— Как себя чувствует Мэйзи? — спросила она, провожая меня в кабинет, который располагался сразу за стойкой регистрации.

— Она в порядке, спасибо. Операция прошла хорошо, и она готова вернуться в садик в понедельник.

— Правда? Уже? Это потрясающе!

— Ты будешь потрясена, увидев, как быстро дети восстанавливаются, и пока ее уровень крови в норме, она здесь в безопасности.

— Я просто не могу поверить, что она так быстро справилась с болезнью!

О, нет. Я видела этот взгляд в ее глазах, и мне не хотелось быть той, кто его озвучивает.

— Нет, Джен. Ей удалили опухоль, но у нее четвертая стадия. Ее костный мозг все еще поражен раком. Она только прошла первый этап.

Ее лицо опустилось.

— О. Мне очень жаль. Наверное, я не поняла.

Я улыбнулась ей.

— Не волнуйтесь. Не многие понимают, и я надеюсь, что тебе никогда не придется. Она борется.

Ее губы сжались в ровную линию, прежде чем она кивнула головой.

— Конечно, — она открыла дверь в конференц-зал, и я сжала ее руку, проходя мимо, уверяя ее, что она не сказала ничего такого, из-за стоило бы смущаться.

— Мисс Маккензи, я так рад, что вы смогли прийти, — сказал директор Халсен, сидя во главе стола. Его галстук был таким же прямым, как и лицо. Очевидно, сегодня у него был деловой настрой.

— Мисс Мэй, — я улыбнулась учительнице Мэйзи и Кольта. Ей было около двадцати лет, и Кольт отзывался о ней только с лучшей стороны. Чувство вины кольнуло меня в грудь, когда я вспомнила, как отсутствовала на его мероприятиях в этом году.

Да, я определенно не выиграла бы здесь конкурс «Мама года по версии родительского комитета». И даже не «Самая хорошая мама». Я была просто мамой-неудачницей.

— А это мистер Джонас, он наш окружной начальник и присоединится к нам сегодня, — Директор Халсен указал на пожилого джентльмена слева от себя. Тот кивнул мне с поджатыми губами, которые превратились в принудительную улыбку.

— Мистер Джонас.

Я села на место в конце стола для совещаний, оставив два свободных места между мной и тем, что казалось армией, собравшейся против меня, а точнее, против Мэйзи. Громкий звук открывающейся молнии скоросшивателя был почти непристойным в тишине.

— Итак, мисс Маккензи…

— Элла, — напомнила я ему.

— Элла, — согласился он, кивнув. — Нам нужно было встретиться сегодня, потому что у Мэйзи проблемы с посещаемостью. Как вы знаете, чтобы закончить детский сад, она должна присутствовать на занятиях не менее девятисот часов. Сейчас, если учесть ее пропуски и случаи, когда ей приходилось уходить раньше или приходить позже, она набирает около семисот десяти часов.

— Хорошо? — я пролистала папку с ее учебным разделом, где я вела учет ее дней и часов посещаемости.

— Мы считаем, что на данном этапе нам нужно обсудить варианты ее дальнейших действий, — сказал директор Халсен, поправив очки на носу и открыв лежащую перед ним папку из манилы.

— Варианты, — повторила я, пытаясь понять.

— Она не выполнила требования закона, — сказал мистер Джонас, его голос был мягким, но глаза говорили о том, что, по его мнению, вопрос исчерпан.

— Верно, — я открыла письмо, которое хранила в защитной пленке, и достала его из папки.

— Я абсолютно согласна, что она не выполнила требование, но округ заверил нас в этом письме, датированным ноябрем, что вы не будете ее к этому обязывать. В правилах округа есть возможность отменить это правило в связи с тяжелым заболеванием, и именно с этим вы согласились, — я положила письмо на стол. Мисс Мэй взяла его и передала дальше, послав мне сочувственную улыбку.

— Да. И мы здесь не для того, чтобы ставить вам ультиматумы, Элла, — заверил меня директор Халсен. — Мы здесь, чтобы обсудить, что будет лучше для Мэйзи. Мы заключили это соглашение, не задумываясь о ее долгосрочном будущем.

Потому что они не думали, что она проживет так долго.

— Что будет лучше для Мэйзи… — тихо повторила я. — Вы имеете в виду, не иметь четвертой стадии нейробластомы? Потому что я определенно согласна это не в ее интересах.

