Всю же собранную с врагов добычу, включая одежду, доспехи и оружие, старший жрец посёлка объявил нечистой и приказал сжечь в большом костре. Лошадей тоже хотели принести в жертву богам, но наткнулись на запрет Бхулака — после битвы никто в посёлке не смел ему перечить. Так что, когда он с Арэдви уходил из лесной страны, их сани тащили уже не волы, а два коня, одним из которых был новый Гхвер.

Да, им вновь пришлось уходить: слишком явным было желание иргов пленить Бхулака. Он не сомневался, что они знают, кто он, и ищут его, а значит, могут прийти сюда снова — с гораздо большими силами. Он не желал подвергать страшной опасности своих гостеприимных хозяев.

И вот он вновь сидел на возу, гружёном теперь едой, мехами и медными изделиями лесовиков, задумчиво рассматривая два предмета. Один из них — нож, который метнул в него вождь иргов, очень искусно сработанная вещь, рукоять которой венчала фигурка несущегося за конём лыжника. А второй — браслет из зеленоватого прозрачного камня, снятый с одного из павших врагов. Камень оказался нефритом, попавшим сюда из краёв очень дальних — Бхулак точно знал это. Он оставил себе нож и браслет, несмотря на предупреждения жреца: ему нужны были эти вещи, чтобы вспомнить. Он ведь уже видел такие — в иное время, в иной стране, где бронза и нефрит созидали и рушили царства.

Бронза и нефрит

Северо-восточный Китай, город Нюгуа. 2760 год до н. э.

Город-храм, раскинувшийся на холмах на огромном пространстве — молельни, капища, алтари, кладбища… В центре — храм Богини, углублённый под землю, где в таинственных полутёмных помещениях вершатся таинства, говорить о которых запрещено. Для церемоний же, что дозволено совершать явно, есть огромный круглый алтарь рядом с храмом. Он окружён гробницами великих древних правителей, их истлевшие кости под спудом каменных плит завалены драгоценным нефритом — статуэтками богов и духов, ожерельями, браслетами, дисками-би.

Есть здесь и другие алтари, и жертвенная яма, в которой всегда жарко тлеют угли, алчущие живой плоти людей и скота, чтобы превратить её в дым, улетающий в мир иной для услады тамошних жителей — могущественных духов и почтенных предков. И всё эти постройки имеют форму квадрата или круга, или вписанного в квадрат круга, или же круга, вписанного в квадрат. Небо и земля, земля и небо, боги подземные и боги небесные, ночь и день, тьма и свет, Богиня и Бог…

Последнему служат дальше — близ горы, схожей с головой вепря, где на квадратном основании стоит высокая земляная пирамида с каменными круговыми кладкам, разукрашенными яркими жёлто-бело-красными узорами. Это не столько оборонительное сооружение от врагов земных, сколько лестница на небо, к тамошнему Владыке — с этой башни жрецы-звездочёты узнают его волю. И тут же мастера, чей статус не ниже жреческого, во множестве тиглей плавят бронзу и льют из неё священные вещи.

Ибо на нефрите и бронзе держится Нюгуа — град великой Богини-улитки, которую лишь иногда и шёпотом осмеливаются называть её истинным именем.

Весь комплекс из храмов, алтарей, гробниц и пирамиды, куда простым жителям вход обычно закрыт, был сердцем, местом притяжения людей из множества окружённых полями и пастбищами окрестных поселений, которые, собственно, и назывались общим именем Нюгуа.

Бхулак, однако, имел привилегии, во всяком случае, в запретный город его пропускали свободно. Он пришел в Нюгуа пару лун назад вместе со своими воинами — лихими людьми. Их нынче много водилось на северных равнинах, которые из-за продолжающейся, казалось, уже вечность, засухи, становились всё беднее и голоднее. Изгнанные или сами ушедшие из разных родов, племён и кланов, эти одинокие мужчины, словно перекати-поле, носились по великим просторам, в конце концов сбиваясь в банды, причиняющие немало бед местным обитателям. Иногда они нанимались за еду и хорошие вещи к какому-нибудь владыке — те их ценили не только за умение владеть оружием и бесшабашную храбрость, но и потому, что они давно откололись от своих народов и не станут помогать им, если те сделаются врагами.

