«Да, отец», — ответил Нанни.

«Сейчас посмотрю, чем вам можно помочь», — ободрил его Бхулак и стал мысленным взором искать других своих детей. В паре кварталов от рынка он нашёл небольшой отряд самообороны, во главе его стоял один из инициированных им дильмунцев.

«Упери, что у вас?»

«Только что отбили атаку дикарей, отец, — ответил тот. — У нас двое убитых, но остальные целы».

«Хорошо. Идите сейчас на южную сторону рынка. Млеххи осадили там наш отряд. Ударьте им в тыл и выведите наших».

«Повинуюсь, отец!» — ответил Упери.

Бхулак пытался как можно полнее использовать своё единственное преимущество перед противником — возможность координировать отряды сопротивления из одного центра. Враги действовали куда более разобщённо. Именно поэтому сразу после ранения он скрылся в порту — сегодня он обещал быть безлюдным: купцы отвели корабли подальше, опасаясь высаживаться на берег, а стражники и чиновники таможни разбежались. Оставались лишь стойкие ловцы жемчуга — которые, впрочем, уже отплыли на промысел.

Ещё утром он надеялся, что события будут развиваться иначе — но разве же что-нибудь когда-нибудь идёт точно по плану…

…Он впервые видел так близко Шадаю, царицу Дильмуна, сумевшую удержать власть после смерти своего отца Яглиэля — для чего ей пришлось убить брата. Впрочем, теперь эпизод этот тут вспоминать не принято. Полная дама со жгучим взглядом карих глаз, оливковой кожей, высокой причёской, вся в неправдоподобно крупных местных жемчугах, привозном лазурите и сердолике, неподвижно и прямо сидела в высоком кресле посередине зала. Кроме неё и Бхулака здесь были лишь несколько слуг и молчаливых воинов с копьями и в устрашающих шлемах-масках змеи — дворцовая стража носила их, чтя очень древний обычай.

Бхулак пришёл в царский дворец как официальный представитель Шаррукина — нужные таблички с подтверждающими это записями у него, конечно, имелись, но он до поры никому не показывал их, изображая простого купца. Однако теперь скрываться смысла уже не было. Сейчас царица держала эти глиняные таблички в руках, молча слушая его рассказ о заговоре млеххов. По её лицу невозможно было понять, как она относится к услышанному.

— Значит, твой царь обещает нам покровительство и защиту, а Мелухха хочет захватить нашу страну? — спросила она, когда он закончил свою речь.

— Поистине так, светлая царица, — подтвердил Бхулак.

— Но он, наверное, захочет присоединить Дильмун к прочим землям Аккада? — уточнила Шадая.

Вопрос был деликатным: Бхулак сам точно не знал намерений царя по этому поводу. Понятно, что Шаррукин желал иметь полную власть над островами, но вот в какой форме… Потому ответ Бхулака царице был как можно более дипломатичным:

— Великий царь хотел бы видеть священную землю Дильмуна свободной и процветающей.

Шадая благосклонно улыбнулась.

— Такова и наша мечта, — ответила она. — Поэтому мне горько слышать, что моя страна становится целью злых намерений чужаков… Так ты говоришь, что жрец Римум держит сторону Мелуххи?

— Всё указывает на то, царица.

Шадая хлопнула ладонями и приказала подбежавшим слугам:

— Немедленно доставьте сюда настоятеля храма Инзака!

Те поклонились и выбежали из зала.

— А ты, почтенный посланец славного царя, пока можешь присесть, — обратилась она к Бхулаку.

По ещё одному её хлопку слуги внесли столик, обильно уставленный угощением, и поставили его рядом с троном, бросив туда же несколько подушек для сидения.

— Попробуй фрукты, отведай финикового вина, а потом расскажи своему царю о том, сколь сладостны плоды моей земли, — потчевала она.

— Я с великим удовольствием сделаю это, славная царица, но сейчас у нас очень мало времени — млеххи вот-вот могут нанести удар, — заметил Бхулак.

— Не тревожься, — ответила Шадая, — ты уже сделал всё, что было в твоих силах, теперь отдохни.

Она была права, поэтому Бхулак поклонился в знак благодарности, присел к столу и пригубил вино — действительно, очень сладкое.

