «да», не сверяясь с расписанием приемов врачей и сеансов химиотерапии.