Мистер Джонас прочистил горло и наклонился вперед, положив свои морщинистые руки на стол.

— Мы сочувствуем вам, мисс Маккензи. То, через что прошла ваша дочь — трагедия.

И тут мои желваки поднялись, а позвоночник выпрямился.

— Это не трагедия, мистер Джонас. Она не умерла.

— Конечно, нет, моя дорогая. Мы не говорим, что все это справедливо, но правда в том, что Мэйзи может быть не готова к первому классу

Моя дорогая. Как будто я была маленькой девочкой в распашонках, просящей новую красивую куклу. К черту все это.

— Мы сделали все, что вы просили. Мисс Мэй была очень любезна помогая нам, и я уверяю вас, что она готова.

— Да, — мисс Мэй кивнула.

Директор Халсен вздохнул, снял очки и вытер воображаемое пятно.

— Давайте посмотрим на это с другой стороны. Можете ли вы сказать нам, на каком этапе находится ее лечение? Чего мы можем ожидать в ближайшие месяцы?

Я снова перелистнула лист, где хранился примерный план лечения, и поняла, что мы подошли к тому этапу, где я не могу быть полностью уверена. Мы были на перепутье.

— Две недели назад она перенесла серьезную операцию. Она идет на поправку и готова вернуться в садик в понедельник. Через неделю мы пройдем еще один курс химиотерапии, а это, как вы знаете, означает, что она пропустит целую учебную неделю. Мы надеемся, что ее здоровье будет достаточно сильным, чтобы вернуться к окончанию садика, но ничего не известно наверняка. А потом наступит лето. Я буду знать больше, когда мы пойдем на химиотерапию и я смогу встретиться с ее онкологом.

Они обменялись взглядами, и я почувствовала себя не по ту сторону стола, а по другую сторону поля боя. Я почувствовала, как во мне происходят перемены — те, что появились в тот момент, когда близнецов положили мне на руки, словно части доспехов встали на свои места, когда я приготовилась защищать своих детей.

— Вы не думали о том, чтобы она повторно посетить детский сад? Если в следующем учебном году она будет в лучшей форме и сможет полноценно заниматься, то это ей не повредит. Мы, конечно, не будем ее заставлять, но подумать стоит. На самом деле, многие наши родители по разным причинам оставляют своих детей в детском саду на второй год. Безусловно, эта процедура подходит…

Я огрызнулась.

— При всем уважении, это была не процедура. Это была двенадцатичасовая, опасная для жизни операция, в ходе которой из надпочечника моей дочери удалили опухоль размером с мяч для софтбола. Это не неудобство, это рак. И нет, следующий год не будет лучше. Она борется за свою жизнь, так что извините, если я не разделяю ваших опасений, что она может пропустить важный день в школе, когда вы будете рассказывать о жизненном цикле бабочек. По статистике, она может даже не… — у меня перехватило горло, тело восстало против слов, которые я не произносила с того дня, когда мне назвали ее шансы. — Следующий год будет не лучше.

— И вы не хотите, чтобы она повторила год обучения в детском саду, — директор Халсен сделал пометку в папке.

— Это же детский сад. Вы серьезно считаете, что ей это нужно? — повторное посещение было бы тяжело не только для Мэйзи, но и для Кольта. В школе они будут учиться с разницей в год, а это значит, что даже если она победит рак, ей придется каждый день смотреть в глаза последствиям.

— Это не так, — возразила мисс Мэй. — Она очень умная, и в первом классе у нее все будет хорошо, — сказала она руководству.

Двое мужчин на мгновение замолчали, а затем снова обратились ко мне.

— Мы хотели бы предложить вам решение. Переведите ее на домашнюю программу. Детский сад не такой сложный в академическом плане, как первый класс, а в следующем году ей понадобится более гибкий график.

— Забрать ее из школы.

— Учить ее на дому, — поправил мистер Джонас. — Мы не против вас, мисс Маккензи, или Мэйзи. Мы искренне пытаемся найти лучшее решение. Она не будет успевать посещать школу, и в следующем году ее нагрузка возрастет в геометрической прогрессии. Если добавить к этому ответственность за ее пребывание здесь с ее ослабленной иммунной системой, беспокойство персонала и других детей, то всем нам, включая Мэйзи, будет спокойнее. Она могла бы придерживаться оптимального для ее здоровья графика, если бы училась дома.