— Настоятель Римум прибыл, — доложил склонившийся слуга.

— Пусть он войдёт. — велела царица.

Римум оказался невысоким богато одетым человеком, лысым, седобородым, густобровым и с тёмной кожей, хотя менее, чем у царицы и многих других дильмунцев.

— Великую владычицу Шадаю приветствует раб её и бога Инзака Римум, — звучным голосом объявил старец, простирая руки к царскому трону.

Жрец держался с привычным достоинством, но по каплям пота на лысине, слегка подёргивающему глазу и едва заметной дрожи в голосе Бхулак понял, что тот сильно взволнован. Если не пребывает в полной панике.

— Я рада видеть тебя, Римум, — благосклонно улыбнулась Шадая. — Присядь и раздели угощение с посланником могучего царя аккадского.

Жрец всполошённо зыркнул на Бхуалка, и тот убедился, что Римум действительно страшно напуган. Однако жрец постарался взять себя в руки, поклонился царице, потом — не так низко — Бхулаку, и, аккуратно подобрав длинные одежды, присел рядом с ним.

— Наш гость из Аккада поведал удивительные вещи, — с улыбкой продолжала царица. — По его словам выходит, что наше царство вот-вот захватят злые млеххи.

— Как такое возможно? — воскликнул Римум, однако его изумление показалось Бхулаку несколько наигранным.

— Ведь ты впервые слышишь об этом, не так ли? — настаивала правительница.

— Конечно же, царица, о таком невозможно даже помыслить! — начал горячо уверять настоятель, даже взмахнув короткими пухлыми ручками.

— И значит, это неправда, что после захода солнца твой дом при храме посещают люди, пришедшие из поселения млеххов? — голос Шадаи приобрёл степень сладости финикового вина.

— Это он сказал?! — закричал жрец, вскакивая.

В голосе его прорезались визгливые нотки, он смотрел на царицу взглядом наказуемого пса.

— Чужак лжёт, он сам шпион Аккада, убей его, великая царица!

— Сядь, Римум, успокойся, я тебе верю, — теперь Шадая улыбнулась ему вполне искренне, даже обворожительно, показав жемчужные зубы. — Я вижу, что это простое недоразумение, наверное, наш гость что-то не так понял. Выпей вина и расскажи, как идут дела.

Настоятель тяжело опустился на место, схватил чашу и припал к ней — похоже, его рот пересох. В этот момент Шадая бросила поверх его головы острый взгляд на стражников и подала еле заметный знак пальцами. Два воина в страшных масках бесшумно оказались у жреца за спиной и одновременно вонзили в неё копья. Римум дёрнулся, бессмысленно выпучив глаза, и отхаркнул кровью в чашу, а потом рухнул лицом на столик. Разлитое золотистое вино смешивалось с алой кровью.

Бхулак взирал на это с бесстрастным молчанием, хотя внутренне был потрясён. Он ожидал, что визит к царице ничем хорошим для жреца не кончится, но так…

— Унесите предателя и киньте псам! — приказала царица, вновь вызвав слуг хлопком. — И принесите ещё вина и фруктов для нашего гостя, эти испорчены.

— Теперь посланец великого Аккада видит, что я силах навести порядок в своём доме? — обернулась она к Бхулаку.

— Поистине, царица грозна и решительна, — склонил тот голову. — Но, может быть, следовало сначала допросить преступника?..

— Зачем? — дама бросила на него безмятежный взгляд. — Всё и так понятно. А если оставить его в живых, он мог бы тайным способом предупредить сообщников.

— Царица мудра, — заметил Бхулак. — Однако в городе по-прежнему множество Невидимых, и мне тревожно за твою безопасность.

— Стража моя не подведёт, — заверила Шадая.

— Однако… — добавила она, помолчав, — если ты беспокоишься за меня, то можешь остаться во дворце моим гостем. Уверена, что столь доблестный муж, как ты, не допустит, чтобы со мной случилась беда.

Бхулак задумался — предложение было дельным, но он сам не мог стать стражем царицы, поскольку множество дел в городе требовало его личного присутствия.

— Я пришлю к царице надёжного человека, — сказал он наконец. — Я верю ему, как себе. С ним ты будешь полностью защищена.