Ещё секунду назад все были уверены, что Лу Инь проиграла.

Теперь же победа была прямо у неё в руках и представляла собой сверкающий меч, который вонзился в пурпурное ядро Хэнь Фяо. Последнее вздрогнуло, побежало вереницей трещин; зрители напряглись, Сима стиснул кулаки, и вдруг…

Пламя.

Когда казалось, что ещё немного и ядро Хэнь Фяо расколится на две половины, из многочисленных трещин хлынуло ослепительное чёрное пламя. В этот момент Лу Инь показалось, что маленькая свечка перед ней превратилась в громадное солнце. Девушка не успела пошевелиться, прежде чем Хэнь Фяо перехватила её меч двумя пальцами, и в следующую секунду Лу Инь уже содрогалась посреди огромного кратера из мириадов трещин, по которым разливалась её кипящая кровь.

Все кости в её теле были сломаны.

Все мышцы порваны.

Безграничная сила давила на её ядро, не позволяя последнему испустить даже крупицу энергии.

Это была мощь на порядок сильнее того, на что способна сама Лу Инь.

Это было величие тирана Цветения.

Сперва Сима растерялся, а затем в голове у него вереницей побежали мысли. Хэнь Фяо находилась на стадии Цветения? Невозможно. Даже если она скрывала свой талант и родословную, девушке было меньше двадцати. Невозможно перейти на стадию Цветения в таком юном возрасте. В Храме Тысячерукой Бодхисаттвы, даже во всём регионе был только один монстр, который смог это сделать и которого называли величайшим дарованием за десятки тысяч лет…

— Хэнь Шань?..

Неужели за вуалью пряталась, изображая свою сестру, Хэнь Шань? Но ведь он говорил с Хэнь Фяо незадолго до начала поединка. Когда же они могли поменяться?

В этот момент, словно отвечая на его немой вопрос, дунул ветер, и рассечённая демоническим клинком вуаль «раскрылась» и разлетелась на два ошмётка, открывая бледное лицо и разливая длинные чёрные волосы.

Сима видел Хэнь Фяо в подземном храме.

Видел Хэнь Шань.

Они были похожи, очень похожи, видимо, рассудил он тогда, потому, что были сестрами, но теперь Сима присмотрелся более внимательно и понял, что сходство пары выходило за рамки обыкновенного родства. Нет, девушки были совершенно…

— Битва закончена, — прерывая его мысли раздался глубокий женский голос, и перед Лу Инь, заграждая последнюю, появилась Цзинь Суаньмо.

— Юная Бодхисаттва Лу Инь приняла вызов Хэнь Фяо… а не твой.

— Есть разница? — улыбнулась Хэнь Шань.

Цзинь Суаньмо прищурилась, и в глазах у неё вспыхнул фиолетовый огонёк.

— Ты знаешь?

— Да. Она — ещё пока нет.

Цзинь Суаньмо медленно кивнула и посмотрела на рассечённую вуаль, половинки которой лежали слева и справа от Хэнь Шань; затем взглянула на саму девушку и вспомнила, когда впервые увидела её на экзамене несколько лет тому назад. Неуверенная, нервная, тревожная… несмотря на очевидный страх, она продемонстрировала невероятный талант, после чего ей предложили, впервые за сотни лет, пройти четвёртый этап.

Последний представлял собой не только испытание, но и шанс — шанс распутать узел у себя на сердце и примириться с самим собой.

И она, принцесса клана Хэнь, его провалила.

Вместо того чтобы собрать её душу воедино, зеркало провело границу между двумя оттенками её характера.

Так появилась Хэнь Фяо.

Так родилась Хэнь Шань.

Некогда единая личность, разделённая на две половины…

До сих пор Храму Тысячерукой Бодхисаттвы удавалось хранить состояние Хэнь Шань в тайне, причём даже от неё самой, ибо разные личности в её сознании не знали о существовании друг друга, невольно заполняя пробелы, когда им приходилось «встречаться». Именно поэтому Цзинь Суаньмо, ученица достопочтенной Динь, возглавляющей Золотые руки, взяла Хэнь Фяо в качестве своей служанки: она должна была присматривать за последней и постепенно подталкивать её разрозненную личность к тому, чтобы собраться воедино.