Так думал и владыка Нюгуа по имени Ханжо, когда Бхулак со своими воинами, которых за их свирепость называли Псами, предложил ему службу. Резоны на то у правителя имелись: банда Бхулака (на здешнем языке его звали Нюлан) давно уже сделалась грозой не только мелких поселений и бродячих торговцев — Псы не боялись стычек и с дружинами правителей, частенько выходя из них победителями. Однако Ханжо ошибся: Бхулак вступил в эту банду и вскоре стал её предводителем, согласно плану Поводыря, по нему же он и пришёл в Нюгуа.

Ханжо правил им незаконно — его предки не возлежали, укрытые нефритом, в каменных гробах у храма богини. Последнего из этой благородной династии узурпатор, захвативший власть в городе и стране незадолго до появления тут Бхулака, попросту приказал убить. Как и всех его родных, друзей и сторонников — тех из них, кто отказался есть тело бывшего владыки города, зажаренного на вертеле наподобие свиньи… Оставалась лишь Ай, любимая жена правителя — Ханжо рассчитывал, что заставит её выйти за себя замуж и таким образом укрепит союз с могучим северным городом Гуйфаном, сестрой царя которого она была. Однако та таинственным образом исчезла из дворца, и с тех пор её везде разыскивали шпионы Ханжо.

Вот эта-то благородная дама и интересовала Поводыря — а следовательно, Бхулака. И, кажется, теперь он её нашёл.

Вообще-то, Ханжо, хоть и злодей, но личностью оказался интересной — Бхулак повидал таких немало и точно знал, что, если этому человеку повезёт, имя его надолго сохранится в памяти людей. Эта часть мира недавно — примерно лет за десять до прибытия сюда Бхулака — пережила ужасную беду, пришедшую сверху. Говорили, что Великая Змея сражалась с Небесным Владыкой и в конце концов одолела его, но Владыка в бою оторвал у Змеи огненный хвост, который упал в мир людей. Небо вмиг озарилось пламенем, огнём стал сам воздух, и всё, кто вдыхали его, сразу же умерли, а плоть их распалась. Великий небесный пожар без разбора сжигал леса и постройки, люди искали спасения на равнине, но горела и она.

А вскоре с моря пришла великая волна, уничтожившая всё царства от восточного побережья и ушедшая далеко вглубь страны — она едва не докатилась даже до города богини. За волной последовали страшные дожди, непрерывным потоком хлеставшие землю много дней, окончательно смыв всё, что осталось от богатых городов и поселений.

Погибли все — от восточных княжеств народа и до могучего царства Мо племени юэ — драгоценности юга, где нефритом играли даже дети бедняков, где бродили огромные слоны, а в реках плавали ужасные крокодилы. Прекрасное тихое озеро, вокруг которого раскинулось это царство, вышло из берегов и поглотило людей вместе с их жилищами и всем богатствами. Столица с храмами и дворцами, правда, уцелела, но вскоре обезлюдела. Дело в том, что после буйства огня и воды, оставившего по себе выжженную и просоленную почву, пришла великая засуха. Земля перестала плодоносить — и не только на севере, где народ жив просом и чумизой, но и на юге, где низкорослые смуглые люди по колено в воде возделывают восхитительно вкусный белый рис.

Оставшиеся в живых люди из стран, по которым прокатилась смерть, устремились в менее пострадавшие и более благополучные края — великие северные царства Нюгуа и Гуйфан. Город богини оказался ближе, и Ханжо, захватив власть, стал делить беженцев: оставлял лишь тех, кто был ему нужен — искусных резчиков по камню из Мо, строителей земляных стен из народа И, ткачей драгоценных тканей из слюны червей с южных равнин. Радушно принимались и гадатели, и вдохновенные предсказатели, ведающие волю умерших предков, и мудрецы, общающиеся с духами земли, точно знающие, где и как можно или нельзя строить, и умельцы, которые царапали на глине, камнях или черепашьих панцирях хитрые значки, хранившие знания. Брали, конечно, также и крепких юношей, которые могли стать хорошими воинами, и прекрасных дев, которые родят от них новых воинов.