В данный момент недуг Юной Бодхисаттвы был относительно безвредным, однако впоследствии он мог губительно сказаться на её культивации.

Если хотя бы Хэнь Шань узнала о существовании своей второй половины, это уже был значительный прогресс. Сперва Цзинь Суаньмо считала поединок опасным, а потому решила самостоятельно выступить судьёй, но в итоге битва принесла неожиданную пользу. Лу Инь, ребёнок, которого она подобрала в Небесных берегах, оказалась полезной хотя бы потому, что превратилась в ключ, который невольно открыл первый замок на душе настоящей Юной Бодхисаттвы.

Как ещё можно использовать девушку? А может настоящей причиной был мальчишка? При мысли об этом Цзинь Суаньмо посмотрела на Сима Фэя и снова задумалась о том, чтобы присудить победу Хэнь Шань, если «приз» поможет ей стать более цельной.

Её размышления прервал голос Юной Бодхисаттвы, которая обратилась к потрёпанной девушке с голубыми волосами:

— Прошу прощения, Лу Инь, однако я не могла позволить моей драгоценной сестре сразиться с тобой: у неё не было ни единого шанса. Изначально я не хотела использовать силу Цветения, но мне пришлось, победа за тобой… И всё же я думаю, что ты не сможешь это принять.

В этот момент Лу Инь наконец приподняла голову. Лицо девушки покрывали следы кровавых ручейков, но глаза, сперва мутные, после слов Хэнь Шань засияли решительным блеском.

— Ты победила, но проиграла; я проиграла, но победила. Немного неправильно, не правда ли? — невозмутимо улыбнулась Хэнь Шань. — Если мы ничего с этим не сделаем, подобного рода незавершённость станет преградой на моём… и твоём пути к вершине боевых искусств. Настоящий воин никогда не должен оставлять за собой лакуны. Его путь должен быть чист и прям, как небеса.

Сегодня нас с тобой связала судьба — я предлагаю развязать этот узел. Устроить новую битву после того, как ты перейдёшь на стадию Цветения. Тогда мы действительно сможем сразиться на равных. Ты согласна?

Голос Хэнь Шань был пронзительным и ясным, и то же время его наполняла чарующая сила, которая заставляла слушать её настолько внимательно, что иной раз ты забывал дышать. Зрители на трибунах, несмотря на своё удивление, не могли произнести и слова, пока говорила Бодхисаттва.

— Я… — кашляя кровью прохрипела Лу Инь, горло которой ещё не успело восстановиться.

— Разумеется, условия остаются неизменными. Победитель получит твоего драгоценного друга, — сказала девушка, обращая взгляд на Сима. — Впрочем, думаю, что пора признаться: на самом деле не моя любимая сестра хотела заполучить его себе… но я сама. Просто я не могла бросить тебе вызов напрямую из-за монументальной пропасти между нами, ведь для меня ты всё равно что муравей. Прости меня, Лу Инь. Иной раз любовь ведёт нас на безумства.

После слова «любовь» на трибунах наконец раздался гомон. Лу Инь округлила глаза, удивлённо разглядывая черноволосую девушку.

— Если победа будет за мной — он мой. Навеки вечные. Ты согласна? Разумеется, я подберу для тебя достойную награду.

Лу Инь перевела дыхание, тоже посмотрела на Сима и наконец медленно, но уверенно кивнула.

— Великолепно. Тогда до встречи, Лу Инь, — сказала Хэнь Шань, повернулась и обратилась в пучок света, который растворился в небесах.

Оставив за собой арену, на которой постепенно нарастали шум и гам, девушка приподнялась в Небесные чертоги.

Не обращая внимания на живописные виды, которые простирались со всех сторон, она вышла на тропинку до своего горного дворца, приподнялась по ступенькам, повернула налево и прошла по коридору, который завершала та самая дверь, которую во время своего последнего визита пыталась приоткрыть Лу Инь, прежде чем Хэнь Шань её в последний момент остановила.

Девушка открыла дверь, зашла в комнату, посмотрела на фигуру напротив себя и заговорила:

— Придётся перенести наш план.

Знаю, но родословная феникса встречается нечасто. С красным и белым на нашей стороне была удача, но лазурный — особенно редкий. Я искала его долго, очень долго. Это — последний элемент, который позволит нам составить цельную